Синтия Д'Апри Суини - Гнездо [litres]

Они встали у перил лицом к воде.

– Помните, как все уходили на перекуры? – спросила она. – Как можно было выйти из офиса и стоять перед зданием, курить и сплетничать, смотреть на прохожих? Господи, как я скучаю по тем временам.

– Я помню, как можно было курить в помещении, – сказал Лео.

– О, золотые деньки!..

Он был почти уверен, что она с ним флиртует. Сложно было сказать, что у нее под ярко-зеленой дутой курткой, но, судя по длинным стройным ногам, там было что-то приятное. Теперь они стояли лицом друг к другу, и Лео заметил у нее на левой щеке созвездие веснушек, в точности пояс Ориона. Этот единственный изъян делал ее лицо еще совершеннее. Кожа у нее была гладкая, подтянутая, и Лео не мог не подумать о Стефани и о том, как на ней начинал сказываться возраст: глубокие морщины у глаз и рта, слегка запавшие и немного обвисшие щеки. Девушка снова повернулась к воде и еще раз затянулась; она спокойно показывала профиль, как человек, привыкший к тому, что им восхищаются под любым углом. Посмотрела на часы.

– Вы куда-то спешите? – спросил Лео.

– Не сегодня. Вы тут поблизости работаете?

– Иногда, – сказал Лео. – То один проект, то другой. А вы?

– Я тут рядом живу. Это собака моего парня. Он уехал из города на несколько дней, так что я нянчу собаку. Да, Руперт? – обратилась она к собаке. – Мы с тобой вдвоем до субботы.

Лео помолчал, позволяя «уехавшему из города парню» прозвучать весомее.

– Серьезно, – сказала девушка, возясь с молнией куртки. – Могу я вам отдать деньги за сигарету?

– Исключено, – ответил Лео. – Угощаю.

Он прикидывал, что дальше: пригласить ее выпить кофе или просто попросить телефон.

– Я Кристен. – Она сняла перчатку и протянула руку, и Лео ее пожал. Рука у нее была теплая и сухая. Она посмотрела ему в глаза и слегка склонила голову к плечу, замешкавшись. – Вы Лео?

Лео вздохнул.

– Ну, зависит от многого, – сказал он.

Кристен рассмеялась.

– Мы пару раз встречались. В театре в Трайбеке. Я… эээ… знакома с Викторией.

– А.

Он не знал, о каком именно вечере она говорит. Виктория вечно таскала его на какие-то жуткие спектакли в тот маленький театрик.

– Я играла в пьесе. Вы, наверное, не помните, она была довольно дурацкая, но я была девушкой младшего брата.

– Помню! – соврал Лео. – Вы играли потрясающе.

– Ой, спасибо, но можно было этого и не говорить.

Лео всмотрелся в ее лицо, и у него что-то промелькнуло в памяти. Эта девушка стоит на сцене в рваном свитере, плачет и все говорит, говорит, говорит и говорит. Еще ему показалось, что он помнил ее по долгому пьяному ужину после спектакля. Они флиртовали?

– У вас был монолог в конце, да? На вас был коричневый свитер.

– Ого! – Она широко улыбнулась. – Вы правда помните.

– Я помню вас. Больше ничего не могу сказать о пьесе, но ваша игра – она мне запомнилась.

– Ух ты.

На ее лбу появилась крошечная морщинка, такая одинокая и легкая – наверное, ботокс слегка подвел.

– Так здорово это слышать. Я очень долго работала над тем монологом. С ума всех сводила на репетициях.

– Усилия оправдались, – сказал Лео. Он смотрел ей в глаза. Это было именно то, что ему сегодня нужно. – Мы потом разговаривали, да? В том французском ресторане?

– Да, – со смешком ответила она. – Мы разговаривали.

И тут он вспомнил. Он зажал ее в коридорчике перед туалетом. Ничего на самом деле не было, просто короткий телесный контакт; она тоже была не одна.

– Ну… – она замолчала, рассмеялась, посмотрела на собаку, потом снова на Лео – с улыбкой.

– Ну, – повторил Лео.

– Я не дружу с Викторией, ничего такого.

– Я тоже. Мы развелись.

– Очень жаль, – сказала она без тени сожаления в голосе.

– Не о чем жалеть.

Она снова смотрела на воду. Он ждал.

– Вы сейчас на работу? – спросила она.

– Нет, – ответил Лео. – Мне сегодня ничего на работе не надо.

– Хотите кофе? Позавтракать? Тут рядом есть славное место. Мне только нужно завести домой собаку.

– Не откажусь.

– Отлично. – Она улыбнулась ему, потом посмотрела на собаку. – Идем. Руперт, – позвала она. – Покажем нашему другу, где ты живешь.

Они уже собрались уходить, когда она остановилась и указала на папку Беа, лежавшую на скамейке:

– Это ваше?

Лео посмотрел на коричневую кожаную папку. Он вспомнил, как купил ее, как гордился тем, что выторговал у лондонского продавца половину запрошенной цены. Принеся ее домой, он решил, что она слишком изящная, слишком манхэттенская, так что он отдал ее Беа.

– Явно не мое, – сказал он, с облегчением чувствуя, как отступает тревога, как поднимается его настроение.

Наверное, не надо оставлять папку на скамье. Но тут он увидел Пола Андервуда меньше чем в квартале отсюда, точно по расписанию вышедшего из дома, чтобы оказаться у скамьи в 8.55, как всегда по будням. Лео бросил окурок и загасил его каблуком. Он сделает всем одолжение, убравшись из города, подумал он. Люди постоянно покидают друг друга, не потрудившись из вежливости по-настоящему исчезнуть. Уходят, но остаются, маячат поблизости, вечно напоминают, что могло, или должно было, или могло бы случиться. Он не такой.

– Думаете, можно ее просто так тут оставить? – спросила Кристен.

Лео снова взглянул на папку, потом на Пола, который увидел его и поднял руку в знак приветствия.

– Конечно, – подтвердил Лео. – Если там что-то важное, за ней вернутся. Ну что, Руперт, – сказал он собаке, хлопая в ладоши, – показывай дорогу.

– Давай я поговорю, – сказал Винни, сидевший за кухонным столом Матильды и листавший список контактов в ее телефоне в поисках номера Лео.

– Сразу переключится на голосовую почту, – вздохнула она. – Я же тебе говорила.

Если можно было разозлиться еще сильнее, то Винни разозлился, когда услышал, что Матильда звонила Лео Пламу после того вечера, когда он принес зеркало и они поссорились.

– Я подумала о твоих словах, – сказала она ему. – И решила: может, ты и прав.

Она несколько раз набирала номер Лео, в конце концов призналась она Винни, но тот всегда сразу переключался на голосовую почту, а она не хотела оставлять сообщение.

– Будем звонить всю ночь, если понадобится.

Винни коснулся экрана, включил громкую связь, и, как предсказывала Матильда, раздался компьютерный голос голосовой почты. Винни нажал отбой, потом повторный набор. На этот раз всего после двух гудков трубку подняли. Женщина. Винни и Матильда на мгновение опешили.

– Здравствуйте, – хором сказали они.

– Алло? – сказала женщина.

Винни поднял руку, веля Матильде молчать. Она покачала головой и ткнула в себя пальцем. Она справится. Винни кивнул. Давай , произнес он одними губами.

– Меня зовут Матильда Родригес.