Раймон Кено - Суровая зима

— Дурачок, — бросила Тереза.

— Разве не правда, — не унимался сенатор, — что женская добродетель капитулирует при виде мундира?

— Значит, ты утверждаешь, — заметил Бернар, — что большинство женщин — шлюхи.

— Как всегда клевещешь, — возмутился сенатор. — Ничего такого я не говорил. Попробуй лучше камамбер. Знаешь, как я отвечаю на пораженческие речи — смеюсь над ними: ха-ха-ха!

— И правильно, — согласилась Тереза. — Если к вам прислушиваться, Бернар, помрешь от меланхолии.

— Но я-то не помер, — возразил Бернар.

— Еще бы, ты только ею и живешь.

— Я объективен.

— Ладно, хватит. Эти апельсины мне прислал некий швейцарец.

— Мне тоже.

— Может, навестим их? — предложила Тереза.

— А почему бы и нет? — оживился сенатор. — Если Лали теперь Гейфер, то она же не перестала быть нашей кузиной? Кузен Адольф! Страшно подумать, что у нас теперь родственник с подобным имечком. Но Лали славная бабенка. Ты, помнится, когда-то лапал ее без зазренья совести.

— Перестань, — произнесла Тереза.

После кофе Бернар быстренько распрощался с братом и в половине второго уже стоял у двери, которую сторожил фаянсовый пес.

Открыла ему Аннетта.

— Ой, как я рада, как я рада!

— Здравствуй, малышка.

— Здравствуйте, месье Леамо, — ответствовала малышка.

— Зови меня Бернар.

На крыльцо вышла старшая сестра Мадлена в кимоно персидского облика с внушительным разрезом, что делало ее очень даже смахивающей на шлюху.

— Входите же, месье, — воскликнула она.

Он вошел. Она сердечно пожала ему руку и впустила в комнату, именуемую гостиной, увешанную флагами самых разнообразных стран и народов и фотографиями офицеров союзных армий, по большинству британской.

— Мои крестники, — подмигнула Мадлена и тут же отправилась за бутылкой виски. В это время появился мальчуган по имени, как выяснилось, Поло, в воскресном костюмчике. Мадлена вскоре вернулась.

— Очень мило с вашей стороны сводить их в кинематограф. У меня-то времени нет. Бьюсь с ними с пятнадцати лет. А разве на заводе мне хватило бы, чтобы дать им приличное воспитание? Так что виновато общество, а не я.

— И не я, — буркнул Леамо, не признававший и намека на осуждение общественных устоев.

— Я не жалуюсь, — заверила Мадлена. — Дети мне сказали, что вы что-то вроде переводчика.

— Нечто вроде, — согласился Леамо. — Г-м, г-м, виски у вас превосходный.

— Главное задарма, — встрял Поло.

— Это подарок, — подтвердила старшая сестра.

— Ну мы пошли, — вздохнул Леамо, вставая.

И очень вовремя, так как вот-вот должен был подчалить некий капитан Анзак.

— Очаровательная у вас сестра, — сообщил Леамо.

— Это точно, только поведения не слишком честного, — уточнил Поло.

— Хи-хи, — прыснула Аннетта. — Ну и сволочь ты.

— Ш-ш-ш, — укорил ее Леамо, — разве так можно?

У кинотеатра «Омниа-Патэ» бурлила толпа, медленно всасываясь в здание, тяжелая и вонючая, как жидкий асфальт.

— Черт возьми, нам билетов не хватит, — ругнулся Поло.

— Если хоть раз еще чертыхнешься, отправлю домой.

— Правильно, месье Бернар, — одобрила Аннетта.

— Дудки, — заявил Поло. — Мадо не велела оставлять вас одних. А как мы, все-таки, войдем?

— Я взял билеты заранее.

— Какой вы милый, месье Бернар, — вновь одобрила Аннетта.

Взволнованный Леамо украдкой смахнул слезу. Затем усадил детишек по обе стороны от себя. Сзади оказались две чопорные дамы. После сербского и итальянского гимнов, порядком утомивших публику, грянула «Марсельеза». Тут уж все встали по стойке смирно.

— Ну и скукотища, — пожаловался Поло, — сдохнуть можно.

Тут стало темно, как безлунной ночью, и на экране замелькал журнал Патэ.

— Еще похлеще! — не унимался Поло.

— Верно! — подхватила Аннетта.

— Журнал Патэ — это весьма поучительно, — произнесла одна из пожилых дам. — Он мог бы немало поспособствовать народному просвещению. К сожалению, народ упорно не желает просвещаться.

Журнал Патэ закончился к большой радости галерки.

— Гляди, Поло — Гигитта, — сообщила Аннетта. А Леамо пояснила. — Подруга сестры.

Обе дамы покосились в указанном направлении. Гигиттой могла быть только роскошная шлюха по соседству с австралийским офицером.

Наконец свет вновь погас, галерка опять оживилась. Затем были показаны приключения Ника Уинтера в трех частях. После чего дирекция осчастливила публику антрактом.

— Хотите выйти? — спросил Леамо.

— Нам и здесь неплохо, — сказал Поло. — В кои-то веки посидеть в партере.

— Ну как, Аннетта, понравилось? — поинтересовался Леамо.

— Еще бы, я хочу стать сыщицей.

— Чего-чего?

— Или шпионкой. Разве плохо, месье Бернар? Работать скучно, а тут — пали себе из пистолета и дуй шампанское. Вот это жизнь!

— Офигетьневстать, наверняка промажешь, — вставил Поло.

— А вы фрицев убивали, месье Бернар?

— Нет, — признался Леамо.

— Да-а, что же вы тогда делали на войне?

— Теперь война не такая, как раньше.

— А фрицу, что вам в ногу пальнул, вы тоже не отомстили?

— Меня ранило шрапнелью. Пойди достань его, я ведь пехотинец.

Леамо держал Аннеттину руку и отечески ее поглаживал. Малышка так на него взглянула, что он покраснел и отвернулся, будто оглядывает зал. Тут Леамо увидел мисс Уидс, пробирающуюся к выходу, несомненно это была она. Леамо вздохнул:

— Душно, пойду продышусь. Не шалите без меня.

Поймав взгляд англичанки, он скромно улыбнулся, а потом пробрался к ней поближе и поклонился. Увы, мисс Уидс была не одна, а в сопровождении подруги, которую в свою очередь сопровождал некий капитан, которого Леамо имел честь знать. После подобающих приветствий, мисс Уидс выразила желание выйти на свежий воздух. Таким образом Леамо остался с ней наедине, поскольку подруга с провожатым потерялись в толпе.

Разговорились. Вы любите кино? Часто ходите? Глупый фильм. А народу-то сколько! В общем, поболтали.

Леамо украдкой разглядывал даму. Мисс была высокой блондинкой, с могучими бедрами и не слишком ровными зубами. Она ему здорово нравилась.

Звякнул звонок — конец антракта. Леамо решился:

— Погуляем как-нибудь вдвоем?

— Вы же сами знаете, что это запрещено.

— Но учитывая мою должность... Нас поймут...

— Думаете? А ведь, и правда, лейтенант, ничего в этом нет дурного.

— Разумеется. Тогда завтра, у дамбы, в четыре.

— Я знаю где это, приду.

Аннетта и Поло, пока его не было, вели себя паиньками.

— Что это за девка? — спросила Аннетта.

— Служащая английской военной базы, — терпеливо объяснил он ей, словно законной супруге. — У меня с ней чисто служебные отношения.

Зрители расселись, вновь наступила ночь. Аннетта положила голову на плечо Леамо.