Йоханнес Зиммель - Горькую чашу – до дна!

Прошло полчаса, она не появилась, и я пошел к ней в спальню.

– Джоан?

– Я здесь, милый! – радостно откликнулась она из ванной комнаты.

Оказалось, она принимала пенную ванну.

– Я тебя ждал.

– Но ведь я сказала, что хочу принять ванну. Разве ты не слышал?

– Нет.

– Как глупо получилось. Извини. Хочешь мне еще что-то сказать?

В ванной комнате было жарко и душно. Я смотрел на Джоан. Она – на меня. Она улыбалась. Без макияжа она казалась намного моложе. Зачем она его делала? И чему сейчас улыбалась?

– Где второе письмо? – сказал я.

– Какое «второе письмо»?

– Которое ты взяла с собой, выходя из гостиной.

– Ты имеешь в виду приглашение? – Она высунула из пены ногу.

– Это было не приглашение. Где письмо? Хочу его посмотреть!

– Любимый, ты что, с ума сошел? – Она посмотрела на меня в испуге. – Разумеется, это было приглашение! На выставку мод у Лирса.

– Ах так, у Лирса? Выставка мод, да?

– Да, Господи, да! Да что с тобой?

– Лирс шлет тебе приглашение в Германию, да? Чтобы ты посетила их выставку в США?

– Но ведь они не знают, что я в Германии. Они посылают приглашение в Пасифик-Пэлисэйдс. А оттуда вся почта автоматически пересылается мне сюда, ты же знаешь!

– Где это приглашение?

– На моем туалетном столике. Послушай, Питер, если бы ты сейчас видел свое лицо…

Стремглав бросился я в ее спальню. На туалетном столике лежал конверт с пригласительным билетом: ГВЕНДОЛИН И РОБЕРТ ЛИРС ИМЕЮТ ЧЕСТЬ ПРИГЛАСИТЬ МИССИС ПИТЕР ДЖОРДАН НА ПОКАЗ НАШЕЙ ВЕСЕННЕЙ КОЛЛЕКЦИИ…

В самом деле, это было приглашение. Конверт был голубой, как и тот, который я видел. На нем стоял адрес салона мод. Я выдвинул все ящики туалетного столика. Порылся в корзинке для бумаг, в ящиках бельевого шкафа, в пепельницах и в углах комнаты. Не может быть, чтобы я ошибся. Я не мог ошибиться. Я был уверен, что своими глазами прочел: City of Los Angeles. Police Headquarters. Criminal Investigation Department.

Приглашение на выставку мод Джоан наверняка получила раньше. А письмо из полиции спрятала. Но где? Где? Я выбросил ее платья из шкафа, перерыл все белье в ящиках, открыл ее сумочки. Вдруг услышал какой-то шорох и обернулся. В дверях, завернувшись в купальную простыню, стояла босая Джоан. И неотрывно глядела на меня.

Я выронил кружевную сорочку, которую держал в руках, и пробормотал:

– Нервы… извини… я так взвинчен… увидимся вечером.

И, спотыкаясь на каждом шагу, пошел к двери. В зеркале, укрепленном на внутренней стороне открытой дверцы платяного шкафа, я еще раз увидел Джоан. С ее тела на пол капало. Она смотрела мне вслед. И вдруг ее губы сложились в улыбку триумфа.

И что же произошло? Вообще ничего.

Нет, кое-что все же произошло.

На следующий день Шерли сказала мне в павильоне:

– У тебя с Джоан была ссора?

– С чего ты взяла?

– Она намекнула. Сказала, что ты вел себя как безумный.

– Она получила письмо из американской уголовной полиции и отрицает это.

– Откуда ты знаешь, что она получила такое письмо?

– Я видел конверт. И потом его у нее искал.

– И нашел?

– Нет.

Шерли посмотрела на меня долгим взглядом.

– Почему ты на меня так смотришь?

– Ты переутомился, Питер.

– Шерли, клянусь тебе, я своими глазами видел тот конверт! В конце концов – ведь и Грегори звонил!

– Он наверняка ошибается. И ты наверняка ошибаешься. Если бы Джоан что-то знала, она бы давно все выложила. Просто не может быть, чтобы женщина промолчала, зная, как мы поступили.

– Она не обязательно знает все.

– Даже если бы она знала самую малость.

– Она притворяется! Она лжет! Как и ты!

Шерли возразила едва слышно:

– А ты? Разве говоришь правду? Мне кажется…

– Что? Что тебе кажется?

– Может, мне удастся ее спровоцировать?

– Ничего, – проронила Шерли. – Мне пора в монтажную.

В среду, 25 ноября, у Шауберга в гараже был выходной, и он, сделав мне обычные инъекции, со всеми деньгами поехал в Травемюнде, в казино. Он взял с собой троих приятелей и дал каждому из них по четыре тысячи марок. Они обменяли деньги на жетоны в разных кассах, но никто из них не стал играть. В казино яблоку негде было упасть, так что затеряться в толпе не составило труда.

Через несколько часов приятели отдали свои жетоны Шаубергу, для проформы недолго принимавшему участие в игре, и он понес их все в ту кассу, где сам обменял 200 марок. Кассир поздравил Шауберга с большим выигрышем. Шауберг подарил ему сто марок и сказал:

– Мне не хотелось бы таскать с собой такую большую сумму. Нельзя ли получить чек?

Таким образом, он получил от администрации казино чек на 12 000, который на следующий же день предъявил к оплате. Мне он объяснил смысл произведенной операции так:

– Когда меня взяли, денег у меня не было, верно? И если у меня вдруг оказалась куча денег, фараоны это заметят и начнут задавать мне вопросики. Теперь я могу доказать, что я их выиграл. В дальнейшем мне этот трюк не понадобится, он нужен только как оправдание начального капитала.

– Начального капитала – для чего?

– Ну, например, для фальшивого паспорта. Как только вы закончите съемки, я рву отсюда когти. А из Европы я теперь могу смыться только с фальшивым паспортом. Я же обязан каждый день являться в полицию.

В четверг (каждую ночь я делал себе ауреомициновые обертки) у меня вскочил фурункул на икре. Вообще отдельные участки моего тела за это время стали похожи на сырое мясо; порошок уже не помогал. Шауберг отчаянно боролся с этим разными уколами. На глаза своему костюмеру и гримерам я мог теперь являться только в купальном халате. А то бы они насмерть перепугались, увидев, в каком состоянии находится моя кожа. Прыщи мокли уже почти повсюду. Шауберг заявил:

– С фурункулом мы шутя справимся. Все тело тоже не столь важно. Важно, чтобы лицо не затронуло. Вам надо поменьше кушать, дорогой мистер Джордан!

– Но я вечно хочу есть!

– Это все из-за мышьяка. Сдерживайтесь!

– А если сыпь все-таки появится на лице?

– Не появится. Ауреомицин – чудодейственное средство. Как пенициллин. – Он просто хотел меня успокоить, о чем я, конечно, догадался. А сам был в высшей степени обеспокоен, что я, конечно, тоже заметил. – Мышьяк придется отменить. А то вы еще и растолстеете. Попробую что-нибудь другое. Но для этого мне необходимо держать вас под постоянным наблюдением.

– Другими словами, вам надо поехать со мной в Эссен.

– Я вам уже говорил, для этого требуется только сказать, что я вам нужен как шофер.

– А как же Шерли?

– Ведь вы едете в воскресенье утром, так? Хорошо. Я вас отвезу. Через три-четыре часа мы будем на месте. После этого я возвращаюсь в Гамбург и улаживаю это дело. Вечером возвращаюсь в Эссен.

– Но ведь это далеко…