Чак Паланик - Бойцовский клуб [litres]

Увы, но из-за распространения проекторов с автоматической зарядкой и перемоткой профсоюз больше не нуждался в Тайлере. Мистер Глава местного братства был вынужден пригласить его для краткой беседы.

Работа была скучной, оплата – низкой, и потому, как выразился президент Союзного профсоюза союзных киномехаников независимых и союзных кинотеатров, этим дипломатическим пинком профсоюз делал Тайлеру одолжение. Не сочтите это увольнением. Сочтите сокращением.

Прямой, словно со штырем в заднице, мистер Глава говорит:

– Мы ценим ваш вклад в наш успех…

Никаких проблем, ухмыляется Тайлер. При условии, что профсоюз будет исправно присылать чек, он обещает держать рот на замке.

– Сочтите это досрочным выходом на пенсию. Оплачиваемую.

Через руки Тайлера прошли сотни фильмокопий.

Фильмы вернулись к кинопрокатчику. Фильмы вновь появились на экране. Комедии. Драмы. Мюзиклы. Романтика. Приключения.

Благодаря Тайлеру сдобренные отдельными порнографическими кадрами.

Содомия. Минет. Куннилингус. Садо-мазо.

Тайлеру было нечего терять.

Он был пешкой на мировой доске, мировым отбросом.

Вот что Тайлер отрепетировал со мной перед беседой с менеджером отеля «Прессмэн».

Тайлер сказал, что на другой работе был никем. Никого не интересовало, жив он или мертв, и это чувство было взаимным. Вот что Тайлер велел мне изложить в кабинете менеджера отеля, с охранниками под дверью.

Впоследствии мы с Тайлером засиделись допоздна, обмениваясь впечатлениями.

Он велел мне бросить вызов менеджеру отеля «Прессмэн» сразу после того, как он, Тайлер, отправится в профсоюз киномехаников.

Мы с Тайлером все больше напоминали однояйцевых близнецов. У обоих покрытые синяками скулы, а у кожи случилась амнезия, и она забыла, куда ей возвращаться после очередных побоев.

Мои синяки были из бойцовского клуба, а Тайлеру набил морду президент профсоюза киномехаников. Когда Тайлер выполз из офиса профсоюза, я направился к менеджеру отеля «Прессмэн».

Я сидел в кабинете. Я – Ухмыляющееся Возмездие Джо.

Менеджер отеля заявил, что у меня три минуты. Первые тридцать секунд я рассказывал, как отливал в суп, портил воздух на крем-брюле, чихал на тушеный эндивий, а теперь хочу, чтобы отель каждую неделю присылал мне чек на сумму, равную моему среднему недельному заработку плюс чаевые. Тогда я больше не буду работать и не пойду к газетчикам или здравоохранителям со сбивчивым душераздирающим признанием.

Заголовок: «Неблагополучный официант признается, что портил пищу».

Разумеется, сказал я, меня могут посадить в тюрьму. Повесить, отрезать яйца, протащить меня по улицам, содрать с меня кожу и полить щелоком, однако «Прессмэн» навсегда прославится как отель, где богатейшим людям мира подавали мочу.

Слова Тайлера, вылетающие из моего рта.

А ведь я был таким приятным человеком.

В кабинете профсоюза киномехаников Тайлер рассмеялся, когда президент профсоюза ударил его, сбил со стула. Тайлер прислонился к стене, задыхаясь от хохота.

– Давай, ты не можешь меня убить, – смеялся он. – Тупой урод. Бей сколько влезет, но убить меня ты не сумеешь.

Тебе есть что терять.

А мне терять нечего.

У тебя есть все.

Давай, прямо в живот. Потом снова в лицо. Выбей мне зубы, но не забудь про чеки. Сломай мне ребра, но если пропустишь хоть одну неделю, я обращусь к общественности, и ты со своим профсоюзиком погибнешь под горой исков, которыми тебя завалит каждый владелец кинотеатра, и каждый кинопрокатчик, и каждая мамаша, чей ребенок мог увидеть в Бэмби эрегированный член.

– Я мусор и дерьмо, и псих, на твой взгляд и взгляд всего мира, – сказал Тайлер президенту профсоюза. – Тебе плевать, где я живу и что чувствую, как питаюсь и чем кормлю детей, и чем плачу доктору, если заболею. Да, я тупой, слабый, и мне скучно, но я – по-прежнему твоя ответственность.

Я сидел в кабинете менеджера отеля, с губами, разбитыми бойцовским клубом на десяток сегментов. Анус в моей щеке таращился на менеджера, и все это выглядело чертовски убедительно.

В целом я сказал то же, что и Тайлер.

Когда президент профсоюза повалил Тайлера на пол, когда мистер президент увидел, что тот не сопротивляется, Его честь с огромным телом-кадиллаком, крупнее и сильнее, чем ему требовалось, размахнулась своим модным ботинком и пнула Тайлера в ребра, а Тайлер засмеялся. Его честь врезала Тайлеру по почкам, когда Тайлер свернулся в клубок, но продолжал смеяться.

– Не сдерживайся, – сказал Тайлер. – Поверь мне, тебе полегчает. Почувствуешь себя замечательно.

В кабинете отеля «Прессмэн» я спросил менеджера, можно ли мне воспользоваться его телефоном, и набрал номер отдела новостей местной газеты. Под пристальным взглядом менеджера я сказал: здравствуйте, в рамках политического протеста я совершил ужасное преступление против человечности. Я протестую против эксплуатации работников сферы услуг.

Если меня посадят в тюрьму, я не буду простым истеричным рабом, кончавшим в суп. Я буду героем.

Робин Гуд, Спаситель Нищих Официантов.

Это выйдет за рамки одного отеля и одного официанта.

Менеджер мягко забрал у меня трубку, сказав, что не хочет, чтобы я продолжал здесь работать. Не в таком виде.

Я стою во главе стола и спрашиваю: что? Тебе не нравится, как я выгляжу?

И не дрогнув, по-прежнему смотря на менеджера, со всей силы замахиваюсь кулаком и выбиваю свежую кровь из потрескавшихся корост в моем носу.

Вспоминаю ночь, когда мы с Тайлером впервые подрались. Ударь меня так сильно, как только можешь.

Удар не такой уж сильный. Я бью себя снова. Классное зрелище, вся эта кровь, но я бросаюсь на стену, чтобы произвести ужасный грохот и свалить висящую там картину.

Разбитое стекло, рама, цветочный натюрморт и кровь летят на пол, а я продолжаю бесноваться. Веду себя как настоящий придурок. Кровь капает на ковер, я тяну руки, оставляю ужасные кровавые отпечатки на краю стола и умоляю: пожалуйста, помогите, – но начинаю хихикать.

Пожалуйста, помогите.

Пожалуйста, не бейте меня.

Сползаю на пол и размазываю кровь по полу. Первое слово, которое я собираюсь произнести, – «пожалуйста». Поэтому я стискиваю губы. Чудовище ползает по красивым букетам и гирляндам на восточном ковре. Горячая кровь хлещет из моего носа и, стекая по горлу, попадает в рот. Раскаленное чудовище ползет по ковру, собирая пыль и ворс своими окровавленными клешнями. Приближается, чтобы схватить менеджера за полосатую лодыжку и сказать.

Пожалуйста.

Сказать.

«Пожалуйста» вылетает вместе с кровавым пузырем.

Сказать.

Пожалуйста.

Пузырь лопается и забрызгивает все кровью.

Вот как у Тайлера появилось время на бойцовский клуб семь ночей в неделю. Сначала было семь бойцовских клубов, потом их стало пятнадцать, затем двадцать три, но Тайлер хотел больше. Денежный поток не иссякал.