Валерий Юабов - Всё Начинается с Детства

– Что хочешь на завтрак?

– Яйца «булк-булк», – не колеблясь ответил я.

Яичница, приготовленная по маминому методу считалась чуть ли не лучшим семейным лакомством.

– Хорошо… Тогда быстро буди Эмму!

Ну, вот… Сейчас начнется самое интересное, то, на что я мог бы смотреть хоть сто раз, – а тут «буди Эмму»!

Я пулей влетел в спальню, потряс спящую сестренку: «на завтрак – «булк-булк»! Торопись, а то я сам все съем»! – и так же стремительно умчался. Я знал, что для Эммки этого достаточно: «булк-булк» она любила не меньше, чем я, а моего коварства опасалась всегда… Выбегая я услышал, как Эммка пискнула и спрыгнула с кровати.

А мама тем временем уже достала и всполоснула почерневший чугунный котелок с широким плоским дном и торчащими, как растопыренные уши, ручками – старый, надежный, служивший нам много лет. Протерев котелок насухо, мама поставила его на плиту и щедро налила на дно хлопкового масла. Чирнула спичка, голубоватые язычки пламени начали жадно лизать котелок. И пока он раскалялся, пока в нем нагревалось масло, мама быстро и ловко – она все так делала – нарезала на тахтаче репчатый лук и тоненькие его кружочки разложила по трем тарелочкам… А тут уже и масло стало достаточно горячим – маме откуда-то было точно известно, в какую секунду это произошло. Именно в эту секунду мама тюкнула яйцом по краю плиты и, раскрыв две половинки скорлупы, медленно-медленно вылила яйцо в масло… Только одно: каждую порцию «булк-булк» полагалось готовить отдельно…

Вот теперь уж следовало глядеть в котелок не отрываясь! «Пш-ш» – зашипело в котелке. Яйцо окунулось в масло. Оно опустилось на дно и начало подтанцовывать в этом прозрачном масляном озере… Да нет, наверное, в океане, потому что яйцо превратилось теперь в медузу с желтым глазом. Ее бесцветное шлейфообразное тело на глазах белело, на нем вздувались пузыри. А желтый глаз все выныривал, выныривал…

Мама схватила кафкир – так у нас называется половник – и, придерживая котелок за ушко, начала накатывать им на яйцо горячее масло – волну за волной. «Булк… Булк… Булк». Раз, второй, третий… Да, тут-то и возникал этот звук, который стал для нас названием любимого блюда! К тому же, он сопровождался глуховатым, но четким «Дзинг… Дзинг… Дзинг» – пением котелка, в стенки которого ударял кафкир. Очень мне жаль тех, кто никогда не слышал этого замечательного концерта! А что стало с медузиным желтым глазом! Он начал покрываться беловатой пленкой. Как бельмом. Эта пленка, сначала тонкая, после каждой новой волны масла становилась все толще и толще. Все более выпуклым, округлым и блестяще-белым становился бывший желтый глаз… Все! Булк-булк готов! Смочив водой ломтик мацы, мама кладет его на тарелку под лук, а поверх торжественно водружается и сам булк-булк. Гладкий, снежно-белый, ни одного коричневого пятнышка, то есть, нисколько не пережарен…

Первой его получает младшая – Эмма. Как вы, наверное, догадались, она уже давно явилась, сидит за столом и теперь алчно хватает тарелку, окинув меня взглядом победителя: зря, мол, ты надеялся съесть мою порцию!

«Ах, так? – думаю я. – Задаешься? Сейчас получишь свое…»

– А ты умывалась? – спрашиваю я самым невинным голосом.

Чего мама ни за что не допустит, так это еды с немытыми руками. Она строго смотрит на Эммку.

– Я… Я сполоснула, – захныкала было Эммка, зачем-то вытирая руки о свое платье.

Мама сводит густые брови, изображая еще большую строгость и сестренка, выпятив от обиды нижнюю губу, вихрем мчится в ванную. А мама, чуть усмехнувшись, принимается за следующий булк-булк. Вот он лежит уже и на моей тарелке. Вот и третий появился на маминой.

По правде говоря, такую красоту аж жалко трогать. Возможно, и потому, что ты видел, как она появлялась, как возникала. Тут есть какое-то ощущение соучастия, творчества… Но и есть тоже ужасно хочется! Я беру кусочек мацы, пронзаю им верхушку глянцевитого белого холмика – и его мгновенно заливает желтая лава…

Несколько минут только и слышно, как постукивают вилки и как чавкает Эммка, вымазанная желтком. Наконец она делает последний глоток и тут же просит добавки. Но котелок уже остыл и мама покачивает головой:

– Съешь лучше кусочек лавза. – Она открывает глубокую тарелку, на которой лежат ромбовидные, необыкновенно вкусные сладкие штучки, разновидность восточных сладостей: меленькие кусочки орехов и фисташек, сваренные в меду с добавкой муки. – Вчера на работе угостили… Ешьте, дети!

Мы не заставляем себя ждать.

Эммка хватает лавз с быстротой просто непостижимой. При этом она успела высмотреть самый крупный ромбик. Эммка вообще сладкоежка, но лавз вызывает у нее особые чувства. А Эммкины чувства, тем более – сильные, мгновенно выражаются на ее личике: карие глаза заблестели так ярко, что просто засветились, губы, хоть она и жевала, растянулись в счастливой улыбке, щеки порозовели и – по крайней мере, мне так показалось – пышные короткие волосы стали еще пышнее… Почему? Поди узнай! Может быть, от наслаждения у Эммки повышается температура и жар, который ее окутывает, столбом поднимает волосы?

Ну, а что касается лавза – мне казалось, что он действительно обладает какими-то особыми вкусовыми качествами или свойствами – не знаю уж, как назвать, – которые действовуют не только на детей, но и на взрослых. Я, бывало, глядел на свадьбах, с каким наслаждением его поедают почтенные гости и думал: может быть, тот, кто изобрел лавз, именно того и добивался, чтобы хоть на минуточку вернуть взрослым людям детство?

Лавз, которым угостили маму, был очень удачным – мягим и душистым. Мы с мамой тоже взяли по ромбику. Мама откусывала от него неторопливо, крохотными кусочками. Она откинулась на стуле, держа в правой руке пиалу с чаем. Облачко пара поднималось к ее лицу, такому сейчас спокойному, мягкому… Как редко удавалось нам видеть маму, вот просто так сидящей, отдыхающей! Просто глядящей, как ее дети лакомятся чем-то вкусным.

Но долго пребывать в состоянии покоя мама не умела.

– А что вы хотели бы на обед? – спросила она, глядя на жующую Эммку.

– Бахш! – Эммка выпалила это так быстро, будто заранее приготовилась к вопросу. К счастью, вкусы у нас с ней совпадали.

– В мешочке! – уточнил я. – Можно, мама?

– Сегодня выходной, почему бы и нет, – улыбнулась мама. – Что ж, почистим рис…

Бахш – это разновидность плова, вернее, его родственник, отличающийся от плова и вкусом, и цветом. Делают его – тоже из риса с мясом, но без морковки – либо поджаривая в котелке, либо… Но этот второй способ я сейчас и опишу, как запомнил.

…Мы быстро убрали за собой посуду, я протер стол – он был гладким, белым, перебирать на нем рис или другую крупу – одно удовольствие. Мама достала бидончик, в котором хранился рис, высыпала горкой на середину стола две полные пиалы. Этого было достаточно для обеда на троих на два дня.