Анатолий Салуцкий - Немой набат. Книга третья

Глядя, как она бережно, со словом «любимка» укрывает сына простынкой, сколько радости на ее лице, Донцов сходил с ума от нахлынувших трогательных чувств и, хорошо зная и понимая Веру, был уверен, что сейчас услышит именно тот вопрос, какой вертелся на языке у него самого.

И услышал.

— Витюша, думаю, на следующий год надо рожать второго, а?

Он жарко обнял ее, повалил на одеяло и долго целовал губы, щеки, глаза, шепча между поцелуями:

— Да... Да... Да. Надо, надо, обязательно надо второго.

— Мальчика или девочку? — засмеялась она.

— Двойню!

Когда угомонились, Вера принялась аккуратно раскладывать по пакетам блюдца, ложки, вилки, конечно, и пищевой мусор, говорила:

— Как жизнь меняется, Витюша! Третьего дня мне Антонина сказывала, что раньше деревенские бабы полиэтиленовые пакетики сберегали, мыли их в теплой воде и снова пускали в дело. А сейчас они стали экологически вредными, идет возврат к бумажной упаковке. Но мясорубки ручные добром поминают. Электрические, они ненадежные, а те, железные, были вечными, столы ломались, к которым их прикручивали, а мясорубкам хоть бы что. Вот умора!

— «Сказывала»! Ты совсем окрестьянилась. Раньше-то у тебя было «рассказывала».

— Да ведь верно люди говорят: с кем поведешься, от того и наберешься. А по мне, между прочим, этот старосельский язык — он вкусный. Вечерами, когда Ярика уложу, я обычно сажусь пояндексить. И когда был строгий карантин, в соцсетях шла жуткая бойня, люди от безделья устали больше, чем от работы, скука, тоска, вот злость и выплескивалась. Оно и понятно: бокса без мордобоя не бывает. Потому и язык несносный. Исковеркали родную речь, сплошь гадости да гнусности, сплошь горбатые слова, сплошь «онлайн в прамтайм». А здесь, в русской языковой стихии, сижу словно в блиндаже. Хотя народ не устает импровизировать. Знаешь, как здесь выходные дни называют? Просто «выхи». А «кстати» — просто «кста». Но я укрылась от хвори не только вирусной, но и от безумия новых условностей, аж страшновато в город возвращаться. Наверное, сперва буду там на цыпочках ходить.

— Нет, дорогая моя, тебе это не грозит, ты у меня абсолютно самодостаточная. — Хохотнул. — Хотя эта цифровая жуть всех зацепила. Потому и смешиваешь французский с нижегородским, «сказываешь», что «пояндексила».

Виктор смотрел на жену и не мог налюбоваться, немел от восторга, восхищаясь прелестью ее слов, полной схожестью взглядов на жизнь, без чего настоящей любви-то, пожалуй, не бывает, — только страсть. Чистой воды бриллиант ему достался!

— Ты чего молчишь?

— Веруня, склад ума у тебя, конечно, нестандартный. Начинка для тебя изначально важнее обертки, фантиком, каким бы он разукрашенным ни был, тебя не возьмешь. А сейчас, когда измудряются упаковку делать изощреннее и дороже самих изделий, — ты понимаешь, я говорю иносказательно, — твой талант и вовсе на вес золота.

— Я в тебе сразу начинку углядела, — засмеялась Вера. — Но и обертка тоже высший класс.

Он снова обнял ее, принялся обцеловывать лицо.

— Сегодня у нас великий день любви!

Когда, слегка размякшие от целебной воздушной настойки нескончаемых приокских лесов, они возвращались в Поворотиху, Вера мимоходом сказала:

— Значит, говоришь, мама в полном порядке? Боже мой, я почти три месяца ее не видела.

И Донцов вспомнил то, о чем забыл рассказать ночью, — было не до того.

— Теща не только в порядке, но и ведет общительный образ жизни. Я на неделе заезжал чайку попить, она рассказала о беседе с каким-то священником.

— Она обрядность не соблюдает, но верует глубоко, даже истово.

— Не в этом дело. Разговор-то со священником был о Сталине.

— О Сталине?

— То-то и оно.

— Любопытно. И что мама говорит?

— Я ее понял так, что священник этот очень сокрушался о сатанизации Сталина, которому, впрочем, бить поклоны не намерен, потому что воспринимает его просто как историческую фигуру. Но главное, ее потревожило, что отец... Забыл имя, она называла. Что он озабочен отсутствием гармонии в симфонии властей — церковной и государственной — и нажимал на робость священноначалия по части призыва к духовному и нравственному оздоровлению России. Нет, он говорил даже о требованиях к власти. Она и спрашивала, что это значит.

— А ты что?

— А что я? Сказал, что верно этот священник рассуждает, что сегодня у народа в этом смысле вся надежда только на Православную Церковь, что в миру сферу нравственности подмяли низвергатели. Это, кстати, ее слово, я запомнил. Что я еще мог сказать?

— Мама, конечно, к таким разговорам не готова, она в основном по домашней части. Но то, что среди людей священного сана пошли расхождения по Сталину, по диалогу с властями, — для меня это неожиданность. Будем, Витюша, посмотреть, как дальше в нашей Расеюшке дела пойдут. Похоже, скучно не будет.

10

Схватку с коронавирусом Путин возглавил лично.

Вообще говоря, к тому времени, когда президент воззвал к сплочению в борьбе с угрозой, смертельные страхи, обуявшие сограждан после первых холерно-чумных раскатов пандемии, слегка поутихли. Вести из Ухани обнадеживали: вирус не выкосит половину человечества, история знавала куда более жуткие заразные вспышки, а теперь речь идет в основном об ужесточении санитарных норм. Истероидные настроения пошли на убыль, коронаскептики заговорили о неких, по Солженицыну, «потемщиках», возжелавших через нарочно раздутую панику изменить глобальный миропорядок. В качестве подтверждений надуманности устрашающих слухов даже ссылались на радио «Свобода», ставшее поставщиком нервирующих фейков под девизом «Вирус разгрузит планету».

Но тут ковид полыхнул в расхлябанной гендерно-ювенальными безумствами Европе и в Штатах, где под морги пришлось пустить рефрижераторы. Мир оглянуться не успел, как замкнутые в национальных границах сражения с пандемией превратились в негласный чемпионат лидеров развитых стран, где призом стали личный престиж и авторитет государства. Призрак карантина начал бродить по России.

Однако, по мнению некоторых изощренных умов, охочих до конспирологии, была еще одна причина, побудившая российского президента стать публичным главковерхом антиковидных сражений. Особо осведомленные затейщики, по обыкновению ссылаясь на анонимные источники, утверждали, будто еще в декабре 2019 года стратегическая разведка уведомила Путина об уханьской угрозе, чреватой глобальным катаклизмом. И он срочно перенес мартовское послание на 15 января. Более того, по догадкам пытливых диванных аналитиков, именно угроза загадочной пандемии ускорила отставку Медведева, чью реформаторскую прыть, вязнущую в топях и хлябях экономики, Путин знал слишком хорошо. Он якобы даже вспомнил подходящее для таких случаев сталинское словцо «канительщики».