Павел Верещагин - И танки наши быстры

Трубка вздохнула:

— У вас какой пингвин?

— Шустрый такой, сообразительный, — пошутил Бурцев.

На том конце провода на иронию не отреагировали.

— Я спрашиваю, какой породы пингвин. Адели, императорский, галапагосский?

— Почем я знаю! Ростом, — Бурцев постарался вспомнить, — метр с кепкой. Чуть больше табуретки.

— Маленький… — констатировала трубка. И вздохнула. — А сертификат происхождения есть?

— А это что еще такое?

— Значит, нет. Без сертификата мы его вообще не имеем права продавать.

— Да ладно! В наше время любая бумажка — не проблема. Вы, наверняка, можете этот сертификат сделать.

— Можем, — согласилась трубка. — Но это геморрой. И денег стоит.

— В наше время все денег стоит, — заметил Бурцев. — Ну, так за сколько вы согласились бы его взять?

— С пингвинами много хлопот… — вместо ответа поделилась трубка. — Их берут… Потом возвращают обратно… Нам неприятности…

— А почему возвращают? — насторожился Бурцев.

— Потому что покупают сдуру. Не узнав как следует, что к чему. — Бурцев почувствовал, что краснеет. — А с пингвином мороки выше головы. Для содержания условия нужны… Холод… Опять-таки они очень нечистоплотны…

— Короче — сколько? — перебил Бурцев.

— Даже не знаю…

— Сколько?

Трубка опять вздохнула:

— Пятьдесят долларов. Питание за ваш счет и деньги после реализации.

Бурцев замер.

— Ты чего, мужик, рехнулся? Я на прошлой неделе у вас такого же точно за тысячу видел.

— Так то у нас… А то у вас… — логично заметила трубка.

Бурцев задумался.

— Ловко вы устроились! — сказал он. — А с чего это у вас такой рэкет?

— Тяжелый товар. Хлопот много. Нам их купить предлагают — два раза на дню, а продаем мы — одного в месяц.

Бурцев почувствовал, что слова продавца почему-то не прибавляют ему настроения.

— А что это у нас пингвинов такое изобилие? К похолоданию готовимся?

— А кто его знает! Сам удивляюсь… Может, кто-то завез слишком большую партию… А может, пароход пришел из Антарктиды и полярники рынок затоварили.

— Короче, другой цены не будет?

— Нет.

— Ладно, я позже перезвоню, — буркнул он. Но перед тем как повесить трубку, спросил: — Слушайте, а чем вы их кормите?

— Кого? Пингвинов? «Вискас. Рыбное меню».

— И что — едят?

— Только треск стоит.

— Ясно. И на этом спасибо. Да-да! Еще вопрос.

— Ну?

— А кто их покупает?

— Новые русские… В частные зоопарки. Но чаще — другу в подарок. В виде шутки.

— Понятно.

— А друг через два дня его обратно к нам сдает.

— Об этом я уже слышал.

Бурцев повесил трубку, остановился у кухонного окна и посмотрел на улицу.

Редкие прохожие скакали по тротуару как зайцы, — растаявший снег образовывал не лужи, а целые моря. «И что только дворники делают! — подумал Бурцев. — А кто их теперь видит, дворников? Это раньше они сновали тут и там со своими березовыми метлами, сгоняя воду в люки. А теперь…»

На ближайшем перекрестке случилась авария — «Жигули» столкнулись с джипом. Печальная история. В поддержку джипу съехались еще три его внедорожных соплеменника — они стояли, красноречиво перегородив дорогу. Высыпавшие из джипов мужчины все как один разговаривали по мобильным телефонам.

«Вот так значит! — подумал Бурцев. — Затоварили полярники рынок — дальше некуда. Ошибся, значит, Патрикеич…»

Он прошелся по квартире. Остановился у балконной двери. Посмотрел на пингвина. Тот сидел в уголке, вжав голову в плечи. Маленький такой. Нахохлившийся… Упрямый.

«А вот интересно, — раздраженно подумал Бурцев, — почему люди с возрастом так сильно глупеют? Казалось бы, должно быть наоборот. Они становятся старше, больше узнают, опыт накапливают… Должны бы быть умнее, а они нет! То есть сначала, примерно до тридцати, дело еще кое-как идет в гору. Например, один раз наступишь на грабли, или, скажем, попадешь в руки валютного кидалы, в другой раз этого уже делать не будешь. Но потом… Просто беда. Человек начинает считать себя абсолютно умным, просто непогрешимым, умнее других. Появляется в нем какое-то непонятное упрямство. Вот, скажем, говорят ему друзья: „Не ходи туда!“ Или: „Не делай этого!“ Или: „Не покупай эту ерунду, она тебе совершенно не нужна!“ А он как будто специально! Как будто кому-то назло!»

«Ладно, ладно! — остановил он себя. — Не надо киснуть. Ничего страшного пока не произошло».

Бурцев подумал немного, вернулся к телефону и набрал мобильный номер жены.

— Алло, — почти сразу ответил хорошо знакомый голос. Слышно было так, как будто Турция находилась в соседнем подъезде.

Бурцев вдруг растрогался от звука родного голоса.

— Ну как вы там? — грубовато спросил он. — Как долетели?

На том конце линии повисла пауза.

— Ты что, Бурцев?

— А что?

— Ты уже звонил вчера. Спрашивал. Двадцать минут проговорил. Не помнишь, что ли?

Бурцев не стал развивать эту тему.

— Ребенка мне позови, — сказал он.

В трубке что-то стукнуло, а потом прозвучал голос, как две капли воды похожий на голос матери.

— Ну что тебе, Бурцев?

— Слушай, ты ведь собаку на день рождения просила. Так?

— Так.

— Я вот что подумал… Может, нам вместо собаки птицу завести?

Трубка некоторое время молчала. Потом обиженно ответила:

— Ты что, Бурцев, заболел? Ты сам-то прикинь: птица и собака. Разве можно сравнить?

— А почему нет?

— Ну ты даешь! Птица только и знает, что в клетке сидеть и чирикать. А собака…

— Это смотря какая птица… Бывают такие… Ого-го-го! Не соскучишься, — Бурцев покосился на балконную дверь.

Дочка молчала.

— А мы какую-нибудь необычную птицу заведем! — продолжал Бурцев. — Экзотическую! Каких ни у кого нет.

Дочка упрямо молчала.

— Бурцев! — через некоторое время сказала она. — Я не хочу никакую птицу! Я хочу французского бульдога. Потому что он клёвый. И вообще! Мне собака нужна, понимаешь? Чтобы был друг. Чтобы он меня понимал, когда мне плохо. И чтобы защитить мог, если кто-нибудь пристает. Разве птица может защитить?

«Нет, — понял Бурцев. — Птица защитить не может. Тут и говорить не о чем! И вообще! Какой из птицы друг?»

— А почему ты спрашиваешь про птицу, Бурцев? — вдруг подозрительно спросила дочь.

— Так просто.

— Ты что, уже с кем-то договорился?

— С чего ты взяла! — возмутился Бурцев. — Как я мог, не поговорив с вами?

— Ну смотри! — сказала дочь. — И вообще, Бурцев, заканчивай разговор! Мама трубку просит.

В разговор вступила жена.

— Бурцев? Ты чего звонишь-то? Ты что, нашкодил там чего-нибудь?

— Что за выражения! Нашкодил! Я тебе что — школьник?

— А что тогда? Может, еда кончилась?

— Да нет! Еды навалом. И вообще все нормально.

— Если ты так часто будешь звонить, у нас все деньги на телефоне кончатся.