Синтия Д'Апри Суини - Гнездо [litres]

Много дней он думал о том, чтобы вернуть деньги брату и сестрам, потому что могло выйти красиво: широкий жест, герой-спаситель. Но вот к чему он все время возвращался: что, если однажды ему понадобятся эти деньги? Понадобится запасной аэродром? Он у него всегда был. От мысли о том, что его не будет, у Лео почти кружилась голова. Он все примерял решения, как пиджаки: остаться, сбежать, всем заплатить . Раньше у него всегда получалось жить припеваючи в знакомом чудесном режиме уклонения, вращая над головой миллион тарелок, пока все они одна за другой не падали, а он тут же не шел дальше, к чему-то сиявшему ярче; но сейчас все было по-другому.

Стефани. Он слышал, как она спускается по лестнице, готовая к работе, как ее сапоги стучат по ступенькам, твердо и быстро, слишком быстро; он всегда немного напрягался, ожидая, что услышит, как она оступится, упадет и скатится по лестнице, но этого никогда не случалось. Он скомкал рассказ о встрече с Нэйтаном, сказал, что им «слишком многое надо было наверстать» и что они встретятся еще. Когда ему удастся заинтересовать кого-то другого, он выдаст смягченную версию произошедшего.

– Не бегай так, – сказал он, когда Стефани вывернула из-за угла в кухню. – Ты убьешься на этой лестнице.

Она улыбнулась ему и схватила банан из миски на столе.

– Все слишком быстро для тебя, Лео?

Она очистила банан, налила себе молока в кофе.

Он улыбнулся ей в ответ, но непроизвольно подумал: ну, началось .

– Эй, – сказала она. – Ты должен был что-то прочитать для Беа? Она вчера мне звонила.

Черт. Беа. Рукопись.

– Черт, – сказал Лео. – Я забыл. Посмотрю.

– Если судить по недавнему опыту, чтения там немного. Позвони мне на работу, если будет что-то приличное.

– Наверное, вечером увидимся, – с улыбкой сказал он.

– Смешно.

Она потянулась и поцеловала его. У ее губ был вкус банана и кофе, и он привлек ее к себе. Сунул руки ей под пиджак, крепко обнял, пытаясь выправить то, что готово было обрушиться внутри. Он пригладил Стефани волосы, поцеловал ее, крепко, раскрываясь ей, и тьма, лившаяся сквозь него, посветлела. Стефани, казалось, думала о другом, она была напряжена, и он гладил ее шелковую блузку, пока не ощутил, как приподнялся сосок, а потом провел языком по ее губам, как она любила, сперва легко, потом настойчивее, пытливее, пока не почувствовал, как она расслабилась, прижавшись к нему.

– Так нечестно, – сказала она, мягко высвобождаясь. – Мне надо на работу.

Стефани понимала, что надо перестать откладывать и сказать Лео, что происходит. Сегодняшний вечер, надо полагать, вполне подойдет.

– Может, закончу сегодня пораньше.

– Звучит неплохо.

Она быстро чмокнула его в щеку.

– Беа, – сказала она, взяв сумку. – Не забудь.

Когда Стефани ушла, он сварил еще кофе. Впервые за несколько недель у него не было ни малейшего желания открывать ноутбук. Идти в «офис». Работать. Мысль о том, чтобы сесть и смотреть из заднего окошка на унылое лоскутное покрывало соседних бурых дворов, навевала тоску. На столе завибрировал его телефон. Он поднял его, посмотреть, кто звонит. Опять . Матильда Родригес. Он смутно помнил, что выпросил у нее номер телефона в тот вечер, когда случилась авария, и написал ей несколько эсэмэсок, пока она забирала из кухни свои вещи, прежде чем они направились к машине. Она не должна была звонить. Надо будет поговорить с Джорджем. Он скрывался не только от Матильды; Джек каждый день слал ему имейлы о праздничном ужине в честь дня рождения Мелоди, и сама Мелоди оставила кучу сообщений, просила с ней пообедать. «Только мы, вдвоем. Это срочно».

Что-то тут не так.

Он поднялся на второй этаж, нашел кожаную папку Беа – на полке, там же, где оставил ее, когда думал, что у него есть дела поважнее. Может быть, рассказ окажется удачным. Может быть, ему будет что сказать, что-то полезное. Он попытался унять пляшущие мысли и сосредоточиться на нескольких абзацах в начале. Рассказ был о мужчине по имени Маркус. (Лео неожиданно для себя ощутил укол разочарования: история не об Арчи.) Какой-то мужик по имени Маркус. Свадьба. Официантка. Машина. У Лео заколотилось сердце. Он быстро перелистал рукопись, и со страниц всплыли слова «фары», «оторванная нога», «приемный покой», «швы». «Tomelo, Mami», – прочитал он. «Пусть отнимают», господи. Он вернулся к первой странице. Рассказ был о его аварии. О нем.

В тот вечер, когда Стефани собиралась сказать Лео, что беременна – но не сказала, – она пришла домой и обнаружила, что он в той же одежде, что и утром, включая футболку, в которой спал. Он был не в себе из-за рассказа Беа. Наверное, он начал читать сразу после ухода Стефани и потом весь день себя накручивал. Только минут через пять Стефани смогла успокоить его настолько, чтобы можно было понять, что случилось: в рассказе описана его авария и кто-то, кто в этой аварии пострадал – как именно, Лео был не в состоянии или не хотел объяснить.

– Ты кого-то убил? – в конце концов спросила Стефани.

Пока он не ответил, она была уверена, что убил, уверена, что бесконечный ужас, который она видела в его глазах, объяснялся необходимостью рассказать ей, что он сел за руль, пьяный и под кайфом, кого-то случайно убил и как-то умудрился выкрутиться. Но нет. «Тяжелая травма», вот и все, что он повторял; что-то скверное, но с этим разобрались, только, если Беа напечатает рассказ, твердил он, правда выйдет наружу и все, у кого на него зуб, дадут себе волю – все это вылилось из него сплошным обвинительным, неразборчивым потоком; Стефани толком ничего не поняла.

Лео стоял перед ней, потрясая рукописью.

– Это полная хрень! – воскликнул он. – Очередной рассказ об Арчи!

– Да? – удивилась Стефани. Рассказ об Арчи. Интересно. – Хороший?

– Ты издеваешься? Не в этом дело!

Он швырнул рукопись на стол, и пара страниц медленно спланировала на пол. Он наступил на одну, разорвав ее пяткой.

– Она делает вид, что это не рассказ об Арчи – назвала героя по-другому, – но это он. Он о том, что было прошлым летом, и черта с два она его напечатает.

– Ты с ней говорил?

– Нет, еще нет. Я не уверен, что вообще теперь захочу с ней разговаривать.

– Сделай глубокий вдох и притормози, – сказала Стефани.

Она отодвинула стул и махнула Лео, чтобы сел. Он сел, яростно потер голову руками и громко застонал. Его немытые волосы торчали в разные стороны, суточная щетина затемняла нижнюю часть лица, глаза были красные, а взгляд – по-прежнему безумный.

– Может быть, просто нужно, чтобы она поняла, как тебя это расстраивает. Может быть, рассказ можно исправить. Она же прозу пишет, в конце концов. Это всего один рассказ…

– Он даже не закончен.