Алексей Щербаков - Солнце за нас

Максим хотел запечатлеть всю эту красоту – но оказалось, что камера не работает. Он ругнул себя за жадность – аппаратуру-то он приобрел в «Юлмарте*». Там дешевле, но ребята говорили, что иногда купленное в этой сети ведет себя странно.

(* «Юлмарт». Сеть интернет-магазинов. Репутация у тамошних товаров и в самом деле скверная.)

Но достав смартфон, он убедился – тот тоже не пашет.

– Слушай, Оля, у тебя телефон работает?

Та достала мобилу.

– Нет… Но тут так бывает. Тише…

В самом деле, народ молчал. Обычного гула толпы не было слышно.

И тут вдруг тишину разорвал звук запущенного дизельного движка. Оба на! И ведь как его сюда доперли-то? Вспыхнули софиты, образовав светлый круг. В него вошел крепкий коротко стриженный парень в ярко-красной куртке – из тех, которые носят туристы и альпинисты.

– Друзья! Мы собрались для того, чтобы попытаться шагнуть в царство свободы и разбить эту безумную связь времен…

Дальше парень понес какую-то ахинею, в которой Максим ничего не понял. И наконец выдал.

– Друзья! Давайте перед великим событием сосредоточимся на двадцать минут…

И тут вдруг в кармане Максима пискнуло. Так, кажется, смартфон заработал. Он включил камеру – и убедился: она пашет.

Сосредотачиваться он не очень хотел. У него появилась иная мысль. Пару месяцев назад на какой-то пьянке с коллегами Максим познакомился с журналистом Сергеем. Поскольку социологическая тусовка была, в основном, женской, обсуждавшей какие-то свои темы, то они с журналистом разговорились под коньячок. Мужик оказался интересным – много чего знал и повидал. Да и с деловой точки зрения был полезен – поскольку имел отношение к организации избирательных кампаний. А в них и социологу работа найдется. В общем, обменялись телефонами. И вот у Макса мелькнула мысль – а почему бы и не написать статейку о том, что тут происходит? Сергей протолкнет в какую-нибудь желтую газету. Денежки – они лишними не бывают. Родители Максима жили в Вологде и не особо процветали. Так что рассчитывать приходилось только на себя.

Но писанию статей для газет Максим был не обучен. Зато он умел снимать. Вот на это и надо делать упор. Оглядевшись, он увидел небольшое возвышение, с которого это сборище должно отлично просматриваться. Потихоньку парень двинулся в ту сторону. Никто из собравшихся на это внимание не обратил – все ушли очень глубоко в себя.

На пригорке нашелся подарок – плоский валун, на который можно поставить камеру, чтобы снимать с большой выдержкой. Штатива-то Максим в поездку не захватил. Устанавливая аппарат, парень обратил внимание – камень какой-то уж очень плоский. К нему явно тоже кто-то когда-то руки приложил…

С пригорка было видно, что кроме движка, на краю поляны имеются ещё какие-то агрегаты, возле который копошились трое парней. Был заметен и светившийся в белой ночи экран ноутбука. И что это за технизированная секта? Впрочем, в это безумное время всё возможно. Главное – больше шансов, что напечатают.

Максим успел сделать пару снимков, когда парень в центре нарушил молчание.

– И вот теперь свершится!

Люди возле аппаратуры зашевелились. Пару минут ничего не происходило. А потом… Пейзаж подернулся серым туманом, толпящиеся люди стали в нём вроде как растворятся. А камень вдруг засветился фиолетовым цветом… И всё.

– Мсье! Вы очнулись?

Максим продрал глаза и понял, что он лежит на какой-то койке…

Кто, где когда?

Итак, он куда-то попал. Скорее всего, во Францию. И явно не в своё время. Конечно, во Франции не все живут в шоколаде, но обстановка была уж слишком убогой. Как это называется-то? Попаданец, что ли? Максим имел представление о литературе, описывающей такие случаи, но её не любил. Всё-таки он был социологом – и с его точки зрения сюжеты являлись собачьим бредом. К тому же, герои этих произведений обязательно начинали строить Великую империю. Это ему не нравилось. Да, интересно делать такое, когда сидишь за монитором и играешь, допустим, в «Цивилизацию» – нажатием мышки посылаешь юнитов всех завоевывать. А вот самому стать таким юнитом, которого кто-то куда-то посылает? Максим себя называл честным эгоистом. Он никогда не «кидал» друзей и не делал других подлостей. Но полагал – каждый преследует прежде всего личные интересы. Если наши интересы совпадают – прекрасно. Если нет – извините… Вон та же Ольга. В группе поговаривали, что он спит с ней потому из-за выгоды. Хотя она девица она красивая. Ну, да, ему это выгодно. А ей нравится. Так какие проблемы?

А интересы у Максима были простые – жить себе нормально. В олигархи он не стремился, но и нищим быть не хотел. А что мир вокруг, мягко говоря, дерьмоватый – так что делать? Многие его пытались менять. Ни хрена хорошего не вышло.

Но вот теперь он угодил в… Всё-таки, где он и когда? И тут вдруг ответ пришел. Всплыл откуда-то из памяти. Сегодня было 12 сентября 1922 года. И находился он в славном городе Париже. А что самое веселое – зовут его не Максим Кондратьев, а Петр Александрович Холмогоров.

Так, про подобные штуки Максим слыхал. Сам не читал, но ребята из группы обсуждали. Кстати, последними словами критикуя автора. Типа ни фига он бы не смог закосить под местного. А вот Максиму придется.

Итак, значит, теперь он не попаданец, а вселенец. Довольно быстро освоился с чужой памятью. Чем-то это напоминало работу с компом. То есть, нужная инофа всплывала по мере надобности. Правда, не только инфа, но и эмоции. Может, если потренироваться – получится при необходимости «выпускать» ту личность с случае необходимости?

Но пока он валяется в больнице, есть время разобраться. Итак, Петру сейчас восемнадцать лет. Он русский, из эмигрантов. Дворянин. Папа, Александр Николаевич, был коллежским советником. Для Максима это ровным счетом ничего не говорило, но вот Петр явно был воспитан в чинопочитании. Оказалось – это чин VI класса, равный полковнику. Ого, круто. Мама, как принято, не работала. Братьев и сестер не имелось.

Трудился папаша в Министерстве просвещения. А Петр учился не где-нибудь, а в дворянской гимназии на Кабинетской улице. Максим много шатался по Питеру с фотоаппаратом, так что хорошо знал город, получше, чем многие местные. Так что, порывшись в памяти Петра, он понял – учебное заведение находилась на углу Социалистической и Правды. Жили они недалеко – на Загородном проспекте.

Папаша был либералом, память хозяина тела подсказывала, что Александр Николаевич после чтения газет постоянно ругал царя, царицу и правительство. Зато хвалил Гучкова и Родзянко. Максим не слишком хорошо знал историю, для него эти имена ничего не значили. Для Пети, впрочем, тоже.

Так что Февральскую революцию папаша принял, в общем и целом, положительно. А вот мир с немцами ему почему-то не нравился.