Альфред Дёблин - Пощады нет

Карл точно шел по болоту: ликвидация следовала за ликвидацией, банкротство за банкротством. Долги ударяли его в спину, толкали его со всех сторон. Они начинали захлестывать его, как когда-то захлестывали мать. Подавленный, размышляя о создавшемся положении, Карл вспомнил далекое прошлое. Куда я пойду теперь, если меня отсюда погонят? На рынки таскать мясо и овощи не пойдешь — о, какое это было хорошее время, сколько надежд было впереди. И сын мой тоже на меня не будет работать.

Майор неоднократно и совершенно безрезультатно звонил и писал Карлу, прося разъяснений по поводу «известного незаконченного дела»; наконец, под натиском жены, он поехал к Карлу на фабрику. На дворе стояла оттепель, Карл был в приподнятом настроении, он только что совершил большую прогулку пешком. Его лозунгом было: ходить, ходить! Жаль, что сейчас нельзя поехать на охоту, но думать об этом бесполезно. Широкоплечий, высокий, он стоял против длинного крепкого майора, которому он только что вежливо помог снять пальто. Карл решил сегодня уничтожить его.

Почтенный майор поругал погоду, Карл похвалил ее. Закурили сигары, уселись и приступили к беседе. Майор приступал к ней с неприятным чувством, так как Карл даже не извинился за свое молчание в ответ на его письма и телефонные звонки. Кроме того, Карл уселся против майора с такой обидной, вызывающе снисходительной миной, что майор подумал: я ведь не пришел сюда в качестве нищего просителя. Карл позвонил секретарше, пошептался с ней о чем-то, она вмиг принесла какие-то, заранее приготовленные бумаги.

— Вот вам, господин майор, доказательство, что мы без дела не сидим. Мне передавали, что вы телефонировали и даже писали. Как вам известно, срок окончательного расчета еще достаточно далек. Если принять во внимание сумму, которую я вам исключительно по дружбе перевел по первому вашему требованию, то надо полагать, что в этом году, а возможно и в следующем, вы никаких больше денег от меня не получите. При нынешних горе-делах это не требует никаких объяснений. Но по зрелому размышлению и исходя лишь из наших личных отношений, я готов, — хотя я не имею права подвергать риску фабрику, от которой зависят сотни жизней, — договориться с вами относительно платежа в будущем году. Но только с двумя оговорками, майор: во-первых, если вы не откажетесь получить деньги и, во-вторых, если состояние дел позволит осуществить платеж.

У старого майора фуражка упала с колен. Карл это видел, но не шелохнулся. Они поглядели друг другу в глаза.

Mайор:

— Что это происходит?

— На крупных предприятиях финансовые инстанции проводят чрезвычайно строгий контроль. Это вполне понятно, если учесть несколько печальных случаев, которые недавно имели место, — к счастью, это исключения. Мы обязаны показывать и документально обосновывать каждую статью расхода и прихода, особенно при сделках с заграницей. Выплата крупных сумм, не оправданная деловой необходимостью, может навлечь на наше предприятие, в процветании которого вы заинтересованы так же, как и я, подозрение в денежной спекуляции.

— Но как же это? Что это означает?

Карл добродушно рассмеялся.

— Вот что значит иметь дело с дилетантами. Вы скажите мне: являетесь вы участником моей, нашей фабрики, господин майор? Являетесь или нет?

Карл скосил глаза на шкаф письменного стола, открыл его и вытащил какой-то документ. Это был засвидетельствованный нотариусом договор между ним и майором. Карл стал листать документ, майор поминутно взглядывал на Карла широко открытыми глазами, Карл читал вслух параграф за параграфом, касающиеся сроков выплаты прибылей. Он рассмеялся, постучав рукой по бумаге.

— Нынешние прибыли?

— Ради бога, — лепетал майор. Он поднял с пола фуражку и стряхивал с нее пыль, — ведь не серьезно же вы все это говорите. Ведь у нас с вами определенное условие…

Карл, подняв руку, прервал майора.

— Я сохраню тайну наших переговоров. Можете быть совершенно спокойны.

И, перегнувшись через стол к майору, он рассмеялся:

— Между прочим, майор, благодарите бога, что ряд обстоятельств, среди которых сыграла роль и нерадивость моего представителя заграницей, помешал мне в свое время осуществить вашу смешную мысль. Где бы мы теперь с вами были!

И он, весело расхохотавшись, пососал сигару:

— Неплохой табачок, а?

Майор сидел, часто дышал, мял свою фуражку. Беспомощный, жалко поглядев на Карла, он промямлил:

— Ведь мы с вами родственники, ведь вы муж Юлии.

— Я рад, что вы помните об этом. Я знал, что вы мне будете благодарны.

У майора язык прилип к гортани. Больше говорить было не о чем. Майор встал. Карл тоже поднялся. Майор продолжал:

— Что же будет?

Карл сделал удивленное лицо и с озабоченным видом вынул изо рта сигару.

— Вы стеснены в деньгах?

— Сегодня еще нет. Но за завтрашний день

не ручаюсь.

— А кто же знает, что будет завтра, уважаемый мой майор.

Майор повернулся к двери и беззвучно прошелестел:

— До свиданья.

Назавтра жена майора рано утром была у Карла на квартире. Карл ввел ее в музей и запер дверь. Она кричала, требуя денег. Когда она назвала его мошенником, Карл с удовлетворением напомнил этой знатной даме, холодно провожая ее к дверям, о ловушке, которую она вместе с майором поставила ему. Однако, представители индустрии еще не забыли своего долга. Майор, истерзанный своей супругой, убитый, отчаявшийся и взбешенный, открылся друзьям, прося у них совета. К его радости, друзья отнеслись к нему сочувственно. Майор изобразил дело так, как будто он дал своему родственнику означенную сумму с тем, что тот вложит ее в какое-либо верное дело, а вместо этого родственник всадил деньги в свою хиреющую лавочку.

— Он сразу же и вложил деньги в свою фабрику, — со страху бессовестно врал старик, — а меня, пользуясь моей неопытностью, заставил заключить с ним договор, по которому я — вы только представьте себе! — стал совладельцем его фабрики. И я, конечно, положился на его честное слово.

— Итак, здесь налицо использование тяжелого положения, — определили друзья, хотя сами по уши погрязли в подобных делах.

Слишком активно впутываться в это все-таки опасное дело никому не хотелось, ибо у кого теперь рыльце не в пушку, и благоразумней поэтому держаться в тени. Но на такой крик души нельзя было не откликнуться. Друзья майора, один — служащий министерства, другой — офицер и третий — крупный помещик, родственник жены майора, выслушав старика, обещали подумать, что можно сделать. — Деньги, — сказали они убитому горем майору, — во всяком случае, надо считать потерянными. Если Карл прибегает к такому маневру, значит его уж здорово прижало. Тем не менее, попытаться что-либо вырвать у этого закоренелого прохвоста можно. У этой черни, у купцов, — мошенничество сидит в крови; с этой сволочью можно справиться только с помощью прокурора. Прохвост Карл, этот человек из семьи ничтожнейших ремесленников, втерся к ним в доверие, а теперь осмеливается так себя вести! Его надо проучить и показать ему, с кем он имеет дело.