Чак Паланик - Ссудный день [litres]

По Толботту, технологический прогресс и общественная мораль создали такой климат, в котором ничто, кроме смерти, не способно разрешить конфликт. Холивары сохраняются в интернете навечно. Никому не скрыться от своего прошлого. Ничто не забывается. В то же время люди научились воспринимать стыд и унижения как временные препятствия. Ни одна публичная фигура, в каких бы пороках ни была она уличена, не пропадает из поля зрения надолго. Ни одна развязка ничего не развязывает.

По радио Толботт сообщал последние новости: «По данным Объединенного совета кланов, труп бывшего президента прежде соединенных штатов не найден. В Ссудный день этот человек пропал, и существует предположение, что он покинул страну при содействии иностранных агентов… Представители кланов подтверждают информацию о бомбе, взорванной на оживленной улице в Государстве Арийском… в Блэктопии… в Гейсии… две жертвы… шесть жертв… восемнадцать жертв… Террористы, связанные с бывшим президентом, взяли на себя ответственность за газовую атаку… поджог… вредительство… Граждане, располагающие информацией об этих преступлениях, должны немедленно связаться с представителями кланов».

Как и предсказывала иссиня-черная книга:

Во время величайшего морально-этического кризиса народ поддержит тех благородных лидеров, у которых будет больше пушек.

Толботт предвидел возникновение некой разновидности стокгольмского синдрома. Люди приняли новых лидеров, потому что хотели над собой власти, а прежние власти были перебиты. Люди не вдавались в детали, кто именно будет ими править – эти вопросы отходили на второй план на фоне деталей их собственных, сиюминутных проблем. Например, чем кормить детей. Или как доучиться. Найти пару. Те, кого могла непосредственно затронуть объявленная война, вздохнули с облегчением. Граждане привыкли адаптироваться к требованиям властей. А кто там нынче у власти – не- важно.

Естественно, многих шокировало кровопролитие, но не настолько, чтобы пожертвовать собственной жизнью в протестах.

Всякому человеку дана своя доля ума. Доли эти встречаются и объединяются с другими. Толботт утверждает, что людские души цепляются к телам, как те, кто не умеет плавать, виснут на краю бассейна.

Самолеты расчерчивали небо. Каждый вез людей, переселяющихся в положенное им отечество. Молодежь радовалась тому, что участвует в самой масштабной общественной реформе в современной истории. Люди постарше не испытывали никакого оптимизма. Имущество паковалось и отправлялось на новое место.

Те, кто оставлял свои дома, выбирали себе в интернете новое жилище из списка равных по цене утраченному. Сидя в аэропортах и прижимая к себе детей, люди пролистывали на смартфонах фотографии домов, ферм и квартир, на которые могли претендовать.

Лакомая обнималась с мужем, произведя супружеское сношение в кабинке автовокзального туалета.

– У Джарвиса кличка «финский дядя Том», – сказал Джентри.

– А что это значит?

Джентри пожал плечами и помотал головой.

– Что-то насчет перекачанных мышц. Это не комплимент. – Он пристально всмотрелся в грязную липкую лужу на полу. – Гляди-ка, там что, перкосет?

Лакомая хотела спросить: спит ли он все-таки с этим Джарвисом? Мужики ведь такой народ, готовы трахать все, что движется. Но боясь, что ответ ее не обрадует, она помалкивала.

Возможно, белые что-то подозревали. В последние годы белая поп-культура опасно близко подобралась к обнаружению глубочайшей мудрости и силы, которую скрывали в себе черные. Белые авторы наделяли «волшебного негра» умением читать мысли и прочими сверхъестественными способностями, которые таила в себе черная раса. Но с появлением Блэктопии черные сестры наконец скинули маски. Долгое время они самоотверженно играли роли наркоманок и живущих на пособие ожиревших бездельниц. Они даже приклеивали к своим головам волосы белых женщин, глумясь над их стандартами красоты, а эгоцентричные белые дуры тешили этим самолюбие. Теперь царственные сестры прекратили всякий фарс и стали теми, кем назначено по праву рождения. Великими целительницами. Хранительницами космических тайн.

Верные традициям своего племени, жители Блэктопии неспешно ступали по широким проспектам городов, единых с Матерью-природой. Длинные руки и ноги их блестели. Женщины, стройные и гибкие, светились уверенной мудростью. Шпили безупречных зданий взмывали в синеву небес, отрицая допотопную физику отсталой белой расы.

Черные даже не шагали, а плавно скользили в постоянном движении, не имеющем ничего общего с дерганой походкой белых. В языке белых просто не было слов, описывающих настолько текучую грацию, – он вообще небогат и в Блэктопии постепенно уходил на второй план, уступая место возрожденному древнему наречию.

Белая история записана словами, черная – мелодиями.

Черные братья сбросили с себя личину свирепых головорезов, персонажей настолько грубых и примитивных, что лишь белые в своей узколобости могли поверить такому спектаклю. Это была шутка для своих: как долго черные братья должны кривляться, прежде чем белые что-то заподозрят?

Они говорили громко, а смеялись еще громче лишь для того, чтобы скрыть правду: их настоящее общение друг с другом происходит посредством телепатии.

Свободные от необходимости ломать комедию, ученые шаманы радостно избавились от бейсболок и бандан, знаков принадлежности к показушным «бандам». Они смехом проводили черный уличный диалект, за которым скрывали от белых свою мудрость. Ведь под видом невнятной речи черные передавали друг другу тайны алхимического превращения песка в драгоценные камни. Теперь они подняли из земли огромную массу алмазов, рубинов, чистейшей воды изумрудов и воздвигли из них колоссальные дворцы, сияющие на солнце божественными радугами. Жалкие витражи, которыми украшали храмы белые, не шли ни в какое сравнение с подобным великолепием.

Народ Блэктопии продолжал воспевать планету, и в благодарность из земли вырастали алмазы высотой с небоскреб, подобно минаретам пронзающие облака. Золото вскипало и мгновенно твердело, приняв форму дворцов с куполами, чтобы в них собирались верные.

В этом разноцветном раю черные вернулись к своему предназначению, от которого были вынуждены отказаться под белым игом. Впервые в летописной истории черные могли трудиться лишь во благо себе подобных, а не обогащать своими стараниями врага. Мускулистые спины блестели от пота, когда, встав плечом к плечу, они пением вырастили дивные, посвященные предкам храмы на месте разрушенных белых городов – Атланты, Бирмингема, Майами… Величественные конструкции высились на горизонте удивительными формами, недоступными воображению белых. Были они исполинскими домами, где черные братья и сестры мирно жили в безупречной гармонии как с природой, так и с миром духов.