Валерий Роньшин - Игра в дурака [сборник рассказов]

В следующее воскресенье приглашает он жену на лодочке покататься. Настя не против.

Завёз её Фёдор на середину пруда.

— Попробуй, — говорит, — Настьюшка, дно не нащупывается?

Настя начала пробовать. Рука всё глубже, глубже под воду уходит.

— Нет, — отвечает, — чё–то не нащупывается.

Схватил тут её Фёдор под коленки, да и перекинул через борт.

Настя — бул–тых! — и пошла камнем на дно. Плавать–то она не умела.

…Приходит Фёдор домой. Настя уже здесь. На кровати лежит с мокрым полотенцем на лбу.

— Так чё–то тошнит, — жалуется, — словно грязной воды нахлебалась.

«Ну, в рот–компот! — думает Фёдор, — что–то тут нечисто».

А Настя старую песенку заводит.

— Воды! — хрипит. — Воды!..

Дай, — думает Фёдор, — я ей вместо воды бензина дам.

И дал. Целую кружку.

Настя выдула кружку — хоть бы что. Тут Фёдор, не теряя драгоценного времени, ей в рот спичку горящую сунул…

Настя к–а–а-к р в а н ё т!!! Ч то твой боевой снаряд!!

Фёдора взрывной волной так в окно и выбросило с десятого этажа.

…Похоронили Фёдора на том самом кладбище, где он и работал. В могиле, которую он вырыл загодя. Про запас. И вот — пригодилась самому.

Жена Настя поставила мужу скромное надгробие с эпитафией:

«Федя!

Как много в жизни ты хотел.

Как мало жизнь тебе дала…»

Лётчик Попапов не любил пить чай без сахара, потому что жил на девятом этаже восьмиэтажного дома. А тут вдруг в два часа утра, в этакую рань, открывается дверь, и входит Маргарита Павловна, уборщица мужских туалетов, и начинает дико хохотать.

— Маргарита Павловна, — спрашивает у неё лётчик Потапов, — что это вы так дико хохочете?

— А у меня уши пластмассовые! — продолжает хохотать Маргарита Павловна. — Ха–ха–ха…

Хотел Потапов потрогать уши Маргариты Павловны и вдруг видит, что у Маргариты Павловны — усы.

— Откуда у вас усы, Маргарита Павловна? — снова спрашивает лётчик Потапов.

— Выросли, — кокетливо подкручивает правый ус уборщица.

— Что вы чушь–то несёте?! — начинает выходить из себя Потапов. — У баб усы не растут.

— А у меня выросли, — кокетливо подкручивает левый ус уборщица.

— Да что вы чушь–то несёте?! — окончательно вышел из себя лётчик Потапов да ка–а–к даст Маргарите Павловне в ухо.

Ухо и отвалилось. Оно ж пластмассовое.

— Ах, так, — говорит Маргарита Павловна, достаёт из сумочки пистолет и — БАХ! БАХ! БАХ!.. Короче, убила лётчика Потапова.

А тут — телефонный звонок. И голос такой строгий, начальственный:

— Па–а–прашу лётчика Потапова! Весьма срочно!

А Потапов мёртвый на полу валяется.

— Хорошо, — отвечает в трубку уборщица. — Счас позову.

И зовёт:

— Потапов, вас к телефону. Начальство.

Делать нечего. Убитый — не убитый, а раз начальство требует — встань и иди.

Встал лётчик Потапов и пошёл.

— Слушаю, — говорит.

— Потапов! — слышится в трубке командный рык. — Это командир полка! Ты вчера выполнял учебное бомбометание?!

— Так точно!

— И куда отбомбился?

— По учебным целям, товарищ полковник!

Командир полка поматерился минут десять, а потом сказал по–русски:

— …ты не по учебным целям отбомбился, а разбомбил Санкт — Петербург.

— Да что вы говорите?! — ахнул лётчик Потапов. — А я ещё думаю: что–то учебная цель больно странная. Люди ходят. Машины ездят… И много я разбомбил?

— Порядочно. Одна бомба угодила в среднюю школу на Лиговке, остальные попадали на Невский проспект.

— Боже мой, — удручённо бормочет Потапов. — И как это меня угораздило?..

— Да ты шибко не расстраивайся, — смягчился командир полка. — В школе убило только дворничиху. Директор с завучем, к счастью, остались целы. Ну а на Невском погибло человек тридцать–сорок, не больше. В основном, женщины и дети.

— Фу-у, — отлегло у Потапова от сердца. — А я уж думал, человек сто угробил.

— Да хоть бы и сто, — сурово говорит полковник. — Ты же, Потапов — российский офицер! Боевой лётчик! Откуда в тебе это чистоплюйство?!

— Даже и сам не знаю, — пожимает плечами Потапов. — Иной раз кошку пнёшь, а потом жалко становится…

— Ладно, хватит трепаться, — перебил командир полка. — Я, собственно, вот чего звоню. Новое стихотворение сочинил. Слушай:

Ночь. Улица. Фонарь. Аптека.

Я покупаю вазелин.

Со мной ещё два человека.

Один — армян; другой — грузин.

— Здо? рово! — восхитился лётчик Потапов. — Вы, товарищ полковник, прямо как поэт Пушкин!

Однажды лётчик Потапов и жена Пушкина, Наталья Николавна, фланируя по Невскому, зашли в ресторан. Взяли они по тарелке супа с креветками, и тут Наталья Николавна лезет изящными пальчиками в свою тарелку и достаёт оттуда жирного таракана. Держит его за заднюю лапку, а таракан сердито усами шевелит: не нравится ему такое обращение

— Это что ж такое? — риторически спрашивает Наталья Николавна и сама же себе отвечает: — В супе таракан плавает.

— Где таракан? — говорит мордатый официант, глядя в упор на таракана.

— Да вот же!.. Вот!.. — суёт ему под нос шевелящееся насекомое Наталья Николавна.

— Не вижу-с, — говорит мордатый официант.

— Как это не видите? — удивляется Наталья Николавна. — Когда вот он!..

— Где? — упорно не видит официант.

Тут в разговор вмешался лётчик Потапов. Он забрал у Натальи Николавны таракана и обратился к мордатому официанту:

— Милостивый государь, если э то , по–вашему, не таракан, то что же э то ?

— Креветка-с, — убеждённо отвечает официант.

— Ну сука ёбаная! — в сердцах воскликнула Наталья Николавна.

— Наталья Николаевна, — попросил её лётчик Потапов. — Только не надо матюгаться.

— Да кто, блядь, матюгается?! — кричит Наталья Николавна. — Мой муж — поэт Пушкин — «Я помню чудное мгновенье» написал!.. А мне всякая сволочь будет в суп тараканов подбрасывать!..

— Креветка-с! — с вызовом говорит мордатый официант.

Лётчик Потапов поднёс таракана прямо к мордатой морде мордатого официанта.

— Милостивый государь, — сказал он, — извольте убедиться в своём заблуждении.

— Ам! — выхватил губами таракана из пальцев лётчика Потапова официант.

И — съел!

— Ну, милостивый государь, и что же э то такое? — победно произнёс лётчик Потапов.

— Креветка-с, — невозмутимо ответил мордатый официант.

Уборщица мужских туалетов Маргарита Павловна любила во время уборки напевать под нос: «Я помню чудное мгновенье…»