Алексей Слаповский - Заколдованный участок

Увидев такую ловкую работу, Сущева попросила остричь и свою единственную овцу.

Константин не отказал.

Константин не отказал и ей, и всем, кто обратил– ся: по селу разнесся слух, что появился замечательный стригаль, а овцы почти у всех ходили кудла-тые.

О Константине до всех было доведено: он бывший муж Липкиной, который стал жертвой врачебной ошибки и считался умершим, но выжил, потерял память от болезни, скитался, потом всё вспомнил и вернулся.

Андрей Ильич, пришедший полюбопытствовать, пожал Константину руку и спросил:

– Кроме стрижки еще что-то умеете?

– Я много чего умею.

– Вступайте к нам в ОАО. Будете официально работать.

– Я не против.

– Тогда, не откладывая, жду сегодня с заявлением и паспортом.

Константину это не понравилось.

– Не знаю. Я еще подумаю. Я, может, индивидуальной трудовой деятельностью займусь.

Андрей Ильич тут же обиделся:

– Дело ваше!

Вечером Липкина кормила Константина ужином, хлопоча вокруг так, как обычно хлопочет жена, ублажая утомившегося мужа.

– Говоришь, болеешь, а сам вон как... – сказа-ла она.

– Одно другому не мешает. Только не думай, что я теперь буду с утра до вечера горбатиться.

– Господи, да хоть ничего не делай! Нам двоим много, что ли, надо...

Поужинав, Константин захотел пройтись. Липкина собралась с ним, но он урезонил:

– Маш, неудобно уже. Ходим всё время как с жених с невестой!

Она тут же согласилась:

– Тоже правильно, иди. Мужчина должен один побыть. Иди. Выпей с кем-нибудь, если хочешь. Ты заработал, возьми вот! – и она дала ему денег.

На улице Константин первым делом встретил Ваучера.

– Видел, как ты работаешь: мастер! – похвалил его старик.

– Дело знакомое. У нас это в роду. И дед умел, и отец.

– Чего-то ты путаешь. Отец у тебя с одной рукой был, с одной рукой как стричь? Это невозможно.

– Возможно. Он стриг, а другие держали.

– Ну разве что...

Этот разговор вызвал у Константина нехороший осадок на душе. Он свернул к магазину, а там Гена и Михалыч считали деньги: у них не хватало.

– Угощаю, мужики! – широко сказал Константин. И Шуре: – Как обычно. Коньяк, бутылка водки.

– Две! – тут же уточнил Михалыч.

Константин усмехнулся:

– Нас трое вообще-то. Три.

И, взяв горючее, они пошли к геодезистам отмечать знакомство. При этом Михалыч сразу же убрал инструменты в подпол – чтобы потом не забыть это сделать.

Через час Константин рассказывал благодарным слушателям:

– И тут я соскальзываю – и под бревна! А это верная смерть!

– Почему? Проплыл под водой, в другом месте вынырнул, – сказал Гена.

Константин посмотрел на него с добродушным высокомерием:

– В каком другом месте? В каком другом месте, если вся река на протяжении двадцати километров в бревнах от берега до берега! Залом! А упал-то я с динамитной шашкой. И фитиль уже горит!

– В воде?

– Он везде горит. И в воде, и в снегу. Под землю закопай – всё равно горит. Специальная смесь, пропитанная кислородом! Вы слушайте! Что делать? Тонуть? Взрываться вместе с шашкой? Мысль работает лихорадочно! Я всовываю шашку между бревен. Отплываю, зажимаю уши, чтоб не оглохнуть. Взрыв! И я быстро – в то место.

– Выплыл? – спросил Гена.

– Как видишь!

И Константин продолжил рассказы о своей жизни.

Константин продолжил рассказы о своей жизни, но мы их слушать не будем. Замечено: хоть жизнь у людей и разная, но большинство рассказывает о ней одинаково. И вроде интересные случаи, но слушаешь час, другой, третий – и начинает казаться, что ты слышал это от кого-то другого, причем не один раз.

Гораздо интересней послушать, что говорит Наташа, сидя на подоконнике комнаты Нины, видя Нестерова, который идет по улице, направляясь домой, как бы даже и не глядя в сторону дома Нины.

– Может, мне уйти? – с улыбкой спросила Наташа.

– С чего это?

– Ну, он идет, видит меня и не заходит. Мешаю.

– Кто? – Нина выглянула. – А...

И больше ничего не сказала.

– Почему всегда в жизни неравенство? – спросила Наташа. – Вот с Кравцовым было: ты за ним, он от тебя, извини, конечно. Жену любил, случается такое в жизни. А тут наоборот – Нестеров за тобой, ты от него. Или нет?

– Не знаю. Кравцов что... Я тогда совсем маленькая была. А теперь взрослая. Даже очень. Я же развиваюсь. Но когда с ним говорю, опять будто дурочка деревенская. Мне это неприятно.

– А не надо бояться дурочкой быть. Я вот не боюсь. Могу даже проверить, как он к нам, дурочкам, относится. Если разрешишь.

– Да пожалуйста!

Наташа, посмеиваясь, вылезла в окно. Она выждала, когда Нестеров зайдет домой, и через несколько минут постучала.

– Открыто!

Она вошла и невинно спросила:

– Здравствуйте. Нина не у вас?

– Ты знаешь, что не у меня.

– Откуда я знаю, ничего я не знаю!

– Ты только что была у нее дома. И ее я тоже видел.

– Какое у вас зрение! – похвалила Наташа. – Но вы не думайте, я не зачем-нибудь там. У меня реально конкретный повод, – сказала Наташа, ввернув модные городские слова.

– Какой?

– Можете мне дать установку, чтобы я не спала, когда читаю? Мне готовиться надо, хочу попробовать всё-таки поступить. В медучилище. Ну вот. Вечером начинаю читать – и тут же падаю. Днем тоже. Хорошо, я тогда высыпаюсь, сплю часов десять и сразу с утра беру книгу. И будто не спала – так опять спать хочется, не могу!

– Случай сложный, – оценил Нестеров. – А когда ты не хочешь спать?

– Да я всё время хочу вообще-то, – призналась Наташа. – Нет, когда гуляю, в речке плаваю – не хочу. Когда ем – тоже не хочу. Да, еще когда с мужчиной разговариваю – тоже как-то не тянет. Даже когда не разговариваю, а просто. Общаюсь.

– Уже легче. Возьми, – он протянул Наташе книгу.

– Зачем?

– Садись вот здесь и читай. Проведем эксперимент.

Наташа вздохнула и села с книгой.

А на дворе уже была ночь.

В доме геодезистов темень и храп.

Вдруг – тихий скрипящий звук. Чьи-то руки открывают люк подпола и вытаскивают оттуда штатив теодолита, а потом и всё остальное.

А Наташа усиленно смотрела в книгу, но видно было, что читать не в силах. Нестеров взял у нее книгу:

– Поздно уже, ты просто спать хочешь – не от чтения. Попробуй вот что: читай вслух кому-нибудь.

– Вам можно?

– Лучше Нине.

– Да? Ясно... Я попробую...

Наташа медленно пошла к двери. Ей почему-то казалось, что Нестеров ее вот-вот остановит.

Но он не остановил.

Наташа пошла домой: пора в самом деле спать – завтра рыночный день, надо помогать матери, а Суриков подает автобус с самого утра.

Суриков подает автобус с самого утра, и все обычно готовы. Но Липкина в этот раз разоспалась: ждала до позднего Константина. Она торопливо загружала бидоны, свертки, корзинки, Константин ей помогал.