Валерий Пудов - Приключения Трупа

— А причина кончины? Для справки. Не вши?

— От булавки. Или кол — в нос. А укол, напиши, зарос.

— А не возьмем? Рожа — страх!

— Подложим впотьмах. Он, хамелеон, весел — покуролесит раз-другой: дом — ходуном, а вас — на покой .

— Но покойники — не разбойники. Кто стоит за ним?

— Знали кабы — едва ли отдали. Не то синклит, не то бабы,не то аноним. А ты режь его свежегои — в кусты на закопку. Или в топку: печь — не постель, оттель- не убечь!

На том и порешили:

— Дело — серьезное: не прикол!

И тело как неопознанное положили ничкомна стол: на подобающее пристанище к поджидающимтоварищам.

Рассудили: не беда, что в гнили неразличим. Чин — ерунда, а ничьим — свобода: ключи от входаи дым из печи. Мертвец в крематории — конец истории!

Но скоро гостей- принять, а унять- умора: для костей с задором и кровать — с мотором.

И уголь в груде не спасти от риска: то дым, то искра. А мертвяки- почти люди: им и убыль с руки, и удаль.

Жилец на постое — что на морозе слизь: в покое — мертвец, а заелозит — берегись!

И потому оказалось,что появление Трупа в морге — не заключение в тюрьму, а приключение в дороге. Да и дом с мухами для него — не халупа с духами у отшельника, уважающая усталость и ожидающая своего веника, но — аэродром, подобающий для ястребка и раскрывающий мастерство штурмовика. Отшельник, получалось, ненужная дешевка, а Труп — и дорогой, как золотой зуб, и подельник- не хуже, чем винтовка: что живым — граница, ему — зарница, к тому и ластится, кто с ним резвится.

Затем и попал на кучку, как на вокзал в толкучку: и пуп чесал о пуп другого, и своему давал, и мял чужого.

И морг ему обещалне благочестие, а торг, скандал и происшествие.

У санитаров из-за Трупа сразу пошла драка.

Когда старый вояка заскользил крупом и без приказа упал со стола на холодный настил, то словно взводный сыграл на трубе или генерал проскакал на арбе и позвал к себе в тыл.

Служки поголовно от труда — в мыле, а проявили пыл, как заварили в кружке тротил. Заголосили:

- Мертвяк- негожий.

- Гожий.Но не так положен.

— Ни кладь!

— Зато — твоя.

— Сегодня раздевать должен не я!

— Негодник! А обмывать?

— У меня гепатит и туберкулез.

— А разрезать, зашивать, паковать?

— И дерматит, и бронхит, и невроз.

Разъясняли ситуацию зажатым провожатым:

— Копаться в генерале — купаться в кале! У него одного микробов на губе — что у делегации под кожей. А сношатьсяс утробой? Себе дороже! Попробуй!

Выставляли напоказ детали:

— Робы у нас — куцые и в заплатках, как инструкция по вивисекции. Перчатки — брак и рвутся, как зайчаткиот резекции. А такой и одетый, задетый рукой, косяк инфекции!

Встали в круг над мертвяком,потолковали с матерком, помчали друг друга цугом, с ветерком, затолкали в санузел и — давай мутузить: и стук по пузу, и хай, и жар, и шар в лузу!

И хуком отвечали на хук, и крюком разбивали стекло, пока из-под дохляка вдруг не потекло.

Увидали — зарыдали:

— Зимой, в январе, на морозе, и во дворе полежат,в навозе, валетом, горой и в ряд, а летом?

— Тут — текут. А куда еще? За плечо?

Запричитали, что служители — не атлеты на поправке: не тортом упитаны,а унизительной ставкой, не спортом воспитаны, а давкой. А госбюджетужат до прострации — ни дотации мертвым, ни обещания смет их хранителям. И у них, у живых, обнищание — поразительно!

Вздыхали, что и со здоровьем — беда, и условия труда в подвале — никуда не годятся: камеры построены на десяток постояльцев, и если покойные ребята — не каменные, тут суд краток,как у сводни — вместе запихнут и полсотни страдальцев. Но сто — ни за что!

Жуть о завале нагнетали без толкового конца. И гнали бы, как метлу на золу, не будь на полу новогомертвеца…

Вдруг один санитар из новичков, тая испуг, взвопил:

— А этот, свинья, каков? Не стар? Не носитель бацилл?

Зажатые провожатыепри генерале отвечали:

— Господин — отпетый правитель был.

— И верный страж мертвяковот злодеев.

— И не ворьё,а торгаш — первый класс.

Служители обители от простоты поразевалирты.

И тотчас под припляс восторгародилась у них идея.

Обсуждали ее старательно, как невнимательнуювошь от своих отгоняли: суточно!

И назвали затею — нешуточно:

— Даешь приватизацию морга и организацию торга!

Момент признали точным, эксперимент — срочным, проголосовали за частное дело согласно, как приятели, а ужасное тело — дружно подняли из лужи и избрали — председателем.

Если бы Труп презрел немоту как пробел неживых, не песни бы запел под дым труб, а извлек урок из занятий своих и изрек:

— Не удирайте от противного приема из мушиного дома, а прибирайте его к рукам. И вам с того — много, и им — в дорогу к вам.

И был бы прав и суров, как костоправ у глыбы мослов.

Мертвякам среди собратьев в морге — поди, не хуже беспутных оргий: народ там — не обозленный, без проклятий, судилищ и острот. Вчуже, но — в уютном хранилище, да за казенный счет!

Мразь этой обители — примета для горемычных служителей, а дохлякам грязь — безразличный хлам привычнее кителя: словно зашел в клуб неровной походкой (набекрень — голова, впереди — звон труб, позади — стон дам: «люб, люб, люб — нам»), и от щекотки повело, как сверло или лодку, и в подол — плюх! — как на пень дрова!

Оттого и провел Труп среди мух не день и не два.

От него идут и слова:

— Одним — натужный труд, другим от них — уют. Одних несут с эскортом, другие им — поют: «Живые — служат мертвым, а мертвые — живут!»

В государственном морге — строгие порядки, но в итоге — нечисто: не благодарственные письма, а взятки.

Для контроля над раздольем спекулянта — и прейскурант с грифом, и калькуляции, а негодяи снимают пенки и без дотации.

То скрывают тарифы и завышают расценки, то применяют трюки: номинал в кассу принимают потом, а криминал — сразу, тайком и в руки.

Заводится и пересортица: в квитанции указана услуга по высшему классу, как другу — иностранцу, а обходятся — по низшему и под ругань с румянцем. И того не дадут, за что заплачено, зато наорут, рыдая, что отстегнут из своего запаса, из чужого сарая, что и труд — собачий, и — изойдут в плаче. И живого обдерут, как липку, и с распростёртого мертвого, пеняя на ошибку, приберут и дорогие покровы, и прелести, и вставные челюсти.

А результат у дел — скромный: подвал, полный тел, и мат — перемат — неуемный. Государству — расходы, подлецам — доходы, мертвецам — зажим, мытарства — живым.

Поэтому группа под председательством воспетого Трупа решила задачу иначе.

Учредила частный комбинат и предложила ручательство за ясный успех у всех подряд. Власти посулила налоги, народу — свободу от напасти и горя, покойным — крематорий, а санитарам — достойные итоги с наваром. Отменила прейскуранты и предложила варианты: богатый мертвец получит по цене хоть могилу, хоть дворец на луне, а плоть измученных нищих бесплатно исчезнет в огне. И для живых — полезней: ни пищи для дурных болезней, ни кладбищенских забот, а прах с пепелища пойдет в мешках на огород.