Джеймс Макбрайд - Дьякон Кинг-Конг

Фары Пека мазнули по доку и застали врасплох двоих из бригады Элефанти, поднявших ящик. Они, засуетившись, с трудом уволокли ящик в тень. Их заполошные движения привлекли внимание нервного капитана, который не заглушал дизельный двигатель. Не успел Элефанти сказать и слова, как капитан дал отмашку матросу, тот дернул узел швартова, и катер без огней быстро отчалил в гавань, растворяясь в ночи с последними двумя «Панасониками» на борту.

Пек выскочил из машины в ярости, налетел на Элефанти у дверей вагона.

— Никогда еще такого не видел, — прохладно сказал Элефанти. Ни к чему начинать потасовку с Джо прямо сейчас, пока загружают и готовят к отправке грузовик. Как бы то ни было, деньги прежде всего.

— Чего не видел? — потребовал знать Пек.

— Не видел, чтобы кто-нибудь так быстро отшвартовывал катер. Одним махом.

— И что?

— Там остались два последних телевизора, — сказал он. — Я заплатил за тридцать четыре. Получил только тридцать два.

— Я покупаю последние два, — сказал Пек. — Надо поговорить.

Элефанти посмотрел на грузовик. Последний телевизор погрузили, кузов закрыли. Он дал знак своим людям, чтобы отправлялись, потом вошел в вагон и сел за стол. Пек последовал за ним и устроился в кресле рядом, закуривая «Уинстон».

— Ну что у тебя теперь? — спросил Элефанти. Он видел, что Пек все еще бесится. — Я уже сказал, что не согласен на ливанскую поставку.

— Я насчет другого. На хрена ты запорол мою поставку?

— О чем ты?

— Ты что, хочешь, чтобы я срал куриными яйцами стоя? Томми, я теперь и своим волосатым хреном шевельнуть не могу. На меня насели копы.

— Из-за чего?

— Из-за фигни в рыбацкой гавани, на причале Витали.

— Какой еще фигни?

— Хватит мне лапшу на уши вешать, Томми.

— Если хочешь говорить загадками, Джо, устраивайся в цирк. Я не въезжаю, о чем ты.

— Твой мужик… старик, он пошел вразнос вчера вечером на причале Витали. Застрелил троих.

Элефанти подбирал ответ осторожно. За годы практики он научился изображать невинность и сохранять непрошибаемо каменное лицо, когда нужно. В его мире, где во вредные условия труда входило трупное окоченение, всегда лучше прикинуться, что ты не в курсе, даже если в курсе. Но в данном случае он ума не мог приложить, о чем толкует Джо.

— Какой еще старик, Джо?

— Кончай меня доводить, Томми!

Элефанти закрыл дверь вагона, потом развязал галстук, бросил на стол и достал из ящика стола бутылку скотча «Джонни Уокер» и два стакана.

— Выпей, Джо. И расскажи все путем.

— Не разыгрывай бармена, Томми. Думаешь, я гребаный телепат? Что творится у тебя в башке? Крыша отъехала?

Элефанти чувствовал, как быстро истончается терпение. Джо умел играть на его нервах. Он взглянул на Пека со спокойной мрачностью.

Пек заметил, как изменилось его лицо, и быстро остыл. Когда Элефанти злился, он становился страшнее вуду.

— Полегче, Томми. У меня проблемы.

— Пресвятая Дева, объясни еще раз, в чем дело, Джо? — спросил Элефанти.

— До ливанской поставки осталось девять дней, а я в жопе. Пришлось просить Рэя с Кони-Айленда принять по…

— Не хочу об этом знать.

— Томми, ты дашь договорить? Ты знаешь старую лакокрасочную фабрику, у которой мы раньше купались? Старый причал Энцо Витали? Твой старикан, твой стрелок, положил там вчера трех человек.

— У меня нет никакого стрелка-старикана, — сказал Элефанти.

— Скажи это трупу, который прилег передохнуть с пулевыми отверстиями в роже. Теперь копы от меня не отстанут.

— Ты можешь выйти из метро на свет божий, Джо? Вчера я никого не посылал на причал Витали. Мы всю ночь готовились принять этот груз. Тридцать четыре телевизора из Японии — пока ты не приехал. Уже тридцать два. Два последних теперь на дне гавани.

— Я же сказал, что заплачу.

— Оставь деньги себе на стрип-бар, чтобы сходить в следующий раз, когда у меня будет поставка. Упростишь мне жизнь. Впрочем, я рад, что ты пришел. Показал мне то, что я уже знал: этот капитан катера — гнида, как я и думал.

— Значит, ты никого не убивал?

— Я на кого похож, Джо? Ты думаешь, мне хватит дурости поджечь деньги в собственном кармане? Зачем мне надо, чтобы копы перетряхивали доки, если у самого поставка на следующий же день? У меня свой бизнес.

Гнев Пека поутих. Он потянулся к стакану и налил себе «Джонни Уокера». Сделал большой глоток, потом сказал:

— Помнишь того пацана? Умника, который работал на меня в Коз-Хаусес? Которого подстрелил тот дедок? Короче, вчера дедок вернулся со вторым дедком, чтобы довести дело до конца. Они вдвоем снова стреляли в пацана — не добили, если можешь себе представить. Скорее у киллеров мозоли вырастут, чем этот пацан откинется. Но они убили одного из его бригады. Одного старика зацепило. Второй — кажется, твой, — тоже помер, как я слышал. Плавает где-то в гавани. Завтра копы будут его вытаскивать.

— Почему ты называешь его моим? Я его даже не знаю.

— Должен бы. Он твой садовник.

Элефанти заморгал и выпрямился.

— Ну-ка, еще разок.

— Старик. Который подстрелил пацана и которого выбросили в гавань без твоего приказа. Он твой садовник. Работал у тебя по дому. У твоей матери.

Элефанти помолчал. Таращился в стол, потом оглядел помещение, словно ответ на новую проблему прятался где-то в закоулках старого отсыревшего вагона.

— Не может быть.

— Может. Мне это напела пташка из «семь-шесть».

Элефанти прикусил нижнюю губу, задумался. Сколько раз он просил мать думать, кого она пускает за порог? Наконец сказал:

— Этот старый алкаш никого не мог застрелить.

— Но взял и застрелил.

— Это старик столько пьет, что слышно, как у него в брюхе плещет. Да этот мудень на ногах не стоит. У него литровая банка вместо рюмки.

— Ну, теперь он может пить сколько хочет. Воду в гавани.

Элефанти потер лоб. Налил себе еще и выхлебал. Надул щеки, потом тихо выругался:

— Сука.

— Ну?

— Я тебе отвечаю, Джо. Впервые об этом слышу.

— Ну да. А я бабочка за рулем «ягуара».

— Клянусь отцовской могилой, я впервые об этом слышу.

Пек налил себе еще «Джонни Уокера». Это довольно серьезное отрицание: он никогда не слышал, чтобы Слон поминал покойного папашу. Все знали, как Слон был близок с отцом.

— А мне все одно жопа, — сказал Пек. — Копы обшаривают весь причал Витали. И угадай, где Рэй собирался принимать доставку?

Элефанти кивнул. Причал Витали был бы хорошим выбором. Заброшенный. Пустой. Глубокий. Док вполне еще рабочий. И в самом деле жопа.

— Когда приходит товар из Ливана?

— Девять дней.

Элефанти быстро соображал. Теперь он видел проблему — или ее зачатки. «И снова, — думал он, — Джо подложил мне свинью». Стрельба приведет — уже привела — копов. Он осознал, что единственная причина, почему его не накрыли сегодня, в том, что капитан ночной смены в «семь-шесть», которому он регулярно давал на лапу, — хороший ирландец и держит слово. Элефанти уже пытался до него сегодня дозвониться и не смог. Теперь понятно почему. Бедолага, небось, вертелся, как осьминог, чтобы не дать патрульным машинам и следователям из убойного прочесать его док, и наверняка боялся взять трубку, думая, что за него уже взялся отдел внутренних расследований. Такой беспредел — твою мать, трое убитых — притягивал газеты и пристальное внимание полицейского штаба на Центр-стрит. Ни один лейтенант или капитан участка не сможет отбиваться долго. Элефанти запомнил на будущее выписать капитану премию за старания.