Арина Полядова - Царская дочь

Общественный транспорт в Котово не ходил, надо было добраться до станции Щёлочь, или остановки Металлургический комбинат, и оттуда – полтора километра пехом через частный сектор. А до дома выходило три с половиной километра. Чаще всего Михайлова ходила пешком, экономя деньги, большую часть которых Максим со скандалом отнимал и пропивал, обещая на следующий день неведомым образом озолотить.

«Контент», осуществлявший грузовые перевозки по России и Казахстану, располагался в грязно-белом двухэтажном бараке, правда, со стеклопакетами. Но этим летом Михайлова была вынуждена уйти, так как муж в её отсутствие стал вести весёлый образ жизни, и она боялась оставлять его одного.

Деньги закончились. От отчаяния Катя стала каждую субботу ходить в собор на всенощное бдение. Из объявлений в притворе Михайлова узнала о новой воскресной школе своего старого знакомого отца Алексия и платных курсах церковной флористики. На бесплатные катехизаторские курсы она опоздала.

Собору требовался «уборщик помещений». Поломойка, конечно, не её специальность, но Михайлова оказалась в отчаянии.

Стоял холодный и прозрачный октябрьский день. Трубку не взяли, но перезвонили. Михайлова как раз снимала на камеру своего старенького смартфона берёзовый листопад.

– Я не могла вам сразу ответить, я была на литургии, – весело доложилась приветливая женщина.

Михайлова сказала, что она насчёт работы.

– Сколько вам лет?

И Михайлова внутренне сжалась, так как цифра была огромной:

– …

– Надо же, какая молодая! – поразилась «соборянка». – Как странно… Мы обычно берём тех, кому семьдесят…

Михайлова с юности и не пыталась давить на жалость, но поняла, что можно говорить прямо:

– А что ещё делать, если нечем платить за квартиру?

– А как вас звать-величать?

– Екатерина Алексеевна.

– Нет, вы ещё молодая, просто Катя. Я – Наталья Сергеевна. Катя, а вы принимаете участие в таинствах?

– Только в таинстве исповеди.

– Вы причащаетесь?

– Нет.

– А почему?

– Я недостойна! – с излишней патетикой воскликнула Михайлова.

Не могла же она сказать, что…

– Просто нам велено брать на работу лишь тех, кто участвует в таинстве причастия. Хорошо, приходите завтра в храм к десяти.

***

Утром она идёт в собор, как на каторгу. Величественный красный храм в псевдоготическом стиле, озарённый богатым золотым светом, который льётся в наши окна только в октябре. В притворе зелёная крышка от гроба, а на столике для записок – какие-то листовки. Михайлова берёт почитать.

Наталья Сергеевна работает в храмовой канцелярии. Словно строй солдат, её охраняют высокие пышные туи. А у входа – шикарные розы, красная, и две розовые.

Надо же, розы – осенние цветы как какие-нибудь астры, хризантемы или георгины. Розовая напоминала спаниеля с виновато поникшими ушками.

Михайлова заранее пытается оценить, что ей предстоит. В соборе пол плиточный, а на уборщицах спецодежда – противные зелёные халаты. На двери объявление: «Хорошо вытирайте ноги, чтобы в нашем храме всегда было чисто!»

Канцелярия за десять лет преобразилась, – предбанник обложен плиткой. Вот подобострастная бабушка из «администрации» с двумя вёдрами, – только коромысла не хватает. И Михайловой стало тошно.

Наталье Сергеевне лет пятьдесят пять, но она выглядит молодо, стрижена коротко и крашена в «блонд».

– Где вы раньше работали? – всё также приветливо спрашивает она.

Похвастаться Михайловой нечем, но она старается выглядеть прилично:

– Делопроизводителем, на выборах…

– И вы, такой активный человек, хотите таскать вёдра?!

– А что делать?

– Оставьте ваши данные, может быть, мы вас возьмём. А если нет, то не обессудьте.

Михайловой нравится, как Наталья Сергеевна выражается, – как в русской классике. Она дала ей листок бумаги, где были написаны сведения о претендентках.

Собеседование постоянно прерывали звонки на мобильный и городской телефоны. Наталья Сергеевна извинялась и говорила в трубку: «Да, я знаю, что мы должны вам сорок тысяч рублей за свечи».

– А ещё я хочу подарить вам книжечку о таинстве причастия «Недостоин тот, кто считает себя достойным».

– Спасибо. До свидания.

– Спаси Господи!

Михайлова могла бы и солгать, будто причащается, – в большом храме это невозможно проверить. Но она не стала врать в Божьем доме, это же,тебе не секта какая-нибудь!

Когда она подошла к «Эльдорадо», позвонила Раиса Михайловна:

– Катенька, ты не могла бы мне помочь? Я сейчас дома.

«Как же хорошо, что я не занята! – обрадовалась Михайлова. – Иначе не смогла бы прийти!

Раиса Михайловна была очень умной, образованной женщиной, но попала в переплёт. Её отец был муллой, и в молодости она смеялась над исламом. Но какая-то её родственница оказалась дитём Божьим 5 5 Дети Божьи – самоназвание одной распространённой протестантской конфессии. , что посеяло в Раисе Михайловне зловредное семя.

Как зловеще иной раз складывается наша судьба! Два года тому назад, еще будучи формальной мусульманкой, женщина искала комнату. И нарвалась на Нину Андреевну из церкви детей Божьих. Та смущённо пригласила квартирантку в свою церковь , и Раиса Михайловна сказала:

– Если детей Божьих, то я приду.

Пришла и осталась в церкви, покаявшись через две недели.

А ведь они с мужем в то же самое время усиленно искали жильцов! Если бы они встретились, то не стала бы Раиса Михайловна культисткой! 6 6 Последователи какого-либо культа, сектанты.

В таких churches 7 7 Church – церковь по-английски. считается, что все свои дела ты должен решать через сестёр и братьев, иначе удаляешься от церкви . Если в собрании 8 8 Собрание, молитвенное собрание – богослужение в евангельских церквях. есть свои парикмахеры, маникюрши, мастера по ремонту компьютеров и машин, то стричься и чинить технику ты обязан только у них.

Но Раиса Михайловна стриглась и делала маникюр у людей мира 9 9 Люди мира, человек мира (пренебр.) – «неверующий», не посещающий никакую евангельскую церковь. Похоже на «одичалых» и «людях за стеной» в сериале «Игра престолов». , а не у Валечки Дуду и Амиры Стефанчук, так как боялась заразиться СПИДом и гепатитом С через сомнительные молдавские инструменты.

Но вот со съёмом жилья она влипла. Две комнаты подряд снимала у сестёр по вере , и те её, горянку , гнобили. И Раиса Михайловна стала в собрании святых просто переходящим вымпелом: вся церковь гадала, к кому эта «бомжиха» в очередной раз «пойдёт жить»?