Эдвард Резерфорд - Русское

Вслед за иконами несли огромный портрет царя. Никто не думал, насколько же странно, что человек, в жилах которого почти нет русской крови и который донельзя похож на своего двоюродного брата, короля Англии Георга V, – центральная фигура этой почти византийской церемонии. Серьезное, маловыразительное лицо Николая II с короткой каштановой бородкой было совсем не иконописным и мало походило на мрачных правителей Московского княжества. Это был типичный европеец – озабоченный, благонамеренный и в общем подневольный принц, оказавшийся по воле судьбы во главе чуждой ему империи. Но то был царь, отец всех русских, и теперь, когда его портрет несли мимо толпы, народ кланялся.

Александр тоже поклонился. Теперь он был в военной форме. А завтра отправится на войну.

Как началась эта гигантская мобилизация, которая вот-вот должна была потрясти мир?

События на Балканах, спровоцировавшие мировой конфликт, были достаточно просты. В 1908 году, когда Австрия, поддерживаемая Германией, аннексировала Боснию и Герцеговину, она дала понять о своем намерении расширить свои границы, но тогда казалось, что ее можно удержать от таких шагов. Лето 1914 года положило конец этой надежде. Когда боснийские террористы убили в Сараево австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда, Австрия настаивала, что это дело рук соседней Сербии, и требовала извинений на унизительных для этой страны условиях. Сербия немедленно извинилась. Однако Австрия отказалась принять извинения и приготовилась двинуться на нее войной.

– Теперь нет никаких сомнений: Австрия и Германия намерены доминировать над всеми Балканскими государствами. Это значит, что они будут контролировать Константинополь и Черное море, – заявил отцу Александр.

Но, помимо такого очевидного стратегического соображения, было еще одно, которое ничуть не меньше волновало Александра.

– Сербы – наши православные братья-славяне, – заявил он. – Святая Русь должна их защитить. Мы обязаны прийти им на помощь.

Именно это Россия и сделала.

Но мог ли этот конфликт остаться региональным? Бог свидетель, на Балканах в течение столетий периодически вспыхивали войны. На какое-то время, когда в безумную дипломатию включился английский лорд Грей, казалось, что это возможно. Но надеждам не суждено было сбыться: разбуженный бог войны зашевелился. На помощь Сербии были посланы русские войска; Германия объявила войну России; за Россией последовали Франция и Англия. К августу в конфликт был втянут весь цивилизованный мир.

По крайней мере, слава богу, это будет короткая война. С этим все были согласны. В то же самое утро Александр получил из Петербурга от своего отца, все еще члена Думы, письмо, полное раздумий на данную тему:

Мой дорогой мальчик, все дело в том, что Германия пошла на огромную авантюру, дабы избежать одновременно войны на два фронта: против Франции на западе и России на востоке.

Ее хваленый план Шлиффена состоит в том, что она может проскочить через Бельгию в Северную Францию, окружить Париж и менее чем за три месяца одержать полную победу на Западном фронте – пока Россия еще только будет проводить мобилизацию. А затем она двинется против нас.

Между прочим, я могу тебе сказать следующее: некоторые хорошо информированные источники сообщают, что у немцев есть довольно подробные планы относительно войны против нас. Империя должна распасться на регионы – на прибалтийские губернии, Украину и так далее, – нам останется только древняя Московия. Подумать только – наша могущественная империя распадается!

Но этого не произойдет, потому что немцы допустили ошибку. Россия может провести мобилизацию гораздо быстрее, чем они рассчитывают. И если мы вскоре пойдем в наступление, имея наши огромные ресурсы живой силы, Германия столкнется с той самой войной на два фронта, которая ей не по зубам. Она будет вынуждена капитулировать.

Общее мнение здесь – как в наших правительственных кругах, так и в посольствах: война закончится к Рождеству.

Александр сразу же записался в добровольцы. Как единственный сын в семье, он был по закону освобожден от мобилизации, но ему очень хотелось принять участие в боевых действиях. Учитывая его социальный статус, он, конечно же, будет офицером, и его сразу же отправят на офицерские курсы. «Но к тому времени, как мы пройдем резервную подготовку, – сказали ему, – все будет кончено. Так что вам не стоит ожидать боевых действий».

Он гордился военной формой, которая была на нем. Форма его будоражила.

И только одна мысль тревожила его. Скоро он должен будет пойти проститься с Надеждой. Но после того, что случилось, захочет ли она вообще разговаривать с ним?

Как он мог так сглупить? Это случилось два дня назад, в доме Сувориных. Он отправился туда сообщить Надежде, что идет в армию. Он в некотором смысле гордился своим решением. Молодой человек в офицерской форме всегда вызывает симпатию.

А там оказался Карпенко.

Бесполезно было отрицать, что увлечение Надежды этим украинцем и не думало проходить, – за последние полгода она, кажется, по-настоящему влюбилась в него. Какая горькая ирония судьбы! Ему, Александру, было двадцать три года, и он только что завершил учебу; Надежде было шестнадцать, и она расцвела. В этом году он планировал сделать ей предложение. Но теперь он со вздохом поймал себя на мысли: Наденька еще дитя, она вырастет и все поймет; просто еще не время.

Они стояли у окна, когда он вошел в комнату. Карпенко, очевидно, только что сострил, и она заливалась звонким смехом. Как непринужденно они смотрелись вместе. А потом Карпенко повернулся и…

Что именно он сказал? Странно, но Александр почти ничего не запомнил. Что-то вроде: «А вот и наш вояка, Бобров-богатырь». Что-то вполне безобидное, хотя и слегка насмешливое.

И Александр потерял самообладание.

– Я не знаю, как вы, украинец, смотрите на эту войну, – холодно сказал он.

Да, им обоим было известно, что в Австрийской империи действительно жили украинцы, а также имелась небольшая группа украинских националистов, которые видели в грядущей войне шанс освободить Украину от российского господства. Велись разговоры, чтобы кого-то интернировать. Но при этом сотни тысяч украинцев уже были мобилизованы в российскую армию.

Карпенко побледнел.

– Украинцы – не предатели. Мы будем сражаться за царя, – тихо сказал он.

Но, все еще озлобленный и довольный тем, что хоть раз заставил противника защищаться, Александр не мог остановиться:

– Да неужели? И мы увидим вас в военной форме? Или, возможно, вы предпочтете не подвергать свою жизнь опасности?

Наступила ужасная тишина. Это было несправедливо: большинство студентов освобождалось от мобилизации, а молодые люди, имеющие влиятельных друзей, с их помощью мгновенно находили способы избежать армии. И все же он увидел, как покраснел Карпенко.