Валерий Роньшин - Игра в дурака [сборник рассказов]

Тут–то Ваня и смекнул, что никакая его жена не ведьма, а самая настоящая шпионка. И по ночам не мертвецов жрёт, а передаёт за границу секретную информацию. Тем самым подрывая и без того подорванную обороноспособность нашей Родины.

Вернулся Иван домой да ка–а–к гаркнет на жену:

— На кого работаешь, сука?!

Та сразу в слёзы:

— Только не кричи, Ванюша. Всё как на духу расскажу.

А после взяла да и открутила себе голову от шеи, словно крышку от банки.

— Загляни, Ванечка, в меня, — говорит.

Встал Иван на табуретку и заглянул в жену. А внутри — ничего. Пусто.

Варя голову на место прикрутила. А Ваня всё никак опомниться не может.

— Кто ж ты такая? — спрашивает.

— Сама не знаю, — отвечает Варя. — Существо какое–то. Знаю только, что должна я на кладбище по ночам ходить и выполнять всё, что мне та штука в гробу скажет.

Крепко задумался Иван. Жалко ему Варю стало. Всё ж таки жена, хоть и пустая. И вот что он придумал. Пошли они вдвоём на кладбище, вырыли гроб с таинственным прибором, домой его принесли и на стол поставили.

Ваня и так и этак соображает — ничего понять не может. Взял он тогда топор, да и порубал мудрёную штукенцию на кусочки. И гроб тоже.

А рано поутру останавливается у Ваниной избы чёрный лимузин. И выходит их него мужик в очках и шляпе.

— Здравствуйте, — говорит. — Разрешите представиться, профессор Кислощеев из Академии наук.

— Ну, — отвечает ему на это Ваня.

— У вас жена есть? — интересуется профессор.

— Ну, — снова отвечает Ваня.

— Видите ли, в чем дело, — объясняет Кислощеев. — Мы в Академии наук работаем над созданием искусственного человека. Сейчас пробная модель проходит испытание в вашем селе.

— Ну, — в третий раз «нукает» Иван.

— Вот вам и «ну», — говорит Кислощеев. И добавляет: — Ваша жена Варвара и есть эта пробная модель. Под индексом — «ХУ‑12 П».

— Сам ты ХУ‑12 П, — отрезал Ваня. — Вали отсюда, козёл, пока я тебе рога не обломал.

Профессор Кислощеев поправил на затылке шляпу.

— Вот что, э-э… Иван, — говорит холодно. — Если вы сейчас же не приведёте сюда свою жену, у вас будут ба–а–льшие неприятности.

Ваня, ни слова не говоря, вернулся в избу и быстренько залез в Варю (благо, она растягивалась как резиновая). Ещё и подушку пуховую прихватил, чтоб живот выпучило.

У Кислощеева прямо очки на лоб полезли, когда он этот выпученный живот увидел.

— Это ещё что такое? — удивляется.

— Беременная я, — отвечает Ваня тонюсеньким голоском. — На сносях.

— На каких ещё сносях? — раздражается профессор. — Ты же внутри пустая.

— Протри зенки–то. — Ваня живот поглаживает. — Во, пузо какое.

Профессор Кислощеев недоверчиво ухом к Вариному животу приник.

— Может, ветром надуло, — бормочет себе под нос.

А Иван, не будь дурак, ногой в кирзовом сапоге к–э–э-к врежет профессору по уху.

— Чувствуете? — говорит. — Ребёночек уже ножками пихает.

— Чувствую, — отвечает профессор, потирая ушибленное ухо.

…Так и укатил Кислощеев на своём лимузине, не солоно хлебавши. А Ваня с Варей стали жить себе да поживать. И хоть Варя внутри пустая была, а всё ж таки как–то исхитрилась и родила Ивану дочурку. И хоть та внутри тоже пустой оказалась, зато голоси–и–стая. Как начнёт частушки орать, на всю деревню слыхать:

Подари мне, милый мину!

Я в пизду её задвину!

Если враг туда ворвётся!

Он на мине подорвётся!..

Моя мама очень длинная, под два метра ростом. А папа — короткий, метр с кепкой; потому что он шофёр, а шофёры все в кепках.

В детстве моя мама в баскетбол играла, и все её за это очень любили. А как пришло ей время замуж выходить — никто брать не хочет. Хорошо хоть мой папа–дурак нашёлся. Так всегда бабушка говорит и весело хохочет.

Раз утром она проснулась и давай хохотать.

— Хорошо хоть один дурак нашёлся! — кричит на всю квартиру.

Так и прохохотала до самого вечера. А вечером приехала «скорая» и увезла бабушку в сумасшедший дом. Мы иногда её там навещаем. Бабушка нам доказывает, что она Мария Стюарт, и требует, чтобы ей отрубили голову.

А нашей маме, хоть она и вышла замуж за папу–дурака, всё равно неприятно быть такой длинной. Например, она пока по подземному переходу пройдёт, все балки головой сосчитает. А когда спать ложится, не то что на кровати, даже в комнате не помещается — вечно ноги из дверей в коридор высовываются. Если я ночью в туалет бегу — то о мамины ноги спотыкаюсь, падаю и разбиваю себе голову. Поэтому голова у меня вся в шрамах, как у настоящего героя.

Папа обедать всегда домой приезжает на своем грузовике. И чтобы каждую минуту не бегать и не смотреть, угнали машину или нет, папа вот что придумал: цепляет за неё трос, а второй конец троса вокруг руки обматывает. Чтоб, значит, сразу почувствовать, если угонять станут.

Один раз папа пообедал и пошёл на улицу, а трос на столе забыл. А я в детстве озорником был — всё, бывало, какие–нибудь номера выкидывал. Вот и тут, взял я трос и тихонечко к маминой ноге привязал. А мама и не заметила ничего. Моет тарелки в раковине и напевает себе под нос: ”Ля–ля–ля… ля–ля–ля…»

Папа ка–а–к нажмёт на газ! Машина ка–а–к рванёт с места!.. Мама прямо с тарелкой в окно и вылетела. И помчалась за папиной машиной, словно спортсменка на водных лыжах. Только вместо брызг у нее из–под ног искры летят.

Так ей ноги об асфальт и сточило сантиметров на пятьдесят.

Хорошо ещё папа вовремя заметил маму и машину остановил. А то бы от нашей мамы вообще ничего не осталось.

Подбежал папа к маме, смотрит — а она ниже его ростом. Тут они, конечно, очень обрадовались и купили на радостях большущий торт. Пришли домой и потребовали, чтобы я один его съел. Я так обожрался этим тортом, что меня чуть не стошнило.

— Кушай, сынок, — гладила меня мама по голове в шрамах. — Заслужил.

А папа всё свою лысину под кепкой почёсывал.

— Это ж надо, — удивлялся, — какой у меня, оказывается, сын умный. Раз такое дело — возьму тебя к себе в ученики. Тоже будешь водилой на грузовике работать.

Жил один мальчик. По имени Филя. У него имелась дурацкая привычка: подкрадываться тихонько сзади, хватать за шею и душить. Пока он не подрос — это было терпимо. Даже умиляло. Но вот ему исполнилось восемь лет. И Филина мама пригласила на день рождения сына свою лучшую подругу — Надежду Сергеевну. Сидят Филина мама и Надежда Сергеевна за столом. Беседуют. В это время Филя, по своей детской привычке, тихонько подкрался к Надежде Сергеевне, схватил её за шею и стал душить.

И задушил. Надежда Сергеевна и ойкнуть не успела.