Павел Верещагин - Арбалет

Его слова заметно задели Наталью.

— Дела у меня все лучше оттого, что я работала целыми днями, — презрительно сказала она. — Между прочим, в отличие от тебя.

— А я, может быть, тоже работал! — запальчиво воскликнул Стас. — Может быть, для меня отношения с тобой тоже были работой!

Девица из кастинга посмотрела на него с любопытством.

Он заметил это и рассердился.

— И потом, что здесь такого, если женщина в возрасте дарит своему молодому другу подарки? Это совершенно нормально. Я стану старым — тоже буду девушкам подарки дарить. — Стас сам рассмеялся своей идее. — А если тебе жалко подарков — завела бы себе какого-нибудь пенсионера. Пенсионер бы сам на подарки раскошеливался.

Бурцев поймал себя на том, что невольно краснеет, слушая такие слова. Стас между тем распалялся все больше и больше.

— А что ты хотела! — с жаром сказал он. — В наше время парню, знаешь как можно устроиться! Что я! Вон Артурчик, с которым мы вместе в театральный поступали… С женщиной познакомился… Всего на четыре года старше его. За папиком жила несколько лет… А папика бандюги завалили… Так ей после него три бензоколонки остались и пять ресторанов. Поняла? Вот так! У Артурчика теперь нет проблем в жизни!

«Смышленый мальчик!» — почему-то подумал Бурцев.

Наталья Павловна побледнела. Но Стас этого не заметил.

— А еще лучше, говорит Артурчик, мужика какого-нибудь найти… Тут вообще будешь навсегда упакован. Олигарх какой-нибудь… Или вроде того… Поселит тебя на вилле в Каннах. Или в Швейцарии, в горах. Прислуга, все дела — ему это пару раз плюнуть! Купайся целыми днями, катайся на лыжах! А он будет прилетать пару раз в месяц на полдня. А остальное время — ты сам себе король! — Стас рассмеялся. Потом сделался серьезным: — Только я не по этой части…

— Ну и сволочь же ты, Стасик! — не удержался Бурцев.

— Господи! Еще один псих! — заметила девица.

Стас презрительно посмотрел в его сторону. Бурцев понял, что его мнение Стаса не интересует и в наше время каждый устраивается как может.

— Застрелю тебя, подонок! — севшим голосом прохрипела Наталья Павловна.

Бурцев сделал шаг, заступая директрисе стрельбу.

— Остановись, Наташа! Плюнь! Было бы о чем расстраиваться! Будешь потом всю жизнь жалеть!

— Не подходи, морячок! — простонала она. — Пусть буду жалеть! Но терпеть — нет мочи!

— Ну попробуй, пальни! Слабо!

— Вон, вон она! — раздался в прихожей возбужденный голос Зины.

— Всем лечь, оружие на пол! — проорал грубый мужской голос. — Стреляем без предупреждения!

Наташа дернулась, зажмурилась и пальнула на голос, в сторону дверного проема.

Оттуда в ответ раздались три оглушительных выстрела.

Домой Бурцев попал только вечером.

Пока группа захвата держала всех лежащими на полу, пока приехала оперативная бригада из районного управления, пока бригада опросила присутствующих, порознь и вместе, пока составила протоколы осмотра, пока проверяла документы и устанавливала личности, пока записала показания — прошло несколько часов.

Когда Бурцев с Зиной, отпущенные, наконец, с места происшествия, выходили из квартиры, уже стемнело.

Через окно Бурцев увидел у дверей подъезда толпящихся соседских старушек и придержал Зину за рукав.

— Погоди, дай я хотя бы покурю спокойно… — попросил он.

Они остановились на площадке у лифта.

— Дай и мне, что ли, сигаретку, — попросила Зина.

— А ты что — куришь?

— Так… Иногда…

После стольких часов нервного напряжения оба не знали, о чем говорить.

— Вот так… — вздохнул наконец Бурцев.

— Ты что-нибудь понимаешь? — зло спросила Зина. Бурцев посмотрел на нее вопросительно.

— Ну зачем, скажи, ей это было нужно? — Зина достала платок и высморкалась. — Если она хотела ему отомстить или, там, наказать… В наше время есть столько способов. Зачем самой-то с пистолетом?…

Бурцев пожал плечами.

— Она не могла по-другому, — сказал он через некоторое время, сам только что поняв эту простую вещь. — Ведь все эти способы — это как-то подло, будто из-за угла. А она хотела по-честному. Глядя прямо в глаза. Я не знаю, как это сказать…

Но Зина и так поняла, что он имеет в виду.

— Это, Бурцев — любовь! — со значением сказала она. — Да что говорить! Вы, мужики, в этом вообще ничего не понимаете!

В другое время Бурцев, может быть, и поспорил, но сейчас не стал. Зина, возможно, была по-своему права.

— Все бы ничего, если бы она из пистолета в ментов не пальнула, — заметил он. — Ну, пришили бы ей хранение огнестрельного оружия. Сейчас за это уже не сажают. Ведь она не собиралась стрелять. Я видел. Она просто так пришла, поговорить! Ну, припугнуть, конечно. А теперь все!.. Теперь получается, что она оказала вооруженное сопротивление милиции. Этого менты не прощают. С этим у них строго. Это точно срок!

— Почему?

— Потому что слишком много ментов гибнет от шальных пуль. А если бы она случайно попала? А у него дома дети… Нет, это все. Если в милиционера стрелял — пиши пропало.

Они помолчали. Зина несколько раз всхлипнула.

— Хорошо еще опер поверх голов стрелял, — заметил Бурцев. — А ведь мог бы ее на месте уложить. Имел право.

— Да… Пожалел… Я видела.

Старушки под окном, заметив их неподвижные силуэты в окне, начали в недоумении задирать головы.

— А может, все-таки откупится? — спросила Зина. — Ведь в наше время с деньгам любой вопрос можно решить.

Бурцев неопределенно пожал печами. Любой, да не любой. Всему есть предел.

Они некоторое время курили в молчании.

— Но что же судьи не люди, что ли? Не разберутся? Может быть, условно дадут. Наймет хорошего адвоката… Подключит знакомства…

Бурцев ничего не ответил.

— Нет, ты скажи! Зачем, зачем ей это было нужно? — В глазах Зины Бурцев заметил слезы. — Вот, Бурцев! А ты говоришь!

— А что я говорю? Я ничего и не говорю.

Зина опять высморкалась и раздавила окурок в пустой консервной банке, которую кто-то из жильцов предусмотрительно поставил на подоконник.

— Ладно, пойдем! — сказала она. — А то там наши бабки извертелись от любопытства.

Они не стали ждать лифт и начали спускаться по лестнице.

— Вот так! Одной минутой всю жизнь перечеркнула, — опять повторила Зина. — А главное, зачем? Зачем?

Во дворе было уже совсем темно. Горели редкие фонари.

Истомившиеся в ожидании старушки окружили вышедшую Зину.

— Ну что, где она? Где? Арестовали?

— А как же! Конечно!

— Теперь все. Теперь ее в камеру с насильниками и убийцами.

— Ну что ты молчишь, Зинаида!

Не отвечая на вопросы, Бурцев сквозь строй старушек прошел к своему дому.

Домашние Бурцева еще не вернулись.

Бурцев прошелся по пустой квартире. Взял в руки пульт от телевизора, повертел в руках, так и не сообразив, зачем эта вещь ему нужна, и положил пульт обратно.