Генрих и Ксения Корн - 12 месяцев. Необычные эротические приключения

Лишь раз она вмешалась в мой затянувшийся хмельной монолог.

– Миша, как ты думаешь, люди на земле всегда будут разделяться и враждовать? Или когда-нибудь наступит мир во всём мире?

– Думаю, что это будет ещё очень долго, – ответил я. – Пока в мире будут хотя бы два государства, хотя бы два разных народа или языка, хотя бы две религии и хотя бы две традиции, отличающиеся друг от друга. Это всё, в основном, и является источником всех разделений и войн.

– То есть, по-твоему, чтобы наступил мир, на земле должны быть в идеале одно государство, один народ, один язык, одна религия и традиция?

– Не в идеале, но да. В идеале же не должно быть вообще ни одного государства, потому что где есть власть, там и оппозиция, ни одной религии, потому что где есть догмат, там есть и ересь; ничего, что разделяет людей на группы. Всё должно быть единым. Но и тогда не факт, что не найдётся какой-нибудь новый повод для разделения.

– Неужели нельзя принять всё как есть? Бог с ними – с различиями и разделениями. Это же наоборот хорошо, что все разные. Так же интересней всем. Зачем однообразие?

– Чтобы принять всё как есть, люди должны перестать быть людьми в общепринятом значении этого слова. Должно измениться сознание людей. Это должны быть боги, а не люди.

– Боги не воюют друг с другом?

Я подумал и сдался.

– Да, боги тоже вполне могут начать по какой-то причине вышибать друг другу мозги. Ты победила. Я не знаю, что должно случиться, чтобы все перестали враждовать и разделяться. Ну а какой твой вариант?

– Я не хочу тебя побеждать. Я не спорила с тобой. Ты прав во всём, я просто хотела узнать, что ты об этом думаешь. Мой вариант – любовь. Если я люблю тебя, а ты любишь меня, то мы оба победили. Если не любим – то оба проиграли, потому что каждый потеряет: я потеряю тебя, ты потеряешь меня. И мы вместе потеряем мир. А мир это и есть любовь.

– Как же любовь, если столько зла в мире?

– Зло не в мире, зло в людях, не имеющих любви.

– Хорошо, а если один любит, другой – нет? Кто проиграет?

– Смотря, что ты имеешь в виду, когда говоришь «любит». Если ты желаешь обладать, то это любовь слабая. Сильная любовь, настоящая, всегда выигрывает. Посмотри на деньги. В них заключена любовь людей. И деньги – огромная сила, которая выигрывает. Но от тех, кто их вожделеет, они бегут, ускользают. А тем, кто их по-настоящему любит, повинуются.

– Почему же они повинуются злым людям, не имеющим любви?

Она подумала и сдалась.

– Ты победил. Я не знаю, почему это так. Деньги не зло, это добро и любовь, потому что они приносят людям много добра и любви. Но почему у них часто такие злые хозяева, у меня нет ответа.

– Да ну, какая тут победа… – пробормотал я, смутившись.

Я не хотел побеждать в этом споре. Пусть бы лучше она победила, пусть было бы в этом мире так, как она сказала. Всё правильно насчёт любви: любви не хватает людям. Вот они и злятся. Мы злимся.

Я и дальше всё говорил, говорил и говорил. Пытался найти ответы на все вопросы и не находил. И злился сам на себя. А она молчала, задумчиво глядя на меня. В её глазах было что-то жаркое, похожее на зной Африки.

А потом, взглянув на часы, встала и пошла в ванную. Обычно перед сном она принимала душ и выходила оттуда в пижаме. В ней и спала. Но теперь неожиданно вышла в ночной сорочке на голое тело. В такой тонкой и прозрачной, что всё то женское – вот оно, в нежной пелене ткани открытое и живое, как сама жизнь, – рвалось наружу и манило к себе.

– Так мне идёт? Лучше пижамы? – спросила она, прежде чем лечь в постель.

Я растерялся, не зная, что ответить. Брякнул первую пришедшую на ум глупость:

– В пижаме тоже было хорошо…

И сам сразу же понял, что сморозил пустоголовую банальность, как самый непроходимый на свете тупица. Чёрт, ну конечно лучше, в тысячу раз лучше: что за вопрос? Я поспешил поправиться, преодолевая свою робость:

– Ты очень красивая, Ноема. Ты мне нравишься.

Наши глаза опять встретились – так же цепко, открыто, тепло, но не так по-человечески близко, как в прошлый раз. Не меня, а её что-то держало на некотором расстоянии, словно она проверяла ножкой воду в море – можно ли искупаться в нём или лучше не надо.

– Ты это говоришь из-за того, что тебе хочется попробовать секс с «чёрненькой»? – она мягко отвела взгляд куда-то мимо меня.

– Зачем ты меня обижаешь? – обиделся я. – Ничего мне не надо.

– И секса в виде благодарности за всё, что ты делаешь для меня?

– Спокойной ночи, Ноема.

Я выключил свет, разделся и лёг спать.

Она разбудила меня ночью. Молча легла рядом, горячо прижалась ко мне сзади. Поцеловала в плечо и сказала шёпотом:

– Прости меня. Можно я с тобой буду спать?

– Можно, – ответил я сквозь сон и тотчас заснул.

Утром всё было как обычно. Вот только Ноема была не в пижаме, а в той ночной сорочке. Прозрачной до одурения. На голое тело. Совсем голое. Так что я видел её всю как она есть. Её маленькие груди с длинными сосками и аккуратную полоску волос ниже живота. Её ягодицы, похожие на большую чёрную сливу. А, когда она спиной ко мне наклонялась за чем-нибудь, её то место – две шоколадного цвета складочки, сомкнутые и слегка разомкнутые, в зависимости от положения ног. И она нисколько не стеснялась этого.

А я ходил с «железным колом» в трусах и тоже не стеснялся этого. Временами мне хотелось стащить с себя трусы, подойти к Ноеме сзади, когда она наклонялась, и… Но я тут же отбрасывал такие мысли. Я чувствовал, что этим вечером всё произойдёт как-то само собой. И это будет хорошо. Потому ещё, что это был пятничный вечер. А вечер пятницы сам по себе прекрасная вещь – он всегда открыт для чего-то необыкновенного.

Вечером я нёс домой вино и приподнятое настроение. Я уже вошёл в подъезд, когда меня настигла соседка, пожилая тётка, которая вечно совала свой нос в мои дела, считая, что у неё есть на это право, так как мои родители лет десять назад дали ей номер телефона на всякий случай.

– Мишка, ты чего это, негорку себе привёл, что ли? – осведомилась она строго и прямо, без предисловий.

– Кто вам сказал? – попытался уклониться я, но не вышло. Она, как мент на допросе, враз всё обрубила.

– Ты это дело брось! «Кто сказал». Сама видела! Гляжу, выходит из квартиры, ключи у неё есть. Я ей: вы кто? А она: я здесь живу. Живёт она! Я тебе, Мишка, вот что скажу: гони эту шалаву чёрную отседова! Не то я твоим отцу с матерью позвоню! Вот они сынку обрадуются! Негорку завёл!

– Ну, это моё дело: кого хочу, того и привожу в свою квартиру.

– Нет, это не твоё дело! Ишь какой! Он будет негров тут разводить, а мы бойся. Она ходит тут, трогает всё. А может, у неё СПИД какой? Может, ещё чего похуже? А он: «моё дело»! Сегодня же позвоню твоим. Пускай они разбираются.