Джулия Клэйборн Джонсон - В другой раз повезет! [litres]

Эмили помолчала.

– Он знает про нас? – спросила она.

– Да. Недавно отвел меня в сторонку и посоветовал быть поосторожней.

– О боже… А Маргарет тоже знает?

– Если бы Маргарет знала, я бы не сидел на табуреточке и не доил бы Кэйти, меня бы тут и в помине уже не было.

– Сэму невыгодно на тебя доносить – ему придется работать за двоих, если тебя уволят. Это хорошо!

Лучше не придумаешь… Однако Эмили в чем-то была права.

– Сэм нас прикрывает не из выгоды, а по дружбе. Я ему доверяю. А Макс и Маргарет доверяют мне. Поэтому мы с тобой и протянули так долго. Ужасно не хочется подставлять Сэма и разочаровывать Макса и Маргарет. Они ко мне всегда были добры. Как родные…

Тут я осознал – если я сбегу с Эмили, больше не увижу Макса и Маргарет. И Сэма… Я с ужасом понял, насколько хладнокровно жертвую ими ради любви. А ведь я только что потерял одну семью. Осуждал Арчера, а сам не лучше – тоже предаю близких.

– Все будет хорошо. Вот увидишь! – сказала Эмили.

– Правда?

Я думал, она изложит блестящий план, как сбежать и никого не обидеть, но она добавила:

– Я оставлю щедрые чаевые.

Чаевые – это, конечно, неплохо, только душевных ран они не лечат.

Тайные встречи с Эмили приучили меня вести вампирский образ жизни, поэтому, когда неожиданно образовалась свободная ночь, сон никак не шел. В конце концов мне надоело вертеться с боку на бок. Я встал, полностью оделся (шляпа и все дела) и вышел прогуляться. «Побыть наедине с собой», как теперь говорят. В те времена мне редко выпадала минутка для себя любимого – я без конца подавал, приносил, танцевал, развлекал разговорами и черт знает что еще… Зато сейчас я все время один, уже и не рад…

Ранчо в лунном свете было особенно красиво. Серебристый свет и глубокие тени – словно черно-белое кино. В свете ночной спутницы Земли легко вообразить себя главным героем кинокартины. И как вы, молодежь, теперь живете с цветными фильмами?

«Надо чаще гулять в предрассветные часы», – подумалось мне. Я еще не знал, что стану врачом в маленьком городке и сколько мне предстоит ночных дежурств! Что я буду нестись в больницу по срочному вызову по три раза за ночь и разбираться в кровавых драмах. Уличная поножовщина, дорожные аварии, роды. И исход всегда непредсказуем – то ли горе, то ли радость. По родам я, кстати, скучаю. Если нет осложнений, принять ребеночка – милое дело. Собственных детей у меня нет, как я уже говорил, однако порой я ощущаю себя многодетным отцом – столько их успел повидать. И ни одному не пришлось оплачивать репетиторов для поступления, что тоже приятно!

Я пытался вспомнить – сколько родов у меня на счету. За тысячу, наверное… В коридоре моей приемной висела длинная пробочная доска, а на ней – много-много улыбающихся детских мордашек. Я принимал детей у детей, которых я принимал. И даже у их детей… В последнее время я часто думаю: хоть бы один из тысячи пришел навестить в воскресенье! Нет, у всех своя жизнь, семьи. А вот вы сидите со мной подолгу – какая радость!

О чем я говорил? Ах да… Как я гулял в ту ночь по ранчо «Скачок в будущее». Сначала встретил Горлодера – тот охотился на мышей. Затем попались на глаза несколько его подруг. Затем я отсалютовал Сэмовой шляпе на колышке. А у изгороди заметил велосипед Хью. Должно быть, Хью одолжил велик Сэму, пока ездит на мотоцикле.

Мне всегда казалось, что запахи становятся более насыщенными по ночам, хотя этот факт никем не доказан. Поэтому я подошел к крыльцу и стал, закрыв глаза, вдыхать полной грудью аромат роз. Я воображал себя поэтом-романтиком вроде моих любимых Байрона, Шелли или Китса и сам себя стеснялся. Этакий ранимый гений в обличье грубоватого ковбоя в пропахших кислым молоком сапогах.

Не успел я вдоволь надышаться, как что-то увесистое стукнуло меня по голове, сбив шляпу. Я чуть не кинулся в сарай за лопатой по примеру Макса и тут заметил кожаный мешок, перевязанный длинной лентой. Что еще за ерунда?

Я подобрал мешок, взвесил на ладони и развязал. Там была галька для утяжеления и сложенная записка. В свете луны я не разглядел, какого цвета чернила, однако сама надпись читалась отлично. «Посмотри наверх», – гласило послание.

Я посмотрел. Из-за края крыши террасы торчали Нинины голова и плечи. Хорошо, что я уже достаточно долго проработал на ранчо и был готов к любым неожиданностям. С тех пор жизнь мало чем меня удивляла. Нина приложила палец к губам, прошипела «тссс» и указала на рейки с вьющейся розой. Вероятно, она предлагала мне залезть к ней на крышу для некоего таинственного разговора.

Я отступил на шаг, чтобы лучше ее видеть, и отрицательно помотал головой. Жестом предложил Нине спуститься. Она раздраженно всплеснула руками и встала на самый край – у меня аж живот свело. Нина была в костюме феи, только крыльев не хватало. Она держала книжку, зажав пальцем нужную страницу. Продемонстрировав свое одеяние, Нина тоже помотала головой.

Я задумался. Да, она права. Шипы изорвут в клочья тонкую ткань платья. Я старательно изобразил двумя пальцами ноги, спускающиеся по лестнице.

Нина отложила книгу, постояла на краю и взялась за полы платья.

– Нет! – прошипел я в отчаянии и скрестил ладони, что должно было означать «стоп». Потом показал большим пальцем в направлении дома и опять изобразил бегущего по лестнице человечка. В довершение сказал театральным шепотом: – Лестница!

– Ладно! – сердито ответила Нина одними губами, потом ткнула пальцем сначала в меня, потом в направлении входной двери.

Я тихонько поднялся на крыльцо и стал ждать. Нина возникла бесшумно, словно призрак, прикрыла за собой дверь, потом отобрала у меня мешок и ленту, которую вложила в книгу вместо закладки.

– Это еще что? – спросил я.

– Почта, – прошептала она. – В моем самолете нет радиосвязи. Если нужно связаться с землей, я пишу записку, кладу в мешок и выкидываю за борт. Лента – чтобы легче было отследить, куда он падает. Ну и для закладки хорошо. Только не во время полета – в воздух я книги не беру.

Она схватила меня за руку и потянула в самый темный угол террасы, где стояло два стула.

– Порция спит, – продолжила Нина. – Чтобы ее не будить, я не стала зажигать свет, а пошла на крышу читать «Повесть о двух городах». Ты читал?

– «Это было самое прекрасное время и самое злосчастное», – процитировал я.

– Точно! А потом я увидела тебя и испугалась, что ты им все испортишь.

– Что испорчу? Кому «им»?

– Сэму и Хью.

– Сэму и Хью? – переспросил я.

– Да! Моя самая удачная выдумка за последнее время.

– Не понимаю… Сэм и…

– …Хью! – нетерпеливо закончила Нина. – Тихо! Они идут! Подумают еще, будто я за ними слежу. Я и не собиралась…