Инна Чеганова - Между нами война

Мысли разрушали ее фундамент. Они, словно ржавчина или коррозия, постепенно изъедали ее внутренний стержень. Эрис начала терять баланс. Сама того не осознавая, она стала ранимой и уязвимой, все еще продолжая отгораживаться от других, демонстрируя свою силу воли. Может, Эрис стала проявлять её даже сильнее прежнего. Никаких эмоций. Но ее взгляд стал более болезненный. В нем виделось глубокое страдание.

— Дина абла! — Арслан-альп звал её. Задумавшаяся Дина дернулась. Она сжала подвеску в нежной ладони и прижала к сердцу, будто чувствуя Тарроса. Она сглотнула слёзы и спрятала ее во внутренний карман. Эрис намотала бинты на кулаки и запястья и надела свои толстые перчатки. Она вышла на дневной свет. Женщины и дети прощались с воинами. Мария рыдала и обнимала печального Тюркюта. Аят успокаивал Нуркыз. Молодые воины Кокжал сдержанно прощались с невестами. Эрис оседлала Йылдырыма. Малик был в кругу родных. Она смотрела на плачущие семьи друзей, осознавая, что одиночество стало ее печатью. Только Агейп и Беркут шли к ней.

— Дина абла! — беркут начал бежать. Он принес ей ярко-фиолетовую фиалку. Непонятно, где он ее нашел, но это точно был первый цветок в этом году, который она увидела.

— Фиалка?! — Дина взяла её и понюхала.

— Она была одна среди кучи всяких некрасивых травинок. Ты тоже такая одна — красивая сестра. — Беркут сделал прекрасный комплимент, рассмешив её и Агейп.

— Замечательные слова, братишка. Смотри за семьей, помогай бабушке. Молись вовремя. Не разрешай Айтогду много болтать с девчонками — пусть лучше больше учится.

— Хорошо, абла. — Беркут махал ей рукой. Дина удалялась, поведя за собой строй солдат.

Таррос уже второй день был в пути. Он останавливался, чтобы выполнить молитвы. Его душа наполнилась спокойствием. Земля только начала отогреваться и просыпаться. В воздухе стоял неповторимый аромат. Небо было ярко-лазурным. Белые облака летели и быстро растворялись в ветренной вышине. Таррос благодарил Аллаха за Иман. Теперь он чувствовал то же, что чувствует Дина — полную убежденность и уверенность, что Господь к нему ближе, чем собственная яремная вена.

Таррос приближался к Баяты. В последний вечер он решил остаться на ночлег под одиноким раскидистым деревом над степью. Он спешился и долго сидел под ним, любуясь неповторимым закатом.

Пусть легкий весенний ночной ветерок

Ласкает уставшую душу твою.

И ты понимаешь — твой жизненный срок

Созрел и висит на последнем краю.

А юность легка — улетела давно.

Тебе все казалось честно и легко.

Ты думал — все любят, но всем все равно.

С разбитым сознаньем — нигде и никто.

И вихрь судьбы тебя смог захватить,

Ему это было не трудно совсем.

Кто ты в этой жизни — ты смог позабыть.

Не смог лишь решить природу проблем.

А ключ, что таился в сердце твоем.

Лекарство, нектар, живая вода —

С собственным «Я», с собою вдвоем

Начать диалог не посмел никогда.

А те, кто вокруг, ты знай — не при чем.

Последуешь если — твоя лишь вина.

Ты думай душой — заключается в чем

Смысл жизни. Душа над собой лишь вольна.

Таррос не помнил, когда в последний раз видел такое великолепие. Он помнил, что только рядом с Эрис его черствая душа оживала, становилась чувственной и начинала видеть то, за чем отказывалась наблюдать в одиночестве. Теперь он понял, что можно любить просто для себя и не желать ничего взамен. Эта другая любовь и любовь к Аллаху сделала его сильнее. Вечерний ветер ласкал его лицо. Таррос улыбался, вспоминая то, как обнимал свою юную Эрис на далёком Крите. Эти воспоминания остались самыми нежными и добрыми моментами его жизни, преисполненными чистой любви. Но несмотря ни на что, обновленный Таррос решил пойти и попросить прощения у Дины перед тем, как уйти на опасное, возможно, на последнее задание в его нелегкой жизни.

Отряд Баяты шел в сторону монгольских разведчиков. Они проходили мимо кладбища, мимо Маулена. Люди сделали дуа. Они прошли лес и вышли в степь. Было прекрасное утро. Эрис с хмурым выражением лица брела впереди строя. К седлу Йылдырыма была прикреплена тамга племени и флаг Конийского султаната. Малик, Арслан и Тюркют шли рядом. Аят и другой старшина — Абдулла следили за правым и левыми фалангами. Топот и пыхтенье их неторопливых коней слышались издалека.

Эрис думала, что пора бы ей умереть в этом бою. Скоро будет война. И она не хотела бы остаться в живых и снова разгребать тела близких людей и эвакуировать глумленных мирных жителей. После суда ее острое слово предпочитало оставаться на уме, не слетая с языка. И теперь Эрис не знала, какими речами начала бы утешать народ в случае их поражения.

Недавно султан получил письмо от врага, в котором говорилось строками из Корана, что монголы — наказание Аллаха для забывшихся верующих, отступивших от повелений Бога и догм религии. Но, благо, образованный султан язвительно ответил, что презираемые Господом язычники, обходящие кругом камни в знак почета, где бы они их не нашли, не могут быть карой верующих, пусть и оступившихся. Он сказал, что монголы — люди, созданные Аллахом для ада, подобно Гогу и Магогу. И он ответит им на поле боя, разгромив. А затем он пригрозил подхалимам из числа сарацин-богословов, помогающих ханше Дареге и хулагуидам составлять такие письма, карой Аллаха и своим мечом.

Эрис не смотрела вперед. Ее отстраненный взор печалил сердобольного Малика. Аят, знающий, что несколько его верных соратников готовы разругаться меж собой и отдать свои сердца Дине, положив их на ладони, лишь косился, в душе осуждая её за упрямство, холодность и совсем неженский образ жизни. Тюркют и Арслан наоборот считали, что сестренка всё делает правильно, и ее жизнь и характер — пример дочерям степей.

Таррос шёл вперед, на юго-запад, и раннее солнце светило ему в спину. Он преодолевал широкий холм. Копыта коня застревали в грязи от растаявшего снега. Они чавкали и завязали в ней. Он посмотрел под ноги жеребца и подбодрил его. Затем поднял голову и увидел огромное войско кочевников. Его душа вздрогнула. Он сразу подумал, что это Баяты. А значит, в их рядах будет Дина.

Но что ему делать? Спрятаться за другим холмом? Погнать коня обратно? Ускакать прочь и не попадаться на глаза Малику и остальным?

Таррос переборол себя. Это был один из самых волнительных моментов в его жизни. С ним мог сравниться лишь тот момент, когла Таррос шел просить руку Эрис у ее опекунши.

Таррос спустился с холма, погнав коня. Малик и остальные сразу заметили приближающегося всадника. Они подумали, что это гонец. На путника он похож не был — налегке и быстр.