Елена Попова - Этот сладкий голос сирены [калибрятина]

Жена Носика это проглотила молча, стерпела, только лицо чуть напряглось. Потом заговорили о Забелиной, и тут уже все сошлись и объединились в едином порыве – надо жить по средствам, нечего заглядывать в чужую тарелку. Кто и что ей должен? Вспомнили, как когда-то, еще в институте, она вечно стреляла сигареты. То у одного, то у другого. Никогда не покупала сама.

- Она всегда была такой, - жестко подвела итог жена Носика. – Почему тогда мы должны? Мы ничего не должны.

Вроде бы дела были сделаны – квартиру Цыплакова посмотрела, в отношении Забелиной позиция укрепилась, оставалось еще одно, самое… Она долго тянула время, топталась в прихожей, поддерживала разговор, словом, ждала момент… Где-то в глубине квартиры зазвонил телефон и порядком уставшая от Цыплаковой жена Носика помахала ручкой, сказала «пока» и вышла.

- Ну, я пойду… - потеплевшим голосом сказала Цыплакова и вильнула бедром в сторону Носика. Об острый бок Носика ее бедро чуть не порезалось, но Носик что-то сообразил, ее призыв был подхвачен…

- В четверг, - прошептал Носик поспешно, как будто только этого и ждал. – «Космос.» Номер четыре. В шесть.

Цыплакова возвращалась домой, как под хмельком.

«Ну, паскудник! Ну, сволочь! – думала она о Носике. – Номер! В «Космосе»! Ну, дрянь!»

Если уж честно, для этого она к Носикам и ходила, да, для этого… После черной измены Цыплакова, хоть, вроде, все и наладилось, Цыплакова места себе не находила. Душа ее ныла, томилась и даже как-то усыхала. И мрак, и холод вселенский обступали ее душу, и все удушливей с каждым новым днем и со всех сторон. Не старой она была еще, совсем не старой и довольно привлекательной, но чувствовала себя как бы столетней, не нужной никому, отжившей, отцветшей, преданной. И тут одна давняя, дальняя подруга, совсем дальняя, хорошо, что дальняя, с близкими откровенничать опасно, так вот та, дальняя, сказала – сама измени, тогда отпустит. Но с кем? И Цыплакова вспомнила про Носика, который всегда питал к ней особо плотские чувства и при виде ее не мог удержаться, чтобы не ущипнуть за бок. Такая измена была бы вдвое слаще, потому что Цыплаков Носика терпеть не мог.

- «Космос» - то и дело бормотала Цыплакова. – Ну, дрянь!

В четверг Цыплаков почему-то раньше пришел с работы, как будто чувствовал. И все ходил вокруг Цыплаковой, топтался и заводил разговоры, мешая собираться. «Чутье прям, как у собаки», - думала Цыплакова. Наконец, Цыплаков что-то сообразил:

- Ты это куда?

- К подруге, - отмахнулась Цыплакова.

- К какой?

- Ты ее не знаешь.

- Вроде, всех знаю.

- Значит, не всех.

- Я с ней… в институте работала, - добавила чуть спустя, чтобы смягчить ситуацию.

- А-а… - сказал Цыплаков. – Ну иди.

- Я и иду.

- Иди, - и Цыплаков уныло пошел смотреть телевизор.

И Цыплакова пошла, по дороге заглянула в бар, выпила рюмку ликера, для храбрости.

Носик ее уже ждал. Открыл дверь – суетливый, радостный. Глаза его колко блестели. Номер был так, средней руки, но вполне приличный – с телевизором, холодильником и большой двуспальной кроватью. На столике стояли коньяк, шампанское, лежали коробка конфет и большая связка бананов. Бананы были длинными и напоминали выродившиеся кабачки.

- Это кормовые, - заметила Цыплакова, непринужденно плюхаясь в кресло.

- Не понял, -сказал Носик.

- Есть бананы для людей, а есть для животных. Это для животных.

- Да? – удивился Носик.

- А ты не знал?

Носик посмотрел на банан и почему-то хихикнул. Потом наступила пауза, не напряженная, а самая настоящая пауза, ничем не заполненное пустое временное пространство.

- Ну! – сказала, наконец, Цыплакова и почему-то так грозно, что Носик как-то невольно поежился.

- Выпьем? – предложил Носик.

- Ты выпей, а я не хочу, - отказалась Цыплакова.

Носик налил себе коньяка и выпил.

- Хоть шампанского выпей… - заныл Носик.

- Не ной, - сказала Цыплакова, как строгая учительница.

- Так неинтересно, - сказал Носик.

- Очень даже интересно, - сказала Цыплакова.

Носик налил себе и шампанского, и выпил.

- Теперь раздевайся! – скомандовала Цыплакова.

- Что? – не врубился Носик.

- Раздевайся! Что тут не понятного?

- А ты?

- Я потом…

Носик, путаясь в одежде и даже стесняясь, стал послушно раздеваться. В окно бил неумолимо ясный вечерний свет западной стороны. Цыплакова смотрела на него прямо, безжалостно, не отрываясь. Вот Носик остался в одних трусах – узкий, угловатый. Бледный-бледный, чуть с синевой. Только нос отливал розовым от холода. Разделась и Цыплакова.

- Ну? – опять грозно сказала Цыплакова.

- Слушай, - сказал Носик. – Я так не смогу…

- Это еще почему?

- К-какое-то насилие, - пробормотал Носик.

- Почему бы и нет?! – телообильная Цыплакова в обтягивающем гольфике и колготках лежала на кровати, уперев руку в круто вздымающийся бок и смотрела на Носика холодно, насмешливо, вызывающе. – Может, я насильница?

В глазах Носика мелькнуло отчаяние.

- Т-ты мерзавка… - злобно прошипел Носик и быстро стал одеваться.

Забелина училась с Цыплаковыми и Носиком на одном курсе. Была она хорошенькая, просто прелесть, но невезучая до ужаса. То стипендию потеряет, то палец прищемит, то споткнется на ровном месте и порвет единственные колготки. Сигареты стреляла, тоже правда, у всех подряд. Никогда не имела своих. Замуж вышла неизвестно за кого – паренечек какой-то, не то из Сочи, не то из Симферополя. Любила его, рассказывала всем потом, до потери пульса. Девятнадцать лет! Может, просто любить хотелось? Так лучше бы табуретку полюбила или угол стола. Безпаснее. Короче, не долго думая, чуть не оттяпал у нее этот паренечек полквартиры, а когда вмешалась еще вполне вменяемая мамаша, свалил в неизвестном направлении. Потом у нее был еще кто-то, постарше, посолиднее, но тоже не Бог весть что, бедная Забелина за него чуть ли не алименты выплачивала и тоже любила страстно. И опять ее мать, будучи еще в полном уме, выгнала его из дома веником. Еще, говорили, кто-то был, вроде, какая-то тень тени, только Забелина не умела любить в пол силы, если уж полюбила, то полюбила – в Загс, все сердце, обе руки и остальное впридачу. Но и с третьим суженым у нее ничего хорошего не вышло, сам сбежал от ее пылкости (что еще ждать от тени?), так бежал, что с собой даже ничего не прихватил. А это само по себе уже неплохо.

Вроде, занималась Забелина и мелким бизнесом, частным предпринимательством. Кто-то говорил – ничего, а кто-то – ну никак. В конце-концов, оказалась она вдвоем с матерью в маленькой двухкомнатной квартирке в микрорайоне, без детей, которых так и не завела, без мужей, от которых так или иначе избавилась, давая отдых своему неутомимому, любвеобильному сердцу. Мать ее тоже расслабилась и от расслабленности стала потихоньку терять ум. Именно в это время их навестила Цыплакова. Случайно оказалась неподалеку, ждала открытия магазина, в котором и бывала-то, наверное, раз в десять лет.