Диана Виньковецкая - Америка, Россия и Я

Белый округлый диван, окружённый столиками со стеклянными покрышками и стоящими на них диковинными вещами: ларец из пяти стенок, расписанный в русском селе Палех — по чёрному лаку чистые миниатюрные тончайшие узоры, а из них — фигурки и сценки из легенд и сказок: царевна–лягушка, шамаханская царица… Рядом — малахитовая правильная тяжёлая шкатулка из плотного жилковато–полосчатого малахита с алмазным блеском из цельной уральской жиоды. Самовар из красной меди с грациозно изгибающимися ручками на пузатом теле, гордо стоящий в овальном проёме стен.

Кузнецовский фарфор, чашечки, чайники, чарки, бокалы. Стеклянная вить, золотые проволочные соединения с вплетённой эмалью на пасхальных украшениях. Голубые кружева гжеля. Серебро и шёлк переплетающихся веерами узоров на кружевах, лежащих тут и там.

Кто же хозяева этого волшебного грота? Отпрыски русского рода? Нет, это американка Поли Кабб, не имеющая никаких русских корней; родившаяся в семье чикагского преуспевающего бизнесмена, получившая в наследство любовь к России от матери, дружившей с балериной Анной Павловой.

Это она, Поли, приветствовала нас в первый день знакомства цветком, растущим в земле с могилы Пушкина.

Муж Поли, профессор математики в отставке, и трое взрослых Полиных сыновей снисходительно относились к её «русской страсти», шутили и посмеивались. Как‑то Поли не могла узнать Белый дом, показываемый по телевизору, и тогда муж сказал:

— Это не Зимний дворец, моя дорогая, это — Белый дом!

— Оказывается, он тоже неплохо выглядит.

Каждое лето Поли «брала» уроки русского языка в Миддлбери, сама преподавала русский, ездила в Россию несколько раз, когда муж ей разрешал, боролась за женскую независимость и была членом какого‑то клуба женской эмансипации, — у неё на машине висел лозунг (sticker) — Женщины! Объединяйтесь! с символом амазонки, стреляющей из лука.

Впервые я услышала об амазонках в историческом кружке при Эрмитаже — об этом воинственном народе, не терпевшем при себе мужчин, прославленном Гомером, с их царицей Антипой, помогающей Троянскому царю. Я с подругой Галей любили рассматривать их изображения на древних греческих вазах, барельефах, восхищаясь их идеально красивыми формами.

Будучи «американской амазонкой», Поли «вышла» из банка, то есть забрала все деньги из одного банка и перевела их в другой, потому что:

— Этот банк мне не подходит, — сказала мне Поли, — в правлении банка нет ни одной женщины!

— А разве банкиры не женаты? — пошутила я.

Поли рассмеялась.

Но «мужчины и женщины» — кто более одинок? — Женщины и мужчины — как женский один плюс мужской один сливаются вместе? Женщины в истории, мужчины в истории, — какие права и какое влияние? — мужчины и женщины, «Женщины и мужчины» — всегда касались наших разговоров.

— Дина, не могли бы вы рассказать в нашем клубе о женщинах России, как много там женщин–врачей, учёных, учителей. Как много у вас равенства и как независимы там женщины.

— Ну, нет, Поли! Моему английскому не справиться ни с равенством, ни с независимостью.

— Я буду вам помогать, не волнуйтесь. Я буду переводить, и американкам будет интересно взглянуть и на карту Советского Союза, и на вас.

— Кто же это такой, убежавший от равенства и независимости? Удивятся, глядя на меня, ваши люди, — отвечаю я.

— Но вы убежали не от неравенства женщин и мужчин, а от другой несправедливости. Понимаете, у нас в Америке много man chauvinist pigs — мужских свиней–шовинистов, в переводе на русский язык — думающих, что женщины должны работать только секретаршами, а не управлять банками, фирмами… Мы против них, против! — сказала Поли с раздражением.

— Бедные они, эти мужчины! Как залило их женское презрение! Их никто не любит. Ими никто не восхищается.

— Они не считают женщину за равного человека! — продолжала Поли.

— В каком смысле? Я тоже не могу равняться с мужчиной. Мне трудно найти равного — я такого маленького роста!

— Дина, я не об этом равенстве говорю, — ответила Поли, не принимая моего отшучивающего отношения, — а о равенстве в правах, несправедливости, когда женщин дискриминируют в зарплате, в зачислениях в университеты, в избирательных правах, как было до 19 года; ведь в России не так?

— Как у нас в России? Мне этого не выразить ни на каком языке.

— В России, Дина, вы не чувствовали свою ущемлённость, неуважительность, как чувствуют себя женщины в Америке? — полувопросом-полуутверждением заметила Поли.

— Узнав недавно, что студентки Wesleyan University настаивают на том, чтобы у них в университете туалет был не отдельно для мужчин и женщин, а просто — «people» — для людей, общий, — наши такой ущемлённости не чувствуют.

— Вы смеётесь над крайностями. Но в России, например, нет такой условности, как не приглашать незамужних женщин на вечеринки!

— Но это — в целях заботы о замужних! — опять отшутилась я.

Но Поли ко мне обратилась серьёзно:

— В Америке есть несправедливость в оплате женского труда в сравнении с мужским. «Мужской» доллар для женщин по стране — 70 центов. Всё ставится в зависимость от мужчин. Все новости в газетах на первых страницах — только про мужчин. Демократы настаивают на увеличении «женского» доллара, а республиканские консерваторы думают, что это повредит семьям, которые будут распадаться, если женщины получат высокую оплату и независимость. Дети будут брошенные. И это всё наше «issue» — «Гвоздь программы», по–русски.

Как привести в баланс браки, оплату и независимость? Как сохранять брак и уважение в нём женщин?

— И чтобы потом сохранившие брак мстили всему миру, что не смогли и не могут расстаться?

Поли на меня укоризненно посмотрела. И я смутилась:

— Мне ещё рано выступать в вашем клубе, лишнего чего наболтаю, я ещё мало жила в Америке, и… подадут мне пальто, или не подадут мне пальто? Я ведь из России без пальто. Хотя, впрочем, приятнее, чтоб подавали — дань уважения не считаю оскорбительной. Я давно подозреваю, насмотревшись на своих деревенских тёток, что женщины гармоничней, натуральней, элегантнее мужчин!

— А почти вся одежда для женщин создаётся «дизайнерами» — модельерами мужчинами, — посмеялась Поли.

— Это как бы одна из сторон всегдашней дани: службы мужчин у женщин — призывать женщин к восхищению: сочинять музыку, писать стихи, придумывать компьютеры, руководить бизнесом. Не могут выродить человека — пусть рожают идеи.

Мои тётки — природные виртуозы, они так научились презирать любя, что эта сторона женского отоношения к мужчинам у меня с детства высвечивается — сочетание боязни и уважения, вместе с лёгким презрением. До сих пор никак не могу понять: много ли людей живёт в гармонии со своим человеком?