Инна Чеганова - Между нами война

— Что? Я беседую. Не мешать. — абсолютно равнодушно сказал Гияс-ад-Дин.

— Посетитель сказал про себя — он «необыкновенный человек и у вас остались еще пути, по которым он пока не ходил.»

Гияс-ад-Дин со звуком соскочил с места.

— Впустить быстро! — его утомленный взор загорелся. Визирь раздражился.

Немного погодя в залу вошел не кто иной, а сам Таррос Армандо Каллерджи. Он был одет по-простецки. Не совсем по-восточному. Все же, одежду бывшего командира нельзя было назвать полноценно западной. На его плечах была черная накидка с капюшоном. На лице появился тот самый свет. Но лихость в нахальном взгляде никуда не делась.

Султан расхохотался так, что смутил визиря.

— У тебя что, борода отросла? — он указал на умеренно обросшее лицо Тарроса. — Я думал, ты уже умер в Венеции. Как так? Иоанн обманул меня?

Визирь шепнул на ухо Гияс-ад-Дину что-то.

— Аферист… — удивленно произнес он. — Ты трюкач, Таррос, трюкач. Воскрес из мертвых?

— Салам алейкум, султан Гияс-ад-Дин Кей-Хосров. — Медленно и с расстановкой произнёс Таррос.

— Уалейкум ассалам. — он поднял брови.

— Меня теперь зовут Аббас. И я пришел искупить вину перед правоверными. Вашими подданными. — уверенно заявил Таррос.

— Ты думаешь, ты кому-то нужен? — вспылил визирь. — Ты преувеличил свою значимость. Ты стал бы нужен на корм воронам у себя на Родине. — Шамс-ад-Дин не мог простить его за помощь Малику.

— Молчи! — оборвал его султан. Он смотрел на командира. — Ты — на редкость одаренный человек. Твоя смерть показалась мне не выгодна с самого начала. Удивил. Удивил меня. Да! Ты — нужен мне. И даже очень. — его смазливое лицо было довольным. Он сел на место.

— Я готов исполнить Вашу волю.

— Благородный поступок, Аббас-Таррос. — он склонился к нему. — Между нами — я тоже Гияс-ад-Дин-Димитрий. Только об этом знают единицы. — он засмеялся снова. — Я хочу подружиться с тобой. Делюсь секретами.

— Я ценю это. — серьезно ответил он, смотря на ренегата.

Визирь недовольно косился на них.

— Ты сделаешь дело. Важное дело. Аскетичный знаток Евангелия и грозный орденоносец. Жестокий храмовник и отвратительный интриган. Отправляйся в окрестности Грузии. Найди там одного отступника — Дардына Дотагод-Чачбу. Сейчас его княжество образует Эристоват Цхухуми в составе Западной Грузии на правах мтаварства. Сама Тамара дала его отцу самтавро — самовласть. Теперь её дочь — моя теща, кусает локти. — он, запрокинув голову рассмеялся так, что его щетинистый кадык заплясал. Потом резко и хмуро продолжил. — Пусть платит за предательство. Приведи мне его самого и его солдат. Ведь ты — прославленный полководец и оратор. Вместе убедите как можно больше грузинских князей идти за вами. Убеди Воинов Христа. — его приподнятое настроение вызывало одинокие приступы смеха. Все же, нервозность выдавала себя. — Что? — Гияс-ад-Дин сурово пронзил глазами Тарроса, изумленного его истеричным поведением. — Что так смотришь на меня? Отдашь долг перед теми, кого убил. Благодаря твоим действиям сюда придут защитники их жен и детей. — заявил он. — И берегись вездесущих монгольских агентов. Поймут — убьют. И тебя, и Дар-ад-Дина.

— Я готов, султан. — Таррос покачал головой. — Назови крайний срок. Надеюсь, пока у меня есть время. Отсрочка. Нужно уладить одно дело.

— Какое еще? — голос его прозвучал скептично. Холодная зала отдавала эхом пустоты, которая отскакивала от мраморного пола. Её желто-золотые стены вибрировали от их речи. И только огромный ковер поглощал звон.

— Личное.

— Ясно. Я понимаю тебя. — он загадочно улыбнулся. — Тебе можно только позавидовать. — он оценивал Тарроса глазами. Султан вытянул губы и прищурился. — И как ты сумел подчинить сердце такой женщины… Впрочем…

Таррос нахмурился. Его врожденная ревность, сидевшая на своем законном троне на видном месте в душе, начала скрыто возмущаться. Все из-за некоей досады, промелькнувшей в черноте хамского взгляда Гияс-ад-Дина.

— Кокжал — греческая рабыня. Кстати, моего первенца родила красивая, умная и добрая эллинка. — он искал точки пересечения с Тарросом. — Но сейчас речь не обо мне. Твоя любимая пришла в этот бренный мир лидером. Я понял, что она в тебе нашла, Таррос.

Я делю людей на два типа — лидеры и плебеи. Холопы, рабы, рабочая сила. Те, которыми пользуются. И за счет них мы — лидеры, приходим и остаемся у власти. Мы — хозяева, стоим во главе. Нас боятся и уважают. Нас любят и слушаются. За нами идут и нам подражают. Пред нами в страхе почтительно склоняют головы.

Твоя рабыня может быть и родилась в бараке глухого волчьего края А ты — может быть ты и родился в казарме. Или в рыбацкой лодке — неважно. Твоё качество хозяина — врожденное. Оно дано Богом. И ваши качества лидеров делают вас такими похожими, хотя вы и разные люди. Возникает непреодолимое притяжение… Это естественный отбор.

И ты знаешь, бесхарактерный плебей может родиться и во дворце. А хозяин может притворяться плебеем. Может убивать, рвать, обманывать, в крайнем случае — плакать и истерить, лишь бы добиться своего. — он явно увлекся. Последние события угнетали чувствительного Гияс-ад-Дина. Напряжение нарастало. Визирь, слушая монолог, точно приобщал себя к хозяевам, принижая достоинства султана, рожденного во дворце.

— Да ладно, я шучу. Не кипятись. Лети к своей любимой и вымаливай прощение. Потом — ко мне. Ты должен привести абхазские и грузинские войска к началу лета. Ясно?

— Да. Мир тебе, султан. — хмуро произнес Таррос.

— И тебе. — доброжелательно ответил султан.

Таррос вышел.

— Не, ну вот наглец! Со мной — и на ты. — он улыбался, явно симпатизируя Тарросу-Аббасу.

Визирь лишь молча плевался ядом.

Эрис и Малик бей решили разгромить небольшую ставку монголов в лесу. Они приблизились к Баяты, совсем потеряв страх.

Мама Амина была в трауре после гибели Маулена. Эрис чувствовала долю своей вины. Девушка не знала, что Тарроса спас Малик. Это была военная тайна, в которую воительницу не посвятили по личным соображениям, а не служебным.

Эрис прощалась с Фатимой и ее маленькой дочкой. Девушка обнимала беззащитный теплый кулёк и с закрытыми глазами вдыхала сладкий аромат спящего ребенка. Затем распрощавшись с женщинами, Дина ушла к себе. Она готовилась к выходу.

Эрис надела свои платья и доспехи из толстой красно-коричневой бычьей кожи. Она обмотала голову и шею черным тянущимся шарфом, оставив лицо открытым. Сверху прикрепила небольшой серый платок, пустив концы свободными. Она не надела воинскую шапку. Эрис закрепила пояс и саблю, застегнув широкий пояс старшины. Она перекинула через плечо лук и взяла колчан и щит, надев его на нарукавник. Девушка вытащила из-под подушки ту самую нежную подвеску из белого золота. В ярком весеннем солнце, пробившемся к ней в шатер через открытый шанырак, граненый кулон испускал радужные лучи-блики на стены юрты. Эрис боялась молиться за неверного Тарроса, боялась думать о том, жив он или мертв. Отправили ли его в Венецию к новому Дожу, или он всё-еще в Никее. А может быть, он уже доплыл? Хотя нет, рановато. Значит, он еще жив…