Инна Чеганова - Между нами война

— Спасибо…

За окном начал звучать азан. Их было несколько. Они сливались и звучали невероятно красиво. Долго и протяжно. Душа Тарроса вздрогнула.

— Ну ты пей пока. Угощайся. А мы помолимся. Хасан , *Хусам-ад-Дин (преемник мауляны Джалоллидина Руми) * принеси-ка гостю поесть. Будь добр и щедр.

Один человек, ровесник Маулена, засуетился и вскоре около Тарроса был поднос с ужином.

Люди, а их было около пятнадцати, встали в ровные ряды. Таррос косился на них. В его тоскливых глазах отражались блестящие змейки очага и ламп.

Они начали молиться. Его поразило то, что мужи побросали свои дела и начали поклоняться прямо на месте.

После земных и поясных поклонов они почитали певучие строки на арабском и провели руками по лицу. Все это время Таррос внимательно наблюдал действия сарацин. Его это завораживало. До этого он видел только степенно молящихся молодых воинов Эрис.

— Милый гость. — человек подошел и сел подле. — Позволь спросить твоё имя.

— Меня зовут Таррос. И я — заблудился по этой жизни. — хозяин заметил, что тот и не прикоснулся к угощению.

— Все мы — скитальцы в этой жизни. — Начал мужчина. Он внимательно всматривался в его глаза. — На что ты летел? Ты был мотыльком и летел на свет. А когда этот свет погас, ты впал в отчаянье.* (Руми) * Нужно, чтоб твой свет был здесь. — он указал на грудь Тарроса. — Есть душа, в которой и следует искать свою суть. Ищи драгоценность, сокрытую в горе тела. О, бредущий друг мой, изо всех сил ищи. Однако ищи не вовне, а внутри себя.

— Я… Я обидел одного человека. И теперь плачу за это великую плату. — тихо говорил Таррос.

— Мой друг. Этот мир — горы, а наши поступки — крики: эхо от нашего крика в горах всегда возвращается к нам. — Слова истины попали в самое ядро.

— Я сожалею. — произнес Таррос. — Я причинил страдания, разрушил всё. Поверил в слухи… Как последний дурак, зная, что сплетни — враньё. — сокрушался он. Сама поза, в которой он сидел, ведала об унынии. Они сидели по-восточному, Таррос поник плечами, сутуло склонившись над руками с чашей. — Я не смог побороть гнев…

Мужчина улыбнулся и начал медленно выговаривать. Его выразительная интонация притягивала слух:

— Когда бы доверяли не словам,

А истине, что сердцем познается,

Да сердцу, что от истины зажжется,

То не было б предела чудесам.

Пророк говорит, не тот силён, кто кидает на лопатки соперника. Силён тот, кто справляется со своим гневом и держит себя в руках.

Таррос покачал головой и произнес:

— Она была моим единственным утешением. Я не желал от этой жизни ничего. Хотел быть с ней. Мои действия привели к ее смерти… После этого я потерял себя. — поделился Таррос, не смотря на него. Человек ответил, продолжая улыбаться:

— Кого на веки покидает друг,

Тот, как ни голосист, смолкает вдруг.

Хотя напевов знает он немало,

Нем соловей в саду, где роз не стало.

Влюбленный — прах, но излучает свет

Невидимый любви его предмет.

И всякий, светом тем не озаренный,

Как бедный сокол, крыл своих лишенный.

Все мы принадлежим Господу, друг мой. Колесо жизни не остановить.

Таррос почувствовал, что сказанные строки — о нём.

— А потом… Через столько лет я узнал, что она — жива. — он опустил голову. — И я страдаю… Мне нужно ее прощение… Я понял свою ошибку… — из глаз его пошли слезы. Боль выходила наружу посредством этих капель.

— Блажен лишь тот, кто понял свой порок,

Кто осудил свой грех, извлёк урок. — Учил мудрец. —

Людской души туманна половина,

Другая — в прегрешениях повинна.

Но если ссадина тебя тревожит,

Ты пластырь сам накладывай на кожу.

— Сам. Как так? — удивился Таррос и посмотрел на него.

— Моли Его. — он указал пальцем на небо. — Говори с Ним. Жалуйся Ему. Он предопределил тебе это. Я вижу в тебе добродетель. Всякое мученье неспроста. Все, что не делается — к лучшему. — мужчина перевел дух. — Люди похожи на железо. Их судьбы, проходя сквозь разные тяжкие испытания, становятся лучше, и, наконец, превращаются в сияющую сталь. Словно алмазы, испытывающие на себе метаморфозы в недрах кипящей земли, затем переносящие болезненную огранку, становятся прекрасными лучезарными бриллиантами.

Так же и людские души — неприкаянные, без видения истины, но с заложенными Аллахом тяги к справедливости и чувством чего-то высокого, духовного, маются и скитаются по этой жизни, терпя лишения и горести, которые, в конечном итоге, выведут их на путь истины и веры.

Господь любит тебя. Он соскучился и хочет слышать твой голос.

— Я… — Таррос не забывал свой сон. Теперь он знал, что истина в двух шагах. Но сначала решил спросить о том, что в Ордене строго запрещено. — А любовь? Не грех ли любить женщину всю жизнь? Быть сумасшедшим?

— Глупцы говорят — «Любви женщины следует более бояться, чем ненависти мужчины. Это яд, тем более опасный, что он приятен.» А мы думаем, лучше умереть от горького яду с глупой улыбкой на лице… — мужчина легонько засмеялся, и его смех поддержали остальные. Потом он продолжил. — знаешь такую притчу:

Влюбленный знал, что если соединится с половиной, расплатится своей жизнью. Он поделился секретом с любимой. Он сказал ей, придя:

«Я хотел бы поцеловать тебя.

А цена этого поцелуя — моя жизнь.

И теперь моя любовь бежит к моей жизни

С криком: «Как дешево, давай купим!» — все засмеялись вновь.

— Сынок, жизнь без любви не имеет смысла.

Любовь — вода жизни,

Пей же её и сердцем, и душой. — посоветовал он. Таррос молча слушал. Какая прекрасная беседа! Давно он уже так не разговаривал. В его сердце постепенно входило умиротворение. А мужчина продолжил. И теперь, услышав откровения гостя, хозяин решил отвлечь его и начал рассказывать историю своей судьбы.

— Посмотри на меня — у меня была любимая жена Гавхар Хатун. Мы жили вместе много-много лет. Чего только не видели. Она родила мне Алаэддина и Бахаэддина. Я любил ее и воспевал. Грех ли это? Горящие глаза, горящий очаг и счастливые дети. Откуда в тебе такие мысли, Таррос?

Потом… К сожалению, она умерла. И один мой сынок — тоже. Я стал несчастен.

Но через некоторое время я женился снова. На Кире хатун. Всю жизнь меня вела моя первая жена. Когда ее не стало, мой очаг потух. И сердце перестало биться. Я опустил крылья. — он вытер слезы. — Но любовь второй жены помогла мне подняться. Она помогла мне дарить детям тепло. Её и мои дети стали родными друг другу. И я вновь почувствовал радость жизни.

Я молил Аллаха так — «Помоги мне». Он помог мне, дав Киру. Разве я грешен? Моя Гавхар не хотела бы с небес видеть мой упадок.