Дина Хапаева - Занимательная смерть. Развлечения эпохи постгуманизма

Очевидно, что книги о Гарри Поттере пронизаны квазисредневековой эстетикой, колдовством и готической образностью [814] О характерных чертах эпохи раннего Средневековья в книгах поттеровской серии см.: Neumann I. B. Pop Goes Religion: Harry Potter Meets Clifford Geertz // Children’s Literature in Education. 2004. 35, no. 1 (March). P. 35–52. . Но помимо метел, котлов, темниц и привидений в них присутствуют и более важные атрибуты Средневековья.

Рассмотрим, в частности, значение крови и родословной. Все в человеке определяется его «кровью», или происхождением [815] За редкими исключениями вроде Перси Уизли. О Гарри Поттере как о Возвращающемся Принце, который извлекает стопроцентную выгоду из своей наследственности и генетики, см.: Robertson A. Fictionmags (цит. в: Mendlesohn F. Crowning the King. P. 163). . Дети обычно занимают позицию родителей и в морально-политических вопросах и придерживаются выбора, сделанного за них родителями, потому что это «у них в крови». Одержимость кровной и расовой принадлежностью переходит в одержимость кровавыми образами и кровоточивостью, напоминающими об увлеченности темой крови в средневековой культуре: [816] См., например: Boldhauer B. Medieval Blood. Cardiff: University of Wales Press, 2010. пергамент, «закапанный кровью» [817] Гарри заставляют писать собственной кровью: 5/263, 5/271. , кровь, льющаяся «из раны на траву» [818] 3/157. , теплая кровь, текущая «по разорванной мантии», другую мантию «расцвечивали ярко-красные пятна крови» [819] 3/157, 4/581. . Глава под названием «Кость, Плоть и Кровь» кричит об увлеченности этой темой [820] 4/576. . Гарри, его друзья, другие дети и взрослые в Поттериане истекают кровью несчетное множество раз [821] См., например: Гарри истекает кровью (4/583 и 4/611); девочка вся в крови; другие дети изранены и истекают кровью (5/405–406). .

В самом начале поттеровской издательской эпопеи критики отмечали, что пытки, страдания и физическое надругательство в серии максимально тривиализированы [822] Hunter E. Adolescent Attraction to Cults // Adolescence. 1998. 33, no. 131. P. 709–714; Джулиан Санчез, в частности, утверждает, что «разрушительна не магия Гарри Поттера, а его мораль» ( Sanchez J. Eichmann In Hogwarts: Harry Potter and the Banality of Evil. 2003. July 2. http://reason.com/archives/2003/07/02/eichmann-in-hogwarts). . При всей своей точности эта критика не объяснила связи между средневековым антуражем, избранным для романов серии, и системой ценностей, позволившей так удачно вписать пытки и зверства в колдовской мир. Образы пыток играют в повествовании ведущую роль [823] Например, 4/586. . Описания пыток во всех подробностях, со всей точностью и изощренностью обычно не учитывают точку зрения жертвы:

И перед внутренним взором Гарри возник истощенный старик в тряпье, лежащий на голом каменном полу, испускающий жуткие, протяжные вопли непереносимой муки…

— Нет! Нет! Умоляю вас, умоляю…

— Ты солгал лорду Волан-де-Морту, Оливандер!

— Нет… клянусь, нет…

<���…> Гарри увидел, как поднялась держащая палочку белая рука, ощутил, как Волан-де-Морта окатила волна отвратительной злобы, увидел, как на полу забился в агонии слабый старик [824] 7/76–77. .

Пытки и убийства описаны с точки зрения палача, с точки зрения Гарри, который в таких случаях, как мы уже видели раньше, чувствует «прилив возбуждения» [825] 5/593, 599, в русском переводе на с. 686–687 вместо «возбуждения» — «сжалось сердце». ( Примеч. пер .) .

Было бы ошибочно полагать, что методом объективации описаны пытки только второстепенных персонажей. За мучениями и страданиями главных протагонистов, подвергающихся пыткам, точно так же, как за убийствами, наблюдают со стороны. Сцену отравления Дамблдора, например, читатели видят глазами его отравителя: Гарри смотрит на страдания, причиняемые учителю им же самим, и наконец замечает, как его жертва, «страшно захрипев, перекатилась лицом вниз», что звучит как угодно, только не трагически:

— Я хочу умереть! Хочу умереть! Прекрати это, прекрати, я хочу умереть!

— Выпейте, профессор, выпейте…

Дамблдор выпил и, едва сделав последний глоток, завопил:

— УБЕЙ МЕНЯ!

— Это… это последний! — задыхаясь, воскликнул Гарри. — Выпейте его… и все закончится… все закончится…

Дамблдор приник к хрусталю, выпил все до капли и, страшно захрипев, перекатился лицом вниз [826] 6/591. .

Даже когда пыткам подвергается Гарри, автор продолжает описывать внешние проявления испытываемой им боли. Странные телодвижения, например, или как «глаза бешено вращались в глазницах» [827] 4/596. . В другой сцене «агония» Гарри изображается следующим образом: «шрам взорвался» от боли, Гарри «закрыл лицо руками и упал на траву, как подкошенный. Он ничего не видел, чувствовал только, что голова раскалывается от боли» [828] 4/577. . Такое беспристрастное наблюдение подчеркивает вуайеристический аспект повествования, усиливает впечатление, что нам демонстрируют сантименты помешанного маньяка.

Во вселенной Гарри Поттера пытка является главным правилом поведения с врагом [829] Например, 4/613. Марк Буске указывает на растущую в массмедиа убежденность в том, что «пытка может быть „благом“, когда она применяется к „людям, несущим зло“» ( Bousquet M. Harry Potter, the War against Evil, and the Melodramatization of Public Culture // Critical Perspectives on Harry Potter. P. 178). Буске также отмечает, что такой, как Гарри, «виктимизированный, неверно понятый герой, чье поведение по отношению к другим зачастую выглядит параноическим или маниакальным, является важной составляющей успеха Поттерианы» и что «единственный способ чтения книг о Гарри Поттере поэтому — это чтение в режиме культурной патологии» (там же). . Но, как и в эпоху Средневековья, пыткам подвергают не только врагов и не только «злодеи» применяют пытки. Вот и сам Гарри Поттер приказывает своему домовому эльфу подвергнуть пытке подозреваемого в предательстве. Пытки применяются во всех сферах жизни, по многим поводам, даже учителя пытают своих учеников [830] О пытках, которым учителя подвергают учеников (в дополнение к процитированному выше), см.: 5/392–393. . Язык персонажей Поттерианы отражает нормализацию пыток и банализацию зла. Такие фразы, как «чтобы тот от боли позабыл обо всем на свете», подчеркивают «экономический аспект» зверства [831] 1/380. . Хагрид, положительный герой, рассказывает Гарри об убийстве его родителей, употребляя жаргонные словечки профессиональных киллеров: мол, Волан-де-Морт собирался убить и младенца Гарри, чтобы все было шито-крыто, «а может, ему просто нравилось людей убивать» так, «чтобы следов не оставить» [832] 1/71. . Пытка в Поттериане становится обычным средством коммуникации и получения информации, а также рутинной формой наказания [833] 4/434. , но никогда не обсуждается в аспекте нарушения прав человека и оскорбления человеческого достоинства. Она представлена как рядовой обычай, как политика, настолько прочно вошедшие в повседневную жизнь, что и говорить нечего. Гарри и его друзья не рассматривают суд и закон как средство разрешения конфликта. Для них единственный способ решения проблем — это борьба и сила, и это потому, что государственная система, в которой они существуют, остается недееспособной и коррумпированной.