Коллектив авторов - Сказания Всадников

Что мы имеем? Я одинок, стар, болен. Невозможно, проведя в заточении четверть века, выйти здоровым человеком. А всё-таки, что делать больному и одинокому старику в новом негостеприимном мире? Денег нет, имущество отобрали, а тех жалких грошей, что выдали при выходе из тюрьмы, едва ли хватит даже на билет в один конец, хе-хе.

Нельзя сказать, что я не думал об этом, не ждал и не надеялся снова увидеть свет. Но я не мог помыслить, что мир изменится так сильно! Двадцать пять лет моей жизни и так потрачены впустую, надо что-то делать, но вот только я так и не решил что.

Билет в один конец… А это мысль, почему нет? Я достаточно долго прожил, кому здесь нужен мужчина за пятьдесят? Конец. Пожалуй, это выход. Долго я терпел лишения и горести, пора бы задуматься и о лучшем мире. Лучший мир. Какой он? Можно долго рассуждать об этом, и в этих размышлениях прошла половина моей жизни. Пожалуй пора переходить от слов к делу. Сначала веревка, а там видно будет. На счету каждая монетка — пойду пешком. Пока иду, буду представлять себе свободный лучший мир.

Я всегда хотел делать лодки, жить рядом с мудрым и мощным океаном. Может, в моей новой жизни мне повезет? У моей мечты был голубой цвет и запах моря, мои грёзы шептали языком ветра и волн. Кажется, — протяни руку и дотронься, а вот оно как получилось.

Дорога идет через лес, так дивно пахнут сосны, смешно проседает под ногами мох, и почему-то летают стрекозы. Окинуть бы последним взглядом необъятное — леса, поля, реки, а у меня есть только кусочек этого бора, но это лучше, чем ничего. Можно попрощаться и так.

И вот веревка в руках. Свяжу ей свои скромные пожитки: куртку и то немногое, что у меня есть.

Мне кажется там, куда я иду, будет тепло.

Предвыборная кампания кончилась. Результаты голосования оглашены. Никто не ждал. Никто в него не верил. Семен Либретов положил ладони на подлокотники кожаного кресла и вытянулся.

Думал ли он, что станет президентом великой державы, занимающей одну шестую часть света? И кто теперь ему указ?

Достаточно он горбатился в своей жизни, мыл полы в психушке и мечтал о лучшей жизни! Кончилось время разговоров на кухне — он им покажет! Всем, кто нагревался на судьбе простых работяг, гнущих шею по двенадцать часов в день, чтобы прокормить семью.

Пусть он пришел к власти случайно — его ролик, где он ругал политику, сложившуюся обстановку, лживую демократию, да и что только ещё не ругал, — набрал свыше 10 миллионов просмотров, и кто-то в шутку сказал: «Быть тебе президентом». А вон как получилось.

Теперь, когда в его руках сосредоточена такая власть, он точно поменяет жизнь народа к лучшему. Народ не пожалеет, что выбрал его своим слугой.

Первым делом — поднять зарплаты!

— А деньги, деньги откуда взять, Семен Алексеевич? — робко спрашивает один из министров.

— Как где? В казне! Ха—ха—ха. Денег нет, что ли?

— Ну так не хватит, надо же бюджет соблюдать, расходы на здравоохранение, обучение, армию, в конце концов! — осмеливается возразить другой.

— Отставить разговорчики! Раз нет — надо найти. Введем прогрессивный налог, ну хотя бы как в Европе, у кого зарплата больше ста тысяч — четвертину платить будут.

— Так в чёрную уйдут! Вообще налогов не дождёмся, — ужасается третий.

— Отнимем! И вообще, не докучайте мне! Продадим нефть! Газ! Золото!

— Экономику развалим! — взвыл четвертый

— Цыц! Молчать! Государство — это я! О народе надо думать. О народе! О простых гражданах! И да, армию упразднить — нечего молодых парней неволить. Чай, не в средневековье живем. Всё! Указы издать — и мне на подпись.

Либретов устало вздохнул: «Да, это сложнее, чем казалось. Ну да ничего, прорвемся!»

О народе подумали, надо и о себе позаботиться. И Либретов застрочил в своем ежедневнике, временами откидываясь в кресле и оглядывая, как говорится, дело рук своих.

— Отлично вышло! Закон, легализующий проституцию — готово! Предложение об отмене выплат за детей — есть! Нечего плодиться, — неженатый Либретов терпеть не мог маленьких и орущих детей, а уж о подрастающих и говорить было нечего. — Насмотрелся уже в психушке—то. Так, наркотики не будем. За взятки — смертную казнь. Ничего не забыл? И да, конституцию поменять! Пусть теперь называется наша держава Либертия.

17 мая либертиреанцы отмечали Великий праздник — день избрания Семена Либретова. Казалось бы, каких дел наворотит неподготовленный, неразбирающийся в политике человек? Ан, нет. Либертия процветала — после десятка показательных казней, взяточничество в стране резко пошло на спад. И денег сразу стало хватать, даже прогрессивный налог вводить не пришлось. Отмененные выплаты за детей пошли на новейшие разработки в медицине, и прекратились бесконечные сборы денег на лечение Варечки или Манечки. Да и детские дома, куда сдавали рождённых ради выплат детей опустели.

Как ни странно легализация проституции тоже принесла свои плоды. Во-первых, официально работающие проститутки теперь платят налоги. А во-вторых, огромный поток туристов из постсоветских стран — неиссякаемая жила.

И подумаешь, что в день избрания Либретова теперь надо было брить затылок в знак признательности за изменения. В конце концов, можно выбрить тоненькую полоску.

— Нет, что ни делается — все к лучшему, — радостно говорили друг другу граждане, щеголяя друг перед другом узорами на выбритых головах. — Либретову слава! Так и всех обгоним!

Федерация А. оставалась единственным камнем преткновения в вопросах внешней политики. Новая, сытая Либертия устраивала всех, кроме старой зажиточной Федерации. Не простил президент великой оплеуху, которую получил от Либретова в прямом эфире. Не простил и затаился. Стал санкциями угрожать, но Союз Стран встал на защиту, да и принял в свои ряды новую Либертию.

— Наступают! Ракеты летят! Война будет! — в панике бегали министры.

— Армии! Армии—то и нет почти! Как защищаться будем? — вторило правительство.

Семен Алексеевич был спокоен:

— Кнопку-то несите!

Убежали искать кнопку. В первые месяцы после того злополучного удара та-самая-кнопка лежала на видном месте, чтобы в случае чего сразу — р-р-раз! Потом стала мешать и ее переместили сначала в шкаф, потом на шкаф, потом за шкаф, а теперь вот и вовсе потеряли.

— Кнопку! Ребята, скорее!

Кнопка никак не желала находиться. Уже все от первого министра Либертии до уборщицы тети Нади бегали по комнатам и искали Кнопку.

— Кнопку! — не своим голосом кричал Либретов, качаясь в кресле. — Кнопку! Кнопку!

— Анна Владимировна, пациент из 6—й потяжелел, приготовьте, пожалуйста успокоительное.

— КНОПКУ! — Либретов вскочил и забегал по кабинету, пугая министров.