Инна Чеганова - Между нами война

— Ой!! Не могу, не дойду! — Эрис заметила, что идти промокшей Фатиме уже поздно.

— Давайте, сестры, быстро! Готовьте место! — Эрис сняла с жены бея такия и расстегнула камзол. Женщины постелили чистые простыни.

— Ты не в первый раз рожаешь, все обойдется. — приговаривала Эрис, гладя ее по голове и держа за руку.

Дина старалась помочь, как могла. Роды были легкими.

Через два часа возле груди Фатимы лежала маленькая милая девочка.

— Попили чайку! — смеялась Нуркыз, заводя в шатер Эрис Малик бея и маму Амину.

— Малик бей! — Эрис встала. — Да благословит тебя Аллах в том, кто был дарован тебе, да воздашь ты Дарителю благодарностью, да достигнет он полной зрелости и да будет тебе дано увидеть проявления его почтительности. — сказала она.

— Да благословит тебя Аллах, и да ниспошлет Он тебе Свои благословения, и да воздаст Он тебе благом, и да пошлет тебе Аллах то же самое и да вознаградит Он тебя щедро. — ответил счастливый отец.

Эрис было и радостно, и грустно одновременно. И невероятно стыдно за ответные слова бея. В голове промелькнуло:

«В этой суровой жизни вряд ли я познаю семейную жизнь и радость материнства.»

Они присели, чтобы придумать имя девочке. Фатима настаивала на имени акушерки. Малик тоже захотел назвать дочь в честь Дины. Мама Амина не была против. Отец читал перед малышкой азан и нарек её Диной, чтоб стала такой же убежденной в вере. Дину очень растрогало это. Она вышла, чтобы всплакнуть в одиночестве где-нибудь за стойбищем.

Эрис присела на головню за чей-то юртой. Дина по жизни наблюдала, как кочевые мусульмане относятся к своим женам, какое между ними согласие, взаимоуважение и благополучие. Ей эта черта особенно нравилась. Она сидела у арыка около границы стойбища, глядела то на шумных ребят, играющих неподалеку, то на коня по ту сторону воды, в одиночестве щиплющего прошлогоднюю траву и разгоняющего назойливых проснувшихся мух своим красным длинным хвостом.

Эрис боялась посмотреть на кулон. Она теребила его пальцами в кармане.

— Эй, Абла, что сидишь тут одна, айда сегодня ужинать к нам! — раздумия нарушил Арслан альп, дружелюбно предложивший отобедать. Он обмывал кусок свежеразделанного барана в искрящейся ледяной воде.

— У Малик бея дочь родилась. — вполголоса поведала Эрис.

— Ох! Надо поздравить! — он засуетился. — Давай вставай, иди к нам.

— Джазакаллоху хайр, брат, за приглашение. Не стоит, я буду у себя. Брат, не хочу создавать хлопоты сестре Айгюль — пожалей и ты ее, у вас три маленьких птенчика, ей трудно. — Дина сочувствоала Айгюль, особенно когда ее дети, собравшиеся вокруг матери подобно голодным птенцам, требовали что-либо от нее. А Айгюль, добрая душа, только качала головой, не повышая голоса, выполняя их просьбы.

— И ничего не трудно, что она, женщина делает? Слушает мужа и войдет в рай, не то, что мы, мужья. — сетовал он, качая своей огромной головой, от чего его волосы заплясали.

— Эй, гардаш мой, гардашум, не так это просто, как вам кажется — следить за очагом. Женщина служит вам и днем, и ночью. Не спит у колыбели, не ест вдоволь, жертвуя свою долю мужу и детям. И за киизом следит, и за хозяйством, и за мужем, и за детьми, и мастерить успевает. Она тоже устает. А ты зайдешь к себе в шатер после долгого дня и начнешь командовать! — Дина начала повышать голос — А она, вместо того, чтобы отдохнуть, тебе и кричащим детям прислуживать начинает. А бывает, не здоровится. Под сердцем твоего ребенка носит. — теперь ее голос наоборот, зазвучал мягче. — Вдвойне тяжело жене. А она — все так же покорна. И любит тебя, неблагодарного, ворчливого крикуна.

— СубханАллах, сестренка! Как всегда, в цель попала словами своими, аж совесть слышу, уже зазывает. — в глазах воина промелькнуло сочувствие.

— Давай, иди, помоги моей сестре, и не срывайся на слабой жене за усталость дня, давай, поторопись, брат мой. — убедила его Дина.

Арслан альп удалился, и она вновь осталась сидеть в одиночестве.

Она услышала барабаны тревоги. Душа её вздрогнула. Эрис бегом направилась к главному проходу.

К ней приближались войны с постов. Через лошадь одного был перекинут человек. Ноги ее отнялись. Судя по его беспомощной позе — он был мертв.

— Абла! Абла! — закричал солдат. — Малик бея! Зови его скорей!

— Что случилось? — Эрис дикими глазами смотрела на всполошившихся войнов.

— Маулен бей! — с сокрушившимся лицом прокричал воин.

— О, Господи… — глаза бедной Эрис наполнились ужасом. Она на мгновенье окаменела. Но потом на ватных ногах побежала к своему шатру.

— Малик бей. — Дина позвала его. И её выражение лица и голос заставили его мигом встать и выйти к ней.

— Что произошло?

Эрис не могла больше держаться. Она просто сказала имя его братишки, еле выдавив из себя. Горло ее свело.

Лицо Малика задергалось в плаче. Эрис побежала к солдатам. Малик последовал за ней.

Они вывернули на дорогу. Войны уже положили его на носилки. Вокруг начал толпиться народ.

— Маулен! Лев мой! Брат мой! — взревел вождь и кинулся к его телу.

Он начал трогать его посиневшее лицо. Он открыл его шею и увидел ужасные следы. Бей сокрушился в плаче. Он поднял голову Маулена и прижал к себе. Эрис без сил упала на колени рядом с ними. Она не могла не рыдать. Самое ужасное для неё было то, что расстались они не самым лучшим образом. И теперь горько жалела об этом. А ведь можно было попрощаться по-хорошему. Это были её ядовитые мысли, и совесть начала рвать ее душу на части.

Плач и всхлипывания Малик бея больно резали её ножом. Воевода для воина подобен отцу. Подобен фундаменту и опоре. Когда Эрис увидела его в таком состоянии, она почувствовала себя никем.

Эрис смотрела на Маулена и говорила про себя.

— Маулен… Твоя душа уже вернулась с небес? Ты поздоровался с Аллахом? А я здороваюсь с тобой… Прости меня, милый человек… Прости, добрый друг… Ведь это ты спас мою честь и жизнь.

Я не обижаюсь на тебя за поступки. Я вообще не обиделась на тебя, Маулен. И ты прости меня. Не держи на меня зла, прошу тебя. Аллах поженит тебя в Раю на достойнейшей из этого мира. На такой же, как ты — невинной и доброй девушке. Прости меня за всё, Маулен бей. Прости, честный и благородный Маулен… — тихо говорила Эрис, чувствуя рядом его душу. — Бесстрашный воин, борящийся за правду, какой бы горькой она ни была. Ты не умер. Ты перешел в вечную жизнь, оставив этот грешный мир. Я завидую тебе по-хорошему, Маулен. Прости меня… — она спрятала лицо, качаясь в ступоре. Она плакала вместе с воеводой. Только плакала она немо, лишь изредка всхлипывая.

Приход матери Маулена заставил Малика и Эрис вновь стать сильными. Материнские крики боли отрезвили их. Амина ана лишилась четвертого сына, так и не увидев своих внуков.