Сергей Солоух - Рассказы о животных
- Название:Рассказы о животных
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:ЛитагентВремя0fc9c797-e74e-102b-898b-c139d58517e5
- Год:2016
- Город:Москва
- ISBN:978-5-9691-1464-7
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Сергей Солоух - Рассказы о животных краткое содержание
Вызывающе неполиткорректная книга. Ни прощения, ни сочувствия – ни бывшим врагам, ни их соплеменникам, ни их седьмой воды на киселе родственникам: «сволочь немецкая». Служба, на которой «противно и неприятно все». Университет «как некий особый подвид супермаркета». Реальность, «чтобы ощутить которую, весь ужас ее, счастье и неотвратимость, нужно сделать ошибку». Догадка: «так вот кто это все творит, ночами слепит фарами, а среди дня жестоко подрезает. Животные!». И лишь несколько мгновений счастья и покоя, за каждое из которых приходится расплачиваться тяжким похмельем… Сергей Солоух продолжает писать историю придуманного им, но такого потрясающе подлинного города Южносибирска – на сей раз от лица «коммивояжера с правами категории „В“». Каждый, кто держал в руках автомобильный руль, никогда не забудет этих страниц. И поймет стон героя: «Собаки, возьмите к себе человека».
Содержит нецензурную брань.
Рассказы о животных - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Главбух компании кивнула.
– С лета перечисления от них стабильно падали…
– Ну, значит, доктор верный дал диагноз, – под темой с явным удовольствием и облегчением подвел черту Олег Геннадьевич, – отряд не заметит потери бойца.
Но оказалось, с веселой комсомольской шуткой слегка поторопился. Под боком у него, с правой стороны стола для совещаний, из-под могучей донорской монстеры раздался самодовольный вызывающий смешок. Чему-то вдруг очень обрадовался технический директор ЗАО «Старнет» Дмитрий Потапов.
Во время краткой речи Запотоцкого он вел себя довольно необычно. Всегда подчеркнуто корректный, не отвлекающийся ни на что постороннее, внимательный и собранный, он пять минут, покуда звучало резюме директора, с какой-то неуместной радостью, азартно, увлеченно тыкал клювом стилуса в экранчик своего премиального смартфона для миллионеров и придурков «Сони-Эрикссон Р900». И что-то там натыкав, наклевав в конце концов, довольно рассмеялся.
– В чем дело, Дмитрий Васильевич? Вы не забыли на секундочку, где вы находитесь? – с плохо скрываемым, вполне законным раздражением задал вопрос техническому Запотоцкий.
– Да нет конечно, Олег Геннадьевич. Просто вот подтверждают люди, что им не будет никакого волокна. По крайней мере до весны не будет волокна в тот киселевский офис сто пудов.
– Кто подтверждает?
– Гречко, вот смс прислал.
Гречко – бывший сотрудник ЗАО «Старнет», инженер отдела развития, теперь уж года два как работник «Ростелекома». Он в самом деле такое может знать и подтвердить.
– А, вот как, – немедленно сменил свой гнев на милость Запотоцкий, – значит, до лета поработает фриц на самой обычной мокрой меди у себя там, в самом центре Киселевска?
– Определенно, – с ухмылкой во весь рот поддакнул Дмитрий Потапов. – Еще назад к нам прибежит. Проситься будет. Плакать.
И все рассмеялись. Даже всегда готовый к бою, напыжившийся, наглотавшийся гвоздей, иголок, кнопок Боря Гусаков. И тот слегка расслабил стиснутые кулаки и зубы. Типа, знай наших. И такая тоска от этого мелкого праздника мести накатила на Игоря, такая безнадежность. Просто отчаяние.
Оказывается, выходит, есть вероятность, что не развязался. Последней точкой не отбился. И снова, очень может быть, к фашистам будет ездить. И разговаривать с Робертом Альтманом. Робертом Бернгардовичем. И улыбаться, улыбаться, улыбаться.
Когда, в какой момент и на каких качелях все вдруг перевернулось? На сто восемьдесят. Тайга темного севера наехала на горы светлого юга?
Когда? Когда Игорь стал ждать не наступления утра, а только лишь прихода ночи? Как передышки, паузы, занавеса. Временного отключения жизни. Увольнительной.
Не сразу. Первый год, два, даже три у Запотоцкого он еще думал, что все это – и немцы, и Бобок с Одной второю таракана, и сам Олег Геннадьевич – лишь помрачение мозгов. Какое-то пусть затянувшееся и несмешное, но уклонение, бзик, нечто по сути, по определенью преходящее, конечное. Нечто такое, что непременно имеет линию обрыва, отсечения, после который врач произносит: «На снимке чисто. Поздравляю. Вы здоровы».
Останутся еще надолго стыд, неудобство, дискомфорт воспоминаний, но будут постепенно меркнуть, сглаживаться, исчезать, в установившихся волнах нормального, естественного, единственного от природы свойственного. Студенты, лекции, вопросы, книги.
Чудесный, сладкий запах корешков, их живой хруст. Трепет бумаги, шуршанье, притягиванье к пальцам ушек-уголков. Влекущий и таинственный, как ветер с дальних сопок, веер листов, всегда несущих гусиную кожу строк, столбцов и букв. Объемных, черных, словно личинки всего сущего. Небесного, лесного и речного. Птиц, рыб, животных, гуськом идущих вслед за бабочками. Огненными бабочками с радужными крыльями.
Да, вначале он думал, что просто должен отработать ссуду за машину. Отбить, и все. А потом выгнали Алку, а потом Настя стала учиться испанскому антицеллюлитному массажу, а потом французскому подтягивающему для лица, а потом Алку прооперировали по поводу грыжи коленного сустава, а потом… Потом сами собою накрутились двести тридцать пять тысяч километров за четыре года. Пять раз вокруг экватора. И сто семьдесят восемь на одометре уже нового «лансера». И новая ссуда, отбитая пока еще не до конца. И Алкино кодирование. Бессмысленное. И капельницы… и капельницы… Имеющие смысл. Спасительные. Не реже трех раз в год.
Вот когда, на третьем или на четвертом году превращения преподавателя, учителя в менеджера, продажника, возникло это чувство нескончаемости. Без линии отрыва. Без точки. Без предела. Какой-то медицинской, равномерно, и вглубь, и вширь, насквозь пропитанной, проморенной и вываренной в сером антисептике ваты, в которой нет и не может быть личинок, туфелек и куколок. Живого. Всего того, что обещает будущее. И крылья. Легкие, неутомимые, резные.
Вот это было переворотом. Начало отвращения к движению. Всему тому, что Алка ему открыла некогда, как чудо. С ее вокзалами. Дневными электричками, ночными поездами. Волненье, беспокойство, неуверенность и страх, преображающиеся, переплавляющиеся в безбрежность, безграничность освобожденья от самого себя. От связей, правил и людей. Как Игорь это все любил. И ждал.
А теперь не может. Вечное ночное серебро негатива. Все наизнанку, все наоборот, не так. И зависть. Зависть не к тем, кто вырвался и едет, а к тем, кто завершает путь. Кто видит пристань.
К вот этим людям, например, в междугородном автобусе. Зализанном корейце, голубом, мерцающем восточной карамельной аэродинамикой, с белой табличкою за темным лобовым стеклом – «Новокузнецк». Вот он стоит на той стороне пешеходного перехода, остановленный тем же кровяным, без зрачка глазом, что и Игорь в своем «лансере» на этой. Но какая разница, какое неодолимое, мучительное желанье поменяться местами. Через пятнадцать-двадцать минут они все в этом корейском самолетике без крыльев приедут. Остановятся, отрежут. А Игорь через пятнадцать-двадцать тех же самых минут только начнет по-настоящему дырявить ночь. Оставит за припорошенным слегка задним стеклом своей «японки» последние огни прокопьевского кольца, заправок «Газпромнефть», «Лукойл» и погрузится в черноту без края и конца. До первых светлячков заправки у Степного не меньше шестидесяти километров. А до Южносибирска двести.
Перед самым уходом Игоря, в Политехе – уже давно и безнадежно университете с буквой «Т», техническом, – открыли с помпой кафедру туризма. Кафедру социально-культурного сервиса и туризма. Сейчас из Игоря мог бы выйти неплохой заведующий. С большим двух– или даже трехсеместровым курсом по главной, базовой эгейщине всей жизни. Туризму принудительному, подневольному и в высшем проявлении своем летальному. Стопиццот, как говорит дочь Настя, академических часов. Не меньше.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: