Дина Хапаева - Занимательная смерть. Развлечения эпохи постгуманизма

Через две главы, описывающие то, что Гарри пережил после смерти, он, как и положено, возвращается к жизни в качестве ожившего мертвеца и в конце концов убивает Волан-де-Морта, что кажется излишним: Гарри прекрасно знает, что теперь уже Темный Лорд никому не может причинить вреда [787] 7/623. . Тело его, по описанию, очень похоже на тело Седрика, и читатель видит его в той же степени спокойного овеществления: точно так же похожим на паука, как Седрик, как родители Гарри, как все и всё прочее, чьи смерти изображены в этой кровавой литературной бойне [788] 7/628. . Эти описания способны только создать ощущение банальности насильственной смерти.

Двусмысленность личности Гарри — богатая почва для многочисленных интерпретаций, но точно одно: смерть с самого начала этой смертельной саги охотилась, выслеживая бедного слабого ребенка… «…Гарри наконец понял, что ему не предназначено остаться в живых. Его задачей было спокойно идти в широко раскрытые объятия смерти» [789] 7/583. . В конце мы узнаём, что лишь смерть «будет означать настоящий конец Волан-де-Морта» и что Гарри оставляли в живых, дабы он мог умереть в нужный момент. А если точнее и гораздо образнее, его на протяжении всего повествования «растили, как свинью на убой» [790] 7/579–580. . И, как мы узнали, все это было «тщательно спланировано» и запрограммировано автором с самого начала.

Если мы поверим, что Волан-де-Морт — плод воображения Гарри, то это будет история о прогрессирующем психическом заболевании протагониста, переходящем в глубокое безумие, которое приводит его к самоубийству, так как он постоянно воображал, будто ведет смертельный бой со всемогущим Волан-де-Мортом. Сюжет можно истолковать и как историю о том, что Гарри подчиняется голосам, толкающим его на убийство своих жертв, а в итоге и на самоубийство. Но если мы поверим, что Гарри и Волан-де-Морт — две разные сущности, значит, поттеровская серия побуждает читателя принять роль жертвы. Здесь, как и в вампирских сагах, принятие насильственной смерти от руки чудовища без сопротивления описывается тоже как геройский поступок [791] «Ты ждал смерти со смирением и даже с готовностью. На это Волан-де-Морт никогда не был способен» (7/600). . И наконец, мифы о вампирах побеждают, когда Гарри возвращается к жизни, получив бессмертие в обмен на смиренное принятие жертвенности.

Гарри Поттер — не Раскольников: ни философские вопросы, ни моральные дилеммы, касающиеся смерти или загробной жизни, никоим образом его не занимают. И, как указывает Джон Пеннингтон, в Поттериане и впрямь нет ни намека на главные вопросы, связанные со смертью:

А как насчет смерти? Существует ли смерть? Существует ли загробная жизнь? Полтергейст Пивз, Почти Безголовый Ник и Плакса Миртл наводят на мысль, что никакого места последнего упокоения не существует, а Зеркало Еиналеж полагает, что добрые — в частности, родители Гарри, — каким-то образом застревают либо в Лимбе, либо в каком-нибудь Чистилище. Так куда же тогда занесло Седрика Диггори? Да и умер ли он на самом деле? Существует ли загробная жизнь? Или все кончается смертью? Эти более важные материи остались незатронутыми не потому, что Ролинг не хочет, чтобы читатели о них задумывались, а потому, что серьезные размышления, видимо, не представляют для нее интереса [792] Pennington J. From Elfland to Hogwarts. P. 92. .

Самая простая интерпретация серии такова: Гарри жертвует собой ради спасения колдовского мира [793] О Гарри Поттере как инкарнации христианской идеи жертвы см.: Wandinger N. ‘Sacrifice’ in the Harry Potter Series from a Girardian Perspective // Contagion: Journal of Violence, Mimesis, and Culture. 2010. 17, no. 2. P. 27. . Не задаваясь вопросом, почему для совершения этой жертвы понадобилось так много времени (семь постепенно распухающих томов) и гибель стольких друзей, мы лучше подвергнем сомнению представление о смерти, разрекламированное Поттерианой, и посмотрим, сколь важную роль оно сыграло в коммерциализации смерти.

Пожалуй, нет ничего удивительного в том, что смерть в саге о Поттере зачастую ассоциируется или сравнивается с вечеринкой. Вот лишь два примера. В книге «Тайная комната» Гарри посещает вечеринку, устроенную одним из призраков по случаю своего юбилея — «пятисотлетия со дня смерти» [794] 2/186. . Эта вечеринка проводилась во время Хэллоуина. Описана она как нечто более шикарное, по представлениям автора, и визуально более привлекательное, чем любая пирушка для живых: большинство гостей были «полупрозрачные», оркестранты со своими музыкальными пилами расположились на платформе, задрапированной черным бархатом, с потолка свисала огромная люстра, тысяча черных свечей «заливала зал полуночно-синим светом», а в воздухе от дыхания живых гостей клубился пар [795] 2/189–190. . (Такой сценарий вполне подошел бы для празднования Хэллоуина, который становился все более популярным, пока Ролинг писала свои книги.)

В последнем томе серии «Дары смерти», когда Гарри, умерев, попадает в потусторонний мир и спрашивает мертвого Дамблдора, где они находятся, тот, «расхохотавшись», отвечает: «Это, как говорится, вопрос к тебе » [796] 7/601. . Явно моделируя некоторые сцены по пляске смерти ( danse macabre ), Ролинг (в чьих текстах обильно эксплуатируется Средневековье) бойко модифицирует их средневековый подтекст [797] О пляске смерти см.: Kinch A. Imago Mortis: Mediating Images of Death in Late Medieval Culture. Leiden: Brill, 2013. . Живые протагонисты среди покойников — в серии дело обычное. Переживание чуть не умершего Гарри после убийства Седрика, представлено в виде какого-то безобразного котильона, когда Гарри оказывается в окружении мертвых жертв Волан-де-Морта, появляющихся из его палочки. Эти «плотные серые призраки», «похожие на вылепленные из густого дыма статуи», окружают Гарри, чтобы защитить его от Волан-де-Морта [798] 4/605. Еще одна пляска смерти описана в продолжительной сцене, когда Гарри и Дамблдор уничтожают последний Крестраж (6/582–594). . В финальной сцене смерти Гарри вокруг него собираются покойники, готовые препроводить его к последнему месту назначения в этом кошмаре длиной в семь томов: «Они спешили к нему, не столь вещественные, как живые тела, но гораздо ощутимее, чем призраки». Гарри представляет себе, как все они подбадривают его, подталкивают к смерти: радушнее всех улыбалась покойная мать, а покойный отец «ободряюще кивнул» сыну, когда тот «брел, спотыкаясь, навстречу своему концу…» [799] 7/589–591. . Зачем всем этим покойникам так нужно было увидеть, как Гарри умирает? Затем ли только, чтобы оттенить его героизм в победе над злом и спасении колдовского мира? Или ради удовлетворения читателя, ожидавшего смерти Гарри начиная с первого тома?