Пол Инграссия - Падение титанов. Сага о ««Форде», «Крайслере», «Дженерал моторс» и упущенных возможностях

Майк Беннет, обходительный уроженец Флинта с нейтральным среднезападным выговором, отлично знал правила игры «профсоюз против компании». Как президенту 326-го местного комитета СРА ему уже доводилось в ней выигрывать. «Наша работа состояла в том, чтобы не дать руководству компании руководить», — говорил он, вспоминая начало своей карьеры профсоюзного лидера, когда самым грозным его оружием была жалоба. Сотрудники местных комитетов профсоюза постоянно и по первому обращению подавали официальные жалобы о нарушении менеджерами трудовых прав рабочих. Некоторые из них были обоснованными, но многие были просто средством давления на менеджеров. Годами эта система работала как часы, однако в итоге забитые менеджеры и непроизводительные заводы не приносили пользы ни одной стороне.

К середине 1980-х Беннет начал видеть отношения между компанией и профсоюзом в новом свете. Детройтский кризис начала десятилетия убедил его в том, что «самой серьезной угрозой нашему благополучию является неприбыльность компаний» (как объяснял он коллегам по профсоюзу, добавляя, что СРА не следует пилить сук, на котором сидит). Его готовность найти общий язык с компанией была как раз то, что искал Эфлин. В апреле 1986 года Эфлин назначил Беннета главой комитета СРА на «Сатурне» (впоследствии эта должность должна была стать выборной).

Поначалу Беннета разочаровало то, что «Сатурн» при найме на работу отдавал предпочтение сотрудникам других заводов Джи-эм, так как Беннет считал, что они могут привнести в новое предприятие старый дух застоя. Однако он быстро сработался с Р. Дж. Скипом Лефовом, презентабельным президентом «Сатурна», и вдвоем они создали совершенно новую рабочую атмосферу, проводя совместные совещания руководства завода и профсоюзного комитета по всем вопросам: от заказа запчастей до рабочих графиков.

Пока спринг-хиллский завод строился, Лефов и Беннет сплачивали постоянно растущий штат командными тренингами на близлежащей полосе препятствий. Рабочим и руководителям приходилось в связке забираться на сорокафутовую стену, их в обнимку пропускали через гигантскую сетку. Они отрабатывали взаимное доверие, бросаясь спиной с платформы на руки (предположительно) всегда готовых поддержать их коллег. Критически настроенным сотрудникам предлагали пропустить денек и пересмотреть свое негативное отношение. В сборочных цехах наступала эпоха Водолея.

Какими бы простенькими ни казались подчас эти приемы, новая культура действительно вдохновляла многих рабочих «Сатурна» (или, как их здесь называли, «техников», по аналогии со «специалистами» «Хонды», но без явного копирования). Одна молодая сотрудница перевелась на «Сатурн» с алабамского завода по производству запчастей, где вставляла в рулевой механизм приспособление наподобие блокиратора; она испытывала мучительную боль в плече все восемь часов с начала до конца смены. Годы спустя она вспоминала, что «Сатурн» для нее был «как рай; чистый, красивый, новый завод», где роботы и другая техника облегчали физический труд. «И люди были более преданы своему делу, потому что действительно чувствовали себя его частью», — поясняла она.

Однако большинство сотрудников «Дженерал моторс» не были частью «Сатурна». А Смит не упускал возможности публично привести «Сатурн» в пример всей корпорации, хотя завод еще не выпустил ни одной машины. В результате многие менеджеры Джи-эм были пассивно-агрессивно настроены против «боссова любимчика». Один из инженеров «Дженерал моторс», перешедший в «Сатурн» и агитировавший за это коллег, столкнулся с их неприязнью. «Люди постоянно огрызались: мол, раз вы там на Сатурне такие спецы, с чего вам нужны наши люди?» — говорил он о первых годах на новом месте.

Дилеры «Шевроле», в свою очередь, невзлюбили «Сатурн» за то, что в него утекали доллары, которые могли бы пойти на разработку новых «шеви». «„Сатурн“ позиционировался как новая машина, создаваемая в новом месте новыми людьми, — жаловался Business Week один из детройтских дилеров. — А что тогда остальные марки Джи-эм?»

В 1987 году сомнения в целесообразности существования «Сатурна» высказывались даже среди руководства корпорации. Директора говорили, что при уже простаивающих у Джи-эм заводских мощностях нет смысла строить еще два новых сборочных завода для каких-то полумиллиона машин «Сатурна» в год. Они убедили Смита сократить проект до одного завода, а уж потом, если нужно, добавить второй.

Один член руководства и вовсе хотел свернуть «Сатурн», считая его дорогой безделкой. В декабре он даже поднял этот вопрос на собрании директоров — однако Смит решительно пресек такой бунт на корабле. Недовольный был поставлен на место и вскоре покинул свой пост.

А между тем символизируемая «Сатурном» идея сотрудничества профсоюза и корпорации нашла противников и в СРА. Консерваторская группа под названием «Новые пути» утверждала, что руководство СРА переусердствовало в своей дружбе с руководством заводов, и требовала возврата к прежней, конфронтационной модели (в этом контексте название группы было ироничным). Диссиденты, заручившись поддержкой престарелого Виктора Рейтера (младшего брата Уолтера Рейтера), начали направленную кампанию против Дона Эфлина и даже изобрели презрительный термин «эфлинизм», обозначавший сотрудничество с руководством компании.

По мере усиления этих нападок Эфлин перестал быть пророком в своем профсоюзном отечестве. В июле 1989 года после 42 лет в СРА он, олицетворявший новые взгляды, которые могли бы предотвратить наступившую через 20 лет катастрофу, бесславно вышел в отставку. Провожая Эфлина, профсоюз чествовал его скорее формально, чем искренне. «СРА благодарит брата Эфлина за многие годы, посвященные улучшению жизни членов и пенсионеров СРА», — многозначно гласило прощальное слово.

Через год после ухода Эфлина на пенсию в возрасте 65 лет ушел и Роджер Смит — однако перед этим он выполнил свое клятвенное обещание съехать с конвейера на первом «сатурне». Обычно такие церемонии проводятся публично и в торжественной обстановке, с активным привлечением прессы, однако репутация Смита к тому времени уже так испортилась, что пиарщики «Сатурна» решили сделать церемонию закрытой, чтобы имидж босса не сказался на имидже новой марки.

Вообще-то «Сатурн» был во многом хорошей затеей, по крайней мере в теории. Он был символом нового начала для «Дженерал моторс», воплощал собой новаторский подход к трудовым отношениям и в целом был новой маркой, не запятнанной былыми промахами корпорации. Вот только «Сатурн» все-таки был частью Джи-эм, и от этого ему было никуда не деться.

Чтобы стать не просто прекрасным порывом, а катализатором перемен во всей компании, «Сатурну» нужна была поддержка широких кругов руководства Джи-эм, верхушки СРА, а также большей части дилерской сети. Однако каждая из этих групп, обоснованно и необоснованно, сильно сомневалась в полезности затеи. Для кого-то «Сатурн» представлялся угрозой, кому-то внушал зависть, а кто-то (что вполне понятно) просто считал, что у «Дженерал моторс» уже и так слишком много заводов и марок.