Валерий Юабов - Всё Начинается с Детства

Юлия Павловна отодвигается к краешку стола, чтобы освободить место для большого глобуса. Он не нов, этот глобус, он захватан сотнями не слишком-то чистых рук и так потерт, что не везде можно разобрать названия материков и океанов. Но, пожалуй, это придает ему какое-то сходство со старинной морской картой, помогает почувствовать себя на корабле.

– Та-ак… Мы теперь вот где… Тридцать седьмая широта, Южная Америка… Мы приплыли к береам Чили! – деловито сообщает Игорек. – Но сейчас решено покинуть корабль и отправиться… – Он утыкается носом в глобус.

– Постой, постой! Сначала оглянись! Вокруг-то, на берегу, кто живет, что растет? И вообще…

За партами – оживление. Кто-то листает толстую книгу, кто-то идет к учительскому столу, размахивая фотографиями.

Да, мы не пишем здесь контрольных работ, не приносим тетрадей с домашними заданиями. Мы приносим только то, что нам интересно, что мы сами выискали, роясь в книгах и журналах. А интересны нам путешествия, открыватели новых земель или, скажем, Бермудский треугольник, или магнитные бури Антарктиды…

Юлия Павловна, как я сейчас понимаю, тоже была романтиком. Она наслаждалась игрой в путешествия, свободными скитаниями по земному шару не меньше, чем мы. Но были у нее и маленькие хитрости, без которых никак не обойтись талантливому учителю…

– Вопрос ко всем, – снова перебивает она Савчука, который, покончив с Чили, собирался в сухопутную экспедицию. – Если бы «Дункан» подошел к берегам Чили сегодня…

– Чилийская хунта! – завопили мы в десять глоток. Это мы хорошо знали, об этом трубили по радио, по телевидению, в газетах. Но скучные слова «политическое устройство» даже не были произнесены. Просто мы на своем корабле попали в сложную ситуацию и обсуждали, что с нами может произойти.

Через два часа, после опасного, полного приключений путешествия, поиски капитана Гранта были успешно завершены. Договорились, что на следующей неделе мы обследуем архипелаг Сан Хуан Фернандез, на одном из островов которого нашел приют знаменитый Робинзон Крузо.

Все разошлись. В опустевшем классе остались только мы с Генкой Геральдом. Мы сегодня были дежурными.

Генка, мой одноклассник, по национальности немец. Но известен он в школе вовсе не из-за этого. Известен он как младший брат Сокуры. А Геральд-старший, не знаю, почему получивший такое прозвище – парень очень опасный, предводитель местной шайки. Истории о нем рассказывают, как о каком-нибудь легендарном свирепом разбойнике. Например, будто бы кто-то недавно пошел с ним на спор, что он пожалеет убить одного из своих голубей. Сокура не только не пожалел – он тут же оторвал голубю голову. А тому, кто его вызвал на спор, набил морду… Вот какой это был человек. И конечно, Геральда-младшего тоже здорово побаивались. Учился Генка плохо, уроки часто прогуливал и, в отличие от нас, на кружок пришел вовсе не из любви к путешествиям. Став ненадолго кружковцем, он надеялся заработать хотя бы тройку по географии…

Сегодня мы вместе дежурили. Слово «дежурный», хотя учителя его предпочитают, звучит несколько обобщенно. Мы же, говоря просто и грубо, уборщики. И работа у нас нелегкая.

Три ряда парт, по десять – в каждом. Тридцать парт в тяжелых металлических рамах. Их надо поднять на попа, вымести мусор, а потом поставить на место… Сначала парты поднимаю я, а Генка орудует мохнатой шваброй, широко, как косарь на лугу, расставив ноги. Потом мы меняемся. Мне ой как нелегко, даже спину заломило, Генке же, хоть он и посильнее, труднее, чем мне поднять парту: он маленького роста. Но виду не показывает, работает красиво: парту сначала приподымет, а потом ставит, будто штангу выжимает…И вот уже стоят все парты, как солдаты по стойке «смирно», а я машу и машу шваброй, удивляясь, сколько же мусора набралось в классе за день. Вроде бы, откуда? Впрочем, промокашечные бои, то да се…

Кажется, все. Выйдя из класса в коридор, я снова поглядел во двор. Уже стемнело На освещенной площадке стояла группа мальчишек. Глядели они почему-то вверх и, увидев меня, задвигались, засуетились, кто-то показал на меня рукой. Увидев среди ребят Кольку и Эдема, я было обрадовался: а-а, это они зашли за мной! Но тут же вспомнил, что мы опять в ссоре…

Мальчишки ссорятся и мирятся постоянно. Повсюду и во все времена. Мы не были исключением. Много лет я дружил с Колькой и с Эдемом, но ссоры были неизбежной частью наших отношений. Ссорились из-за всяких пустяков, во время любой игры, ссорились, не сойдясь мнениями и нередко завершая спор дракой. И почти всегда тут же мирились… Но в последнее время что-то изменилось. Стоило мне побраниться, скажем, с Колькой, как к этой распре присоединялись и его брат Сашка, и Рустик с Эдемом. Не мою сторону они принимали, а непременно Колькину! Это меня оскорбляло и в то же время подавляло: выходит, я всегда неправ? Да и ссора-то была – тьфу! Говорить не о чем. В чем же дело? Бывало и хуже: ссорились наши с Колькой отцы, а ребята переставали водиться со мной. Ну, Кольке и Сашке, может, запретили. Так Рустик с Эдемом почему же?

Конечно, мы очень скоро мирились, обычно без всяких объяснений. Но это проклятое «почему?» мучило меня все сильнее, делало неуверенным в себе, подозрительным. И все чаще мелькала догадка: не потому ли, что я – еврей?

Я слышал, конечно, дома разговоры о том, что евреев унижают и преследуют во всем мире. Да и здесь, в Чирчике, к нам не слишком-то хорошо относятся. Мои родители и их знакомые обсуждали это довольно часто. Мне самому несколько раз пришлось услышать обжигающе-обидные слова. Они не забывались. Кстати, и ребят-татар не раз при мне обзывали. Так что национальная неприязнь не была для меня отвлеченным понятием. Но чтобы мои собственные друзья… Когда такие мысли приходили мне в голову, я считал их нелепыми, постыдными и гнал от себя.

На этот раз ссора, хотя тоже была ерундовской, закончилась злобной перебранкой. Да такой, что когда я уходил домой Колька бросил мне вслед:

– Еще разберемся с тобой!

Тогда я и внимания не обратил, – мало ли чего не скажешь со зла! Но сейчас, глядя в окно на Кольку с Эдемом, окруженных мальчишками из колькиного класса, я вспомнил эти слова. Неужели же пришли «разбираться?» Ну и друзья… Мне стало противно и, скажем прямо, довольно страшно.

– Это тебя, что ли, ждут?

Я и не заметил, что Генка стоит рядом и тоже глядит в окно. Отвечать не хотелось, я промолчал. Геральд хлопнул меня по плечу:

– Не ссы… Пошли, поговорим!

Снег хрустел и позванивал у нас под ногами. Генка шел в распахнутой куртке, в шапке набекрень. В зубах дымилась сигарета. Широко шагая и будто не видя никого перед собой, он врезался в группу мальчишек. Готовясь к схватке, я встал рядом с ним.