Тимур Зульфикаров - 33 новеллы о любви

И очи их слепые невидящие.

…Господь от какого огня ослепли они…

И их крылья рухлые слепые…

И они мне в руки в лицо тычутся птицы поднебесья высшие а теперь земляные как мыши?..

И у них глаза белесые немые слепые белые как избы малороссийские майские выбеленные…

И слепые перелетные стаи летят не на юг а на север на погибель потому что они слепые низкие…

Господь мой! это от Бомбы атомной солнечной лунной той от огня бесова столпа луча сатанинского невиданного…

…И я бежал от поля а слепые стаи на север на смерть слепо не чуя не зная уходили а иные стаи не могли уж восставить подъять взметнуть крылья и ползли тщились по земле и их тучные мыши крысы заживо грызли…

Господь Ты был с птицей а стал с мышью? Господь прости мне!

И тогда я подумал: Вслед за птицами пойдут поползут в поле слепые человеки… И слепые мыши…

О Господь зачем мне бродить по Руси?.. зачем мне такое видеть?..

Господь иль я хочу быть слепой Твоей птицей осенней летящей вместо спасительного юга на север гибельный?..

Господь! В Последние Времена палых ползучих птиц будут грызть мыши и крысы…

…На солнце на смерть на правду и на Бога Твоего во все глаза не поглядишь — ослепнешь…

Господь а невинные птицы на атомное солнце глядели. И ослепли…

…Человече!.. Держи на Руси голову поклонну а сердце — покорно… Гойда! Айда!..

Да устал Господь мой…

Да устал русский человек раб илот червь смерд птицей слепой лететь к смерти своей…

Ей! Ей!.. Ей!.. Гей! Гой!

Но Нощь Сочельника Святого окрест меня мя Господь мой!..

И метель несет меня с холма на холм!..

О…несёт…

И Тимофей-Измигул заблудший дервиш Азьи был в широком дехканском черном бухарском чапане и в белой кисейной чалме, а на ногах у него были войлочные псковские валенки…

И весёлая искромётная метель наполняла надувала рукава раздольного чапана и сам чапан и лезла в валенки…

И Тимофей простирал расставлял руки, налитые летучим ветром, и как распятый огромный тяжкий ворон суздальский парил перелетал с холма на холм и не ломал ноги, ибо скользил по пуховому богатому снегу…

…Ой Господь!.. Летать по холмам хорошо светло в ночь Сочельника, а скоро Святое Христово Рождество!..

О…

То ли ветер, то ли метель, то ли сам Господь переносил переставлял его летучего с холма на холм, с холма на холм…

…О Господь!..

В Твоих холомах русских вьюжных витать летать светло хорошо!..

И метель слепая шумная бездомная густая как сметана костромская несет меня Тимофея-Измигула с одного переславльского жемчужного перламутрового снежного сыпучего холма на другой холм…

О!.. О!.. Ой!..

Господь я заблудился!..

Тут где-то есть деревня Тотьма-Пух и старинное Едрово-Голь-Больсело…

И там озеро Едрово где уж трется нерестится задыхается уже налим подледный святой…

О!.. Где оно?..

И летит скользит по метельным крутым холмам кругам Тимофей-Измигул последний Руси скомрах цыган калика странник изгнанник дервиш Азьи дальной…

…О Господь пожалей помилуй укроти метель Свою!..

Я ведь зад свой нищий костлявый гладный хладный сотру измну кочуя витая упадая от холма к холму…

Уйююю… Как спасусь?..

И тут Господь словно услышал жалобу мою…

И стала утихла метель и я стал опустился на каком-то безымянном сыпучем холме устав летать…

И ушли тучи-снега и вышли высыпали в небеса тихие ясные Плеяды Стожары Волосожары

И враз нощь стала звездиста огниста а не метельна

На Рождество Христово метель — пчелы хорошо роиться будут

Небо звездисто — урожай на горох

А коли звездисто и стожар горит — иди смело на медведя…

Так на Руси говорится!..

…И тут Тимофей сразу с холма увидел село Едрово-Голь в нощи ясной звездистой и в животе его голодном запело заурчало словно он богатого того будущего гороха набрался наелся в поле щедром…

И Тимофей пошел по свежему пуховому снегу к селу и там все избы темные непробудные колодезные стояли хотя Ночь Сочельника была но в избах омутно бездонно спали безбожники русичи беспамятные…

И Тимофей-Измигул сойдя с небес сойдя с летучих певучих холмов шел по селу Едрово ночному и содрогался шатался от тьмы этой и думал о Святой Сошественнице Таиннице Богородице что должна понести Дитя в такую ледовую пустынную ночь в такой Руси спящей замертво заживо…

И где Она Святая Роженица омоет Младенца? и где запеленает? и в какую избу темную спящую постучит чтоб обогреться?

И содрогнулся пошатнулся ужаснулся Тимофей-Измигул блаженный тьме аспидной египетской адовой безлюдной окрест себя

Господь прости меня, но зачем Богородице брести нести раждать уповать в такой Руси? в таких ледовых полях? в таких болезно сонных мертвых селах долах деревнях?

Господь зачем тут Сирота Спас?..

Господь прости мя…

Но не знаю, куда ведет святая Длань Твоя?..

Но такую нощь какая озарит Твоя вселенская заблудшая хрупкая Звезда? Свеча? а?..

…Но тут Тимофей-Измигул затаенно сокрушенно хищно увидел прорубь дымную на озере Едрово и у проруби-водокрещи-ледовой-купелицитадели был шаткий деревянный помост.

И подумал: Одна прорубь Крещенья грядущего на Руси дымит, не спит…

Но тут из проруби в дымах-парах на помост изшла явилась встала крутая раздольная жена и нагая пошла бросилась метнулась в нежный свежий сыпучий сухой снег и там лежала колыхалась билась каталась металась в снеговой пуховой необъятной постели, как раненый веселый тяжелый дебелый гладкий зверь.

А потом встала со снегов, потянулась, распустила дотоле собранные в узел волосы — и долгие льняные пьяные волосы сухо разошлись хлынули по её плечам и лишь сокрыли переспелые упалые долгие груди ея, а в молодости долгие власы её достигали и покрывали лоно и лядвеи ея… да!..

И она сухими власами сбивала сметала стирала снимала с себя снег и тихо покойно царственно раздольно роскошно дыша пошла босо наго в избу свою окраинную мимо Тимофея-Измигула и он не решился тронутькликнуть её, а она не заметила его…

Иль заметила учуяла но не откликнулась из-за необъятного одиночества своего…

Воистину!..

…Для русских вдов прорубь — брачная постель.

А неоглядный снег — мех нищих, шуба снежных горностаев, пока весна не обернет их талыми водами!..

И нет иных у бабы на Руси утех. Ей-ей!..

Но есть, есть вдовье пылкое мечтанье-сказка: Если на Рождество и на Крещенье омоешься в проруби — жди гостя залетного, дорогого ночного…

И она ждала…

И он явился…

И тут Тимофей-Измигул пошел за ней и она вошла в избу и он сразу увидел огонь в окраинной рухлой избе и постучал и ему открыла она — вдова Варвара-Фекла-Кутья…

Она блаженная гулливая блазнительная была и звали её в селе «Кутьей» ибо варила кутью на поминках в ночи Сочельника и в селе береглись сторонились боялись её и называли колдуньей козьей, потому что злой соседке своей Марфе старухе она наворожила, нагадала, напутала и у той коза кормилица одна враз пала…