Алипио Ривера - На носу у каймана. Воспоминания сельского врача

Рассказывать о Чоми и Лорие можно бесконечно, о них даже книгу можно написать

Около двенадцати ночи. Я смотрю на дорогу и не узнаю ее. Правда, я ехал по ней всего один раз, когда мы добирались в Баракоа из Сантьяго, и все-таки не помню, чтобы нам попадались изгороди — по-видимому, из пальмового дерева, а может, из какого-нибудь другого.

— Я что-то не узнаю дороги, Валуерди.

Кажется, Лорие разделяет мое мнение; он так и подскочил на заднем сиденье:

— Стоп, друзья! Я как раз хотел сказать, что мы сбились с дороги!

Валуерди затормозил, мы вышли из машины. Здесь и в самом деле нетрудно заблудиться, потому что дорогу без конца размывает. Но поблизости всегда стоят наготове тракторы и бульдозеры, с помощью которых дорогу приводят в порядок.

Все время ведутся какие-то работы: то дорогу копают, то отводят к более удобному переезду, то спрямляют, рубят деревья, делают насыпи, разбивают скалы. В общем, с дорогой постоянно происходят перемены.

Лорие, Сесилия и я подшучиваем над Валуерди, который разыгрывает Шерлока Холмса: оставив фары включенными, он пристально разглядывает деревья по обочинам, потом внимательно рассматривает окрестности и наконец выходит на середину дороги. Там он, низко наклонившись, изучает следы шин, поднимает засохший кусок земли и растирает его пальцами. Затем решительно направляется к нам — видимо, выводы уже сделаны.

— Представляете, дорога-то не наша, — говорит он. — Здесь уже несколько дней не проезжала ни одна машина. Судя по растительности, по расстоянию и направлению, в котором мы движемся, я полагаю, что дорога приведет нас в Тинта-де-Хауко.

Мы еле удерживаемся от смеха, глядя на этого сыщика, хотя положение наше совсем не веселое.

— Знаешь, Валуерди, — говорит Лорие улыбаясь, — мы всего минут двадцать назад отклонились: надо было ехать прямо, а мы свернули налево. Вернемся, иначе и впрямь попадем в Хауко.

Мы развернулись и скоро выехали на верную дорогу.

В два часа ночи приехали в Имиас. Машина остановилась возле моря, рядом со складами ИНРА, где живут и работают Чоми и Лорие. Лорие на цыпочках подошел к самой стене и вдруг женским голосом завопил:

— Доктор, доктор, спасите, умираю! Заклинаю вас вашей матерью, помогите!

Чоми, спавший глубоким сном, разумеется, в панике вскочил, и Лорие спасло от расправы только наше присутствие. Чоми обнял нас с Сесилией и пожал руку Валуерди.

Мы поехали дальше; я был поражен множеством звезд, высыпавших на небе, их величиной и яркостью. Ничего подобного я не видел. Мы находились на уровне моря, а ведь логично было бы предположить, что такое великолепное зрелище скорее увидишь высоко в горах. В будущем, когда человек сможет летать в космическом пространстве, перед ним откроются еще более прекрасные картины.

Начало пятого. Очень холодно. Несколько минут назад мы выехали на центральное шоссе и по мосту пересекли реку Гуаникум.

В пять часов мы были на площади Марте в Сантьяго-де-Куба, как раз вовремя, чтобы взять билеты и погрузить наш багаж в автобус Сантьяго — Гавана, который отходил через несколько минут. В автобусе мы увидели Эль Чино Торрьенте, он работает в Санто-Доминго в Сьерре-Маэстре и тоже едет в Гавану провести со своими близкими несколько дней.

После спешки и приключений в пути мы приехали в Гавану еле живые, но, едва отдохнув, пошли в министерство здравоохранения. Министром назначен Мачадито, а Балагер — его первым заместителем. Узнав, что мы в Гаване, он пригласил к себе и, как всегда, любезно принял нас.

В общих чертах мы рассказали о положении в нашей больнице. Он слушал терпеливо. Потом-то я понял, что он был уже в курсе дела. Когда мы кончили «изливать душу», он сказал:

— Спокойно возвращайтесь в Баракоа и не тревожьтесь за больницу. Скоро директором у вас будет настоящий революционер. — И, пристально посмотрев на меня, добавил: — Кому-то из вас придется возглавить сельскую медицинскую службу. Не знаю, кому именно — тебе, Чоми или Фелепито. Это будет решено позже. Но, в общем, готовьтесь.

Хорошие новости, тут двух мнений быть не могло.

— Алипио! Алипио! Вставай, вставай скорее! Дело очень срочное!

Я просыпаюсь. Пять часов утра. Голос доносится сначала с улицы, потом с галереи.

Я спрыгиваю на пол. В дальней части дома слышу голоса Педро и его жены, которые тоже проснулись.

— Что случилось? — спрашивает Педро.

Я высовываюсь из окна и нос к носу сталкиваюсь с Северино Кабрерой, одним из четырех наших товарищей, работающих в Гран-Тьерре.

На улице стоит машина «скорой помощи», рядом с ней несколько человек.

— Что случилось, Кабрерита?

— Скорей одевайся, едем в больницу! У меня тяжелый больной с инфарктом. Я доставил его через Ла-Боругу!

Услышав это, я подумал, что случай не такой уж тяжелый, иначе больной скончался бы.

В один миг надеваю форму, и мы едем в больницу. По дороге осматриваю больного. Ему лет сорок пять, он белый, светловолосый, зовут его Энрике, по найму водит машины между Баракоа и Гран-Тьеррой. Кабрера говорит, что в округе он пользуется доброй славой и уважением. Он был в Гран-Тьерре, когда почувствовал острую боль в груди и покрылся холодным потом. Его сразу же отвезли к врачу: Кабрерита сделал ему инъекцию анальгетика и дал седативное средство, затем уложил в машину «скорой помощи» и помчался в Баракоа. Сейчас больной спокоен: ни потливости, ни озноба уже нет и боль не такая острая. Признаков шока тоже нет. Артериальное давление нормальное, хотя поначалу были тревожные симптомы. У больного не наблюдается ни сердечной недостаточности, ни аритмии. Возможно, все обойдется.

Семья пациента просила поместить его в отдельную палату. Чтобы снять боль, ему сделали инъекцию промедола, затем электрокардиограмму, которая подтвердила диагноз — инфаркт, по-видимому задней стенки миокарда. Теперь электрокардиограмму надо делать постоянно, несколько раз в день. Но вообще в нашей больнице трудно лечить такие серьезные заболевания. Например, антикоагулянты мы давать не можем, так как у нас не поставлен лабораторный контроль. Близким больного мы посоветовали, если они хотят, перевезти его в Сантьяго или Гуантанамо, но они отказались, боясь, что поездка убьет его. Сделав все, что можно, мы с Кабрерой отправились к Панче позавтракать, было почти восемь часов, и мы были голодны как волки.

Усевшись за стол, Куко, так мы прозвали Северино, стал жаловаться на отдаленность Гран-Тьерры.

— Мы решили везти его в больницу, но отдавали себе отчет, что при малейшем осложнении он умрет по дороге. У вас в больнице хоть кислород есть, электрокардиограф, можно спасти больного от острого отека легких. Ты скажешь: «Надо выиграть время и добраться до больницы». А вот как, сам подумай! Ему стало плохо в два часа ночи, я сразу понял, в чем дело, и привез его сюда. Но я знал, я всегда знал!