Инна Чеганова - Между нами война

— Хочешь, подскажу лечение?

— Ну валяй!

— Бегство. С глаз долой — из сердца вон.

— Я пробовал. Это бесполезное средство. Я не убегу от самого себя.

— Ты, как тот стих:

Долго глаза мои наслаждались

Её красотой, и долго длилось мученье,

Сколько мучений приносит порой наслажденье!

Посмотрела, свою стрелу на меня направила,

Потом ко мне наклонилась, и страсть меня охватила,

Посмотрит иль взгляд отведёт — всё равно.

Ранит стрела, и боль причиняет её извлеченье… *из «Недуги сердца» (ибн Кайим),авт. неизв.*

— Может быть. Но эта моя боль. И ты не сможешь забрать хотя бы часть ее. Даже если захочешь.

Их сугубо мужской разговор не имел свидетелей, кроме Аллаха.

— Я хочу помочь брату-мусульманину. Мне жаль тебя. Я вижу, как ты смотришь на мою сестренку. Побойся Аллаха, в Исламе это запрещено!

— Она — свободная девушка. Я смотрю на нее не дурным взором. Я не сделаю ничего, что разгневает Аллаха. Я попрошу прощения и уйду. Я не жду того, что она примет меня. Все же, надежда живёт во мне.

— Ты рассказал о вашем прошлом на суде. Только безумная согласится на повтор ошибки.

Может быть. Может Малик прав. Он прав в том, что безумные повторяют ошибки. А ведь ума лишают только страсти…

— Размышление о недостатках объекта любви. — добавил Малик, не желающий страданий нового брата по вере.

— Для меня у нее нет недостатков.

Малик покачал головой.

— Удерживай свою душу от запретного. Напоминай себе о величии Всевышнего Господа. Размышляй о последствиях влюблённости. Обращайся к Аллаху с мольбами.

— Какими? Научи?

— Пророк посоветовал говорить так. И я повторял эти слова постоянно.

Говори: «О Аллах, поистине, я прошу у Тебя защиты от зла моего слуха, и от зла моего зрения, и от зла моего сердца, и от зла моего семени»

— Мусульмане крайне прямолинейны. Это была одна из причин, введших меня в Ислам. Ты произнёс — говорил. А почему перестал?

— Я боялся не получить любимую… И я женился на ней.

— Вот видишь, тебе ли давать мне советы, когда ты ночами прижимаешь к сердцу любимую жену — мать своих детей?

Таррос наградил Малика испытующим взглядом. На дне его была нескончаемая боль. Малику стало стыдно за советы. Но он знал, что должен был это сделать и промолвил:

— Терпи. Борись с собственной душой. Больному любовью следует обратиться за советом к своим братьям по вере, чтобы они помогли ему бороться с постигшим его недугом.

— Мне не помогут создания. Я надеюсь на Создателя. — Таррос резко встал. — Благодарю тебя, брат. Я понял многое.

— Что же ты понял?

— Что слова пророка:

«Исцелит двух влюбленных только брачная хутба *молитва при венчании (араб.) * » — единственная истина в таких щекотливых случаях. Мне сказал об этом Джалалиддин Римский. Это был его последний совет для меня. Но сейчас для меня главное — прощение. Мое сердце успокоится.

Малик рассмеялся. Он распинался для человека, который даже не пытался внимать словам.

— И что же ты намерен делать?

— Я попрошу прощения у Дины. А потом отдам долг всем мусульманам.

— А если она не простит?

— Она простит. У нее — золотое сердце. — самоуверенность Тарроса удивляла Тюркюта.

— Ты хорош, благородный Аббас. Я желаю тебе только добра, знай это.

— Я знаю, брат. — они крепко пожали друг другу руки.

На следующее утро тюрки, выйдя из рощи и взобравшись на холмы, столкнулись с нукерами. Теми самими, что когда-то чуть не убили Эрис. Таррос так и не выудил момент для разговора с ней. Она была тихая и суровая.

Неудобное положение меж зарослей заставило бойцов спешиться. Завязалась битва. Теперь вчерашние злейшие враги стали соратниками.

Битва накалялась с каждой секундой. В этот раз Дине удавалось попеременно отбивать атаки. Пришлось вступить в ближний бой, момент которого она старалась оттянуть как можно дольше, так как сегодня ее стратегия была другая. Она с удобной позиции разила смертельными стрелами противников, выручая братьев и нередко спасая им жизни, прикрывая их. Но стрелы кончились.

Эрис искала глазами того брата, что однажды помог ей спастись, но не нашла. Дархан был среди них. Он, как подлый пес, увидев, что нукеров разят свои, взобрался на лошадь и помчался прочь с парой монголов. Малик, Аят, Ирбис и Атабек помчались за ними.

Аббас в неистовой схватке нападал и отбивался, заканчивая поединки. Затем он спешил на помощь тому, кому нужно. Он краем глаза наблюдал за Диной. Она была проворная и гибкая. Если некоторые воины берут мощью и силой, она брала быстротой реакции и невероятной, четко отработанной ловкостью.

Тюрки одерживали победу. Но вдруг на той стороне холма, как показалось Аббасу, растительность задвигалась. Этого в яростной хватке тяжело было заметить. Тут нужен был зоркий глаз. Таков был у немногих, и среди них — Аббас и Дина. Но она была слишком занята, отбивая атаку нескольких солдат.

Аббас поспешил к ней на помощь, не забывая о таящей опасность возвышенности.

Он резко подбежал и принялся работать с Диной на пару, помогая ей отбиться и начать атаковать самостоятельно. Он не хотел быть назойливым и помешать ей чувствовать себя свободной на поле брани. Его присутствие вселяло ей неуверенность в себе. Она не хотела принимать его помощи. Но отойти не было возможности.

Вдруг мимо его лица со свистом пролетела стрела, пущенная в сторону Дины. Мгновенье — и его сердце замерло. Он не мог выстрелить туда, откуда началась атака — лука у него не было, времени тоже.

Дина оглянулась. Мимо! Как же облегченно он вздохнул. Но временно.

Свист один, второй. Дина попыталась увернуться от предполагаемой траектории, и у нее получилось. Тарроса-Аббаса охватил страх, что Дины может не стать. Ему не пришло ничего другого в голову, кроме как заслонить её от стрелка.

Он резким движением повернулся к ней лицом, закрыв своим телом от серии стрел. Он отбил пару штук мечом, но две стрелы попали. Одна вошла в плечо, другая в лопатку. Он вздохнул. Дина видела, как он жертвует собой, но не могла остановить его, добивая соперников.

«Нет, о Аллах! Господи!..» — разило ее ум.

Наконец, отбившись сама, она предотвратила атаку нукера, попытавшегося добить подстреленного Аббаса.

— Аббас, как ты?! — наконец спросила Эрис. Это были первые слова, обращенные к нему. Её глаза не могли врать Тарросу. Один этот взгляд облегчал его боль.

— Все хорошо. — кое-как проговорил он, продолжая оставаться на ногах.

Она отвлеклась, потеряв бдительность. Присутствие сильного Тарроса делало Эрис слабой и хрупкой.

Стрельба не прекратилась. Таррос заметил это и, повернувшись спиной к неосторожной Дине, потерявшей внутренний покой, толкнул ее на землю, получив точную стрелу в левый глаз. Дина вскрикнула. Аббас упал на землю без чувств.