Дина Хапаева - Занимательная смерть. Развлечения эпохи постгуманизма

В телевизионной версии 2013 года этот контраст уже не столь значим. Лектер становится моложе, его играет статный актер Мадс Миккелсен, и его Лектер — это воплощение элегантности, вкуса, интеллекта и привлекательности. Подобно своему предшественнику, он ненавидит «грубых людей» и иногда «наказывает» их — убивает, а затем поедает их останки. Правда, для него это не является главной мотивацией [480] «Сорбет» («Sorbet»), фильм сериала «Ганнибал». . В интервью Миккелсен говорит о своем персонаже в высшей степени положительно, подчеркивая, что у Ганнибала есть «определенные моральные стандарты», так как он не ест «всех подряд!» [481] www.youtube.com/watch?v=uv1cDiF9dUk. . И добавляет: «А в сценарии много юмора». Что немаловажно, в телесериале уделено много внимания демонстрации таланта, проявляемого Лектером на кухне; зрителям предлагается оценить его утонченные способности в области приготовления блюд из человеческой плоти, к которым он подбирает отменные вина. Сериал изобилует множеством крупных планов нарезанного и мелко порубленного «мяса» для готовки, создавая впечатление развлекательного мастер-класса, обучающего готовить и сервировать блюда из человечины. Это впечатление подкрепляется названием серий, которые в первом сезоне следуют переменам блюд высокой кухни Франции, во втором — Японии. Зрителям предлагается вникнуть в психологические тонкости непростой жизни двух главных героев и порадоваться их кулинарным талантам, когда они совершают свою людоедскую трапезу [482] «Ко-Но-Моно» («Kō No Mono»), фильм сериала «Ганнибал»; «Футамоно» («Futamono»), фильм сериала «Ганнибал». . В телесериале «Ганнибал» овеществление людей достигает апогея. Людей не только употребляют в пищу, их также используют в качестве удобрения: «Структура гриба и человеческого мозга во многом схожи», — терпеливо объясняет каннибал в серии под названием «Amuse-Bouche» [483] «На один кус» («Amuse-Bouche»), фильм сериала «Ганнибал». . Среди множества трупов, искалеченных самым немыслимым образом, особенно запоминаются коллажи из голых тел — один мертвец в позе танцующего Шивы, другая жертва превращена в картину. [484] «Кайсеки» («Kaiseki»), фильм сериала «Ганнибал»; «Ко-Но-Моно» («Kō No Mono»), фильм сериала «Ганнибал». Лектера 2013 года от его предшественников отличает то, что каннибал в исполнении Миккелсена представлен как неоспоримый пример для подражания, а его каннибализм не находится в противоречии с изысканными манерами Лектера и человеческой цивилизацией, а, напротив, предстает как самая утонченная ее часть.

Главная идея фильма «Мы такие, какие есть» (Джим Микл, 2013) перекликается с темами Ганнибала Лектера. Людоедство в этой истории — не что иное, как семейная традиция. Название фильма таит в себе несколько наигранную наивность: дескать, все люди разные, и это совершенно нормально. Повествование ведется от имени двух сестер-людоедок, которые после некоторых сомнений решают следовать старинному семейному укладу, и зрительские симпатии должны быть на их стороне [485] Главная идея фильма, его послание, кажется, прекрасно согласуется с аргументом исследователя Ричарда Сагга, который, применив дихотомию Леви-Стросса «сырое» versus «вареное» к каннибализму как акту выбора, приходит к заключению, что «ритуальный каннибализм <���…> явление вполне культурное» (противопоставляя его «голодному каннибализму», как он это называет). См.: Sugg R. Mummies, Cannibals and Vampires: The History of Corpse Medicine from the Renaissance to the Victorians. New York: Taylor & Francis, 2012. P. 115. Также он называет каннибализм «до смешного многозначительным ритуалом» прошлого. См.: Sugg R. Eating Your Enemy // History Today. 2008. 58, no. 7. .

Критики не скупились на похвалы в адрес этих фильмов [486] Достаточно процитировать хотя бы одну рецензию на фильм Джима Микла по сценарию Хорхе Мишеля Грау и др. «We Are Who We Are» («Мы такие, какие есть»): «Грау из ниоткуда вызывает явление доброты, плавающей как-то в отрыве от этого мутного рагу отвращения, — очень тонкий момент в кишковыворачивающе незабвенном фильме» (www.theguardian.com/film/2010/nov/11/we-are-what-we-are-film-review). . Такие издания, как Metacritic, New York Post и HitFix, назвали «Ганнибала» лучшим шоу сезона о серийном убийце [487] Sepinwall A. Review: NBC’s «Hannibal», a riveting «Silence of the Lambs» prequel. https://uproxx.com/sepinwall/review-nbcs-hannibal-a-riveting-silence-of-the-lambs-prequel/. . По мнению обозревателей Entertainment Weekly, это «восхитительно провокационный» фильм, а вот отзыв Variety: «Это самая стильная драма, предложенная нашему вниманию в последнее время» [488] Lowry B. TV Review: «Hannibal» // Variety. 2013. March 29. . Критик из Review выразился следующим образом: «Создателям телесериала-приквела о Ганнибале Лектере предстоит преодолеть немало предубеждений <���…> Но знаете что? Это совершенно не имеет значения, когда вы смотрите сериал, потому что Ганнибал замечателен» [489] Goldman E. Delicious Television: https://www.ign.com/articles/2013/03/30/hannibal-aperitif-review. . По слухам, газета Chicago Sun-Times сообщила своим читателям, что образ Ганнибала «вкусно волнующий» и что зрители остались «голодными» и с нетерпением будут ждать продолжения [490] http://eclipsemagazine.com/hannibal-returns-in-february. .

Итак, критики в восхищении, а публика? Обратимся к цифрам. Только в США первую серию «Ганнибала» (первый сезон) посмотрели 4,36 млн зрителей [491] http://deadline.com/2014/05/ratings-rat-race-hannibal-finale-up-whatwould-you-do-debuts-even-735624. . Следует ли удивляться, что в августе 2015-го клип YouTube о каннибализме под названием «Какова человечина на вкус?» собрал 115 604 «лайков» и лишь 4744 зрителя выразили свое неудовольствие. Общее количество просмотров — 7 590 323 [492] www.youtube.com/watch?v=qWAF9PgDg2c. .

В наши дни вампир и каннибал слились в один образ культового монстра. Примерами могут послужить, в частности, роман «Вампир & людоед» или игра «Революция монстров». В рекламе последней сказано: «Вам надо будет съесть побольше людей, и тогда вы сможете превратиться в нового, более могучего монстра» [493] Hauser G. A. The Vampire & The Man-Eater. CreateSpace Independent Publishing Platform, 2010. «Monsters Revolution» может быть доступна здесь: www.dailygames.com/games/monster-revolution.html. .

При обзоре огромной литературы о вампирах создается впечатление, что некоторые критики разделяют восторги фэнов по поводу достоинств вампиров и проявляют сочувствие к одиноким зомби. С тех пор как Рене Жирар сформулировал свою концепцию, интерпретация монстра как козла отпущения распространилась на различные маргинальные группы [494] Рене Жирар дает следующее определение жертвам: это «аутсайдеры или маргиналы, абсолютно неспособные выстраивать те аналоговые отношения с обществом, которые устанавливают между собой другие его члены. Возможно, именно эти качества: отчужденность, враждебность или подростковый возраст — мешают им в это общество интегрироваться» ( Girard R. La violence et le sacré. Paris: Bernard Grasset, 1972. P. 27). В качестве примера дальнейшего развития данного подхода см.: Zanger J. A Sympathetic Vibration: Dracula and the Jews // English Literature in Transition 1880–1920. 1991. 34, no. 1. P. 33–45. . Идея, что жертва, превращенная в козла отпущения, никоим образом не повинна в совершении преступлений, в которых ее обвиняют, является основой конструкции Жирара. Преставление о монстре как о символе маргинала, о том, кого подчиняют и угнетают, было развито в работах Жака Деррида, Жиля Делеза и Пьера-Феликса Гваттари. Однако теперь в центре их внимания оказались не этнические меньшинства или мигранты, а вампиры и призраки. Интересно заметить, что для левой критики изначально было типично использовать образ вампира в качестве метафоры зла, поскольку Маркс, чьи упоминания вампиров тщательно каталогизированы, так обличал недостатки капитализма. Следуя марксистской традиции, образ вампира использовался в качестве идеологической метафоры, призванной заклеймить буржуазию, сосущую кровь трудового народа [495] Об использовании вампира как метафоры в «Капитале» Маркса см.: Carver T. Making Capital out of Vampires // The Times Higher Educational Supplement. 1984. 15 (June), а также: Carver T. The Postmodern Marx. Manchester: Manchester University Press, 1998. P. 14; Derrida J. Specters of Marx: The State of the Debt, the Work of Mourning, and the New International / Trans. P. Kamuf. London: Routledge, 1994. P. 155. О последних попытках вернуться к марксистской концепции вампира см.: Stephanou A. Reading Vampire Gothic Through Blood: Bloodlines. New York: Palgrave Macmillan, 2014. . Парадоксально, но эта марксистская традиция легитимизировала трансформацию этих монстров из метафоры в аналитическое понятие для критического осмысления действительности. Делез и Гваттари внесли большой вклад в превращение вампира в орудие критического анализа и рассматривали его как аномальный «гибрид», который «инфицирует» и привносит различия и разногласия, разрушая устоявшийся порядок [496] Deleuze G., Guattari F. A Thousand Plateaus: Capitalism and schizophrenia, trans. Brian Massumi. London: A&C Black, 2004. P. 266. Об использовании Делезом и Гваттари вампира как метафоры см.: Butler E. Metamorphoses of the Vampire in Literature and Film: Cultural Transformations in Europe, 1732–1933. New York: Camden House, 2010. P. 6. . В дискурсе деконструктивизма вампир выступает в роли разрушителя буржуазного общества, маргинального «Другого», устанавливающего важные символические границы для сообщества, и идея, что вампир — это бунтарь и изгой, получила широкий отклик в культурологических исследованиях [497] В частности, Донна Харауэй продолжает линию постмодернистских рефлексий на тему вампиров, зачинателем которых был Делез: «Вампир — это существо, пьющее кровь и вливающее ее в парадигматическом акте заражения всего чистого… Создается впечатление, что вампир — один из самых мощных персонажей наших нарративных практик, поскольку именно он заражает космос, закрытое органическое сообщество» ( Haraway D. J., Nichols Th . How Like a Leaf: An Interview with Thyrza Nichols Goodeve. New York: Psychology Press, 2000. P. 150). См. также: Haraway D. J. Modest_Witness@Second_Millennium: FemaleMan©_Meets_Onco MouseTM. London: Routledge, 1997. P. 214–215. . Эти работы заложили основу для парадигматического сдвига в восприятии монстров, которые оказались в центре внимания культурологов. Согласно этому подходу, сцена из фильма Джорджа Ромеро «День мертвых», когда зомби «рвут на части и пожирают плоть американских солдат», интерпретировалась как «недвусмысленный намек на тупики представлений об американской семье, на постфордистское общество потребления и варварский характер военно-промышленного комплекса» [498] Fay J. Dead Subjectivity: White Zombie, Black Baghdad // New Centennial Review. 2008. 8, no. 1 (Spring). P. 82. О том, что в фильмах ужасов заложен «радикальный потенциал низвержения социальных иерархий и распада властных структур», см.: Shaviro S. The Cinematic Body. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1993. P. 65. Впоследствии Шавиро отказался от некоторых высказанных здесь идей. См.: Shaviro S. The Cinematic Body Redux. www.shaviro.com/Othertexts/Cinematic.pdf. . Кроме того, вампиров стали представлять символами политического угнетения и воплощением радикальной критики капиталистического строя. Трактовки вампира как символа гендерной нетерпимости, расовой и этнической дискриминации, экономического неравенства тоже популярны [499] См., например: Dyer R. Children of the Night: Vampirism as Homosexuality, Homosexuality as Vampirism // Sweet Dreams: Sexuality, Gender and Popular Fiction, ed. Susannah Radstone. London: Lawrence & Wishart, 1988. P. 47–72; Creed B. The Monstrous-Feminine: Film, Feminism, Psychoanalysis. London: Routledge, 1993; Hudson H. Vampires of Color and The Performance of Multicultural Whiteness // The Persistence of Whiteness: Race and Contemporary Hollywood Cinema / Ed. Daniel Bernardi. London: Routledge, 2008; Vampires: Myths and Metaphors of Enduring Evil / Ed. P. Day. Amsterdam: Rodopi, 2006; Kirby D. A., Gaither L. A. Genetic Coming of Age: Genomics, Enhancement, and Identity in Film // New Literary History. 2005. 36, no. 2. P. 263–282. . Кроме того, вампиры рассматриваются как «современное воплощение греческих и римских божеств среднего уровня <���…> как полубоги смерти и жизненного цикла». В вампирских историях находят признаки «одомашнивания» и «очеловечивания» вампиров: «Майер демонстрирует нам — уж извините за этот термин — гуманизм вампиров» [500] Hallab M. Y. Vampire God: The Allure of the Undead in Western Culture. New York: State University of New York Press, 2009. P. 33, 135; Terrell C. The Supernatural in Twilight and Harry Potter. http://tinyurl.com/pes7awa. . Исходная идея в том, что монстр — это символ «Другого» и относиться к нему следует с симпатией, уважая его достоинство. Чудовища и чудовищное поведение должны быть приняты и поняты изнутри, в их собственной системе понятий. Книга Нины Ауэрбах «Наши вампиры — это мы» (1999) предложила понятную формулу, которая оказалась в высшей степени популярной [501] Это название восходит к книге о женском здоровье и сексуальности «Our Bodies, Ourselves», изданной в 1971 году и вскрывшей важные проблемы в этой сфере. . «Наши вампиры — это мы» стал лозунгом времени, и в последующие два десятилетия после публикации Ауэрбах на страницах печатных изданий замелькали бесконечные «Наши каннибалы — это мы», «Наши серийные убийцы, наши супергерои — это мы», «Наши зомби — это мы», «Наши животные — это мы»! [502] Walton P. L. Our Cannibals, Ourselves. Champaign: University of Illinois Press, 2004; Smith V. L. Our Serial Killers, Our Superheroes, and Ourselves: Showtime’s Dexter // Quarterly Review of Film and Video. 2001. 28, no. 5. P. 390–400; Parker J. Our Zombies, Ourselves: Why We Can’t Get the Undead Off Our Brains // The Atlantic, April 2011; а также: Smith J. E. H. Our Animals, Ourselves Chronicle of Higher Education. 2011. November 27. В числе исследований, предполагающих, что вампиры олицетворяют наши страхи, нравственные страдания и озабоченность экологическими проблемами, см.: Adler M. Vampires Are Us: Understanding Our Love Affair with the Immortal Dark Side. Newburyport: Weiser Books, 2014.