Анатолий Жук - Бульвар

От такой неожиданности знакомый Губы, который сидел, вскочил, а тот, который стоял, смотрел растерянно, пытаясь разобраться в ситуации.

Потом, как по команде, они обступили нас с Губой с двух сторон.

Заячья Губа елозил под моей рукой, отчаянно и злостно визжа.

— Ты что, борзота, нюх потерял?! — медленно начал двигаться на меня тот, который до этого сидел.

Я делаю вид, будто ноль внимания на него, но боковым зрением внимательно за ним наблюдаю и при этом жму на Губу.

— Если еще раз тронешь Свету — скальп сниму и на жопу тебе его натяну, — едва сдерживая гнев, прошипел я Губе. — До тебя дошло?

— Дошло, дошло, — вырываясь, пищал Губа. — Пусти, падла, пусти!

Я приблизил его лицо к себе, чтобы хорошо видеть глаза противника.

— Мне кажется, ты меня не совсем понял, — зло продолжил я.

Мне было мало слов и обещаний. И я, чувством зверя, тяжело дыша ему в лицо, еле сдерживал себя, чтоб не разорвать его на куски, не втоптать в землю.

Я ждал...

В какой-то момент заметил, как надо мной воз­неслась рука с бутылкой того, который стоял.

Я чуть успел укрыться правой рукой. Почувство­вал тупой удар по ней. Скользнув вниз, бутылка уда­рила еще и по плечу, но значительно слабее. Боли я не почувствовал. Вероятно, потому, что находился в состоянии аффекта, и вся моя нервная система не воспринимала боль. Но уже спустя секунду мое сознание отсалютовало фейерверком звезд: тот, который вскочил с лавки и которого я на мгновение выпустил из поля зрения, защищаясь от удара бутылкой, изловчился и заехал мне в затылок.

Моя левая рука, которой я держал Губу за волосы, на мгновение расслабилась, Губа вывернулся из-под нее, отскочил метра на три. В его руках щелкнул складной нож, холодной молнией лезвия ослепив мне глаза.

Я не испугался — наоборот: стал внимательными и спокойным; всех троих нападающих держал под контролем.

— Ну что, лось, просушим на солнышке твои гнилые внутренности?! — злорадно скалил свои редкие зубы Губа, наступая на меня.

В какой-то момент, когда с трех сторон они одновременно кинулись на меня, я дубинкой описал колесо, поворачиваясь вокруг себя. Одному из нападающих дубинкой пришлось по почкам. Он коротко глухо ойкнул, скорчился, руками обхватил живот, приседая, повернулся ко мне боком.

Это внесло сумятицу в их ряды, и я использовал это, чтобы вырваться из кольца. Пробегая мимо присевшего, ударом дубинки по ногам я добил его окончательно, повалив на землю. Он простонал:

— Больно же, бля, ой, больно!..

С другим своим знакомым, заходя с двух сторон, Губа пытался взять меня в клещи. Справа, играя перед собой ножом, подходил Губа, слева осторожной подступал его коллега.

Опустив дубинку, я молча ждал, стоя на месте. Ни одно движение нападающих не ускользало от моего внимания.

— Сейчас завоняешь своим говном, с притворным весельем говорил Губа, с опаской поглядывая на дубинку. Я понял: он не мог определить, что в моих руках. Завернутая в газету дубинка не просматривалась. Губа мог думать, что я держу какой-нибудь железный прут. Его не могли не впечатлить стоны и скрю­ченная фигура коллеги на земле. Он притворялся храбрым и веселым, чтобы скрыть тревогу.

— А ну брось то, что держишь в руках, пожалею, может. Иначе выпущу кишки на асфальт, — пугал меня Губа.

Нож — не шутка. И я не выпускал его из поля зре­ния. Но очень внимательным я не мог быть, так как нужно было держать цепким взглядом и коллегу Губы, который пытался напасть со спины. Чтобы поскорее выйти из такой небезопасной ситуации, я решил спровоцировать действие неожиданным вы­падом на Губу — так я отпугнул его шагов на пять от себя, тем самым повернувшись спиной к его кол­леге, и тот безрассудно бросился на мой неприкры­тый тыл. В этот самый момент, с крутого поворота, я сильно ударил его по ребрам. С животным выдохом он осел на землю. Удар наотмашь с другой сторо­ны выключил его полностью. Бездейственный и не опасный, он валялся на земле, уткнувшись головой в колени и закрывая ее руками, наверное, думая, что буду бить еще, парализованный болью и страхом.

Теперь я мог полностью переключиться на За­ячью Губу. Мне обязательно нужно было его нака­зать. Я пришел сюда, чтобы наказать.

Он был мой личный враг. Мне нельзя было прос­то так с ним разойтись, только напугав. Он должен был ощутить мое физическое и психологическое преимущество над ним. Я должен был его сломать, растоптать, размазать...

Я знал склад таких людей: они трусы, поэтому непредсказуемы. И эта черта характера могла тол­кнуть их на любую подлость исподтишка, чтобы только доказать самому себе обратное...

Заячья Губа стоял от меня на расстоянии, которое не позволяло достать его дубинкой. Голова в плечи, вид растерянный.

— Чего же ты испугался? Ты же хотел мои вонючие внутренности понюхать. Так подходи, нюхай, — совсем по-доброму предложил я.

Губа отрицательно покачал головой, и не останаливаясь, спиной начал отступать от меня. Я понял его намерение: он решил бежать, спасать себя любым образом. Надеждой на мою милость он не тешился. Неожиданно повернувшись, опрометью бросился к дороге, где были люди и, возможно, милиция.

Такой исход меня не удовлетворял. По сути я ничего не добился, не сделал то, за чем шел.

Я бросился следом. Нас разделяло метров десять. Вначале я даже сократил расстояние между нами, но потом явно начал отставать. Заячья Губа стал удаляться от меня. Он был легче, моложе, и его дыхалка пока ему не изменяла, чего я не мог сказать о своей. К тому же его подгонял страх. Я терял его. Догнать не получалось, и я с отчаянием пошел на крайность: изо всех сил швырнул дубинку вслед, пытаясь попасть по ногам. Бросок оказался удачным. Дубинка попала Губе по икрам, и он, взмахнув руками, как подкошенный упал на траву. Попробовал вскочить, но в этот момент я уже навалился на него сзади.

— Лежать, паскуда, лежать, — шипел я Губе в затылок, тяжело дыша. Заметил, что при падении нож из его рук выскользнул и валялся в стороне, на безопасном расстоянии.

Я перевернул Губу на спину. Его глаза были полны страха, губы и щеки дергались в нервном напряжении. Сидя на нем, еще не знал, что делать дальше.

— Не надо, не надо, — молился Губа, глядя затрав­ленным зверем мне в глаза, неизвестно какое отражение моей мысли в них прочитав.

— Что не надо? — будто не догадываясь, о чем он, уточнил я, хотя полностью понимал смысл мольбы.

— Не бей... я не буду больше...

— А что ты не будешь? — продолжал прикиды­ваться я лохом.

— Не буду трогать ее.

— Кого ее?

— Свету. Я же не знал, что она теперь работает на тебя. Нужно было сказать — и никаких проблем. А хочешь, в твой гарем еще проституток подброшу. И без всяких процентов, бесплатно...