Петр Лубенский - Главная удача жизни. Повесть об Александре Шлихтере
- Название:Главная удача жизни. Повесть об Александре Шлихтере
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Политиздат
- Год:1980
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Петр Лубенский - Главная удача жизни. Повесть об Александре Шлихтере краткое содержание
Авторы повести «Главная удача жизни» — жители небольшого украинского города Лубны, где началась жизнь соратника В.И.Ленина, члена КПСС с 1891 года, выдающегося партийного и государственного деятеля и ученого Александра Григорьевича Шлихтера. Главной удачей своей жизни он считал то, что с юношеских лет стал на путь революционной борьбы и не сошел с него до конца.
Публикуемая повесть рассказывает об участии А. Шлихтера в революции 1905 года.
Главная удача жизни. Повесть об Александре Шлихтере - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Мастер часов и сигнальных аппаратов на участке Козлов — Лебедянь. Иваном Мичуриным зовут.
— Нет, помилосердствуйте, это немыслимо. — Шлихтер взял одно яблоко — слегка ребристое, белое и с белыми подкожными точками. — Да ведь в нем будет…
— А Иван Владимирович так и назвал его: «антоновка полуторафунтовая». Уж как он это вывел — не объясню. Это я вам на подарение у него попросил. Да вы не смущайтесь! Детишки-то наверняка у вас есть — какого лучшего подарка… Так, может, познакомитесь?
— Рад бы, однако…
— Человек он свой. Сказывал как-то, из гимназии его выгнали «за непочтительность к начальству». А давеча предлагал Департаменту земледелия приобрести в государство его опытный участок, подобного которому, говорят, в России нет. Отказали. Да еще и отругали. А попы-то наши чуть не анафеме предали. «Не кощунствуй, не превращай божьего сада в дом терпимости!» Это, видите, за то, что Иван Владимирович разные сорта скрещивает да новые выводит.
— Узнаю, узнаю тебя, Россия! — сокрушенно покачал головой Шлихтер.
И так ему захотелось пойти к этому человеку, ободрить, помочь чем-то и чему-то научиться. Но имеет ли он право сделать это в нынешнем своем положении глубокой конспирации? Нет! Да и время к поезду…
И вот теперь, отъехав совсем недалеко, встревожился. Какой запах! Да ведь для сметливого местного шпика ничего не составляет догадаться, откуда запах такой… А ну как остался незамеченным «хвост» и появятся «родимые». «Пройдемте-с… А яблочки никак мичуринские?» Веселого мало… Несдобровать тогда этому удивительному человеку.
Александр напряженно обдумывал, как незаметно и побыстрее избавиться от, увы, опасного багажа — небывалой антоновки.
На станции, название которой озабоченный Шлихтер не приметил, встретился почтовый поезд, идущий из Тамбова в Козлов. Конечно же Александр не подозревал, что в одном из его вагонов сидел усатый вооруженный фельдъегерь, который вез опечатанный сургучом пакет из губернского жандармского управления. В том пакете лежала и такая причудливая депеша:
«6 марта 1907 г. № 2847. Совершенно секретно. Помощнику моему по Козловскому уезду.
По полученным мною сведениям, на социал-демократический съезд, который должен состояться в половине этого апреля, от социал-демократической фракции «большевиков» в г. Козлове должен выехать на съезд некий «Никодим»… Сообщая об этом, предлагаю Вам по г. Козлову с разработкой изложенных сведений на предмет установления личности «Никодима» о результатах поставить меня в известность… Полковник Устинов».
Помощник начальника Тамбовского губернского жандармского управления в Тамбовском, Козловском и Кирсановском уездах 10 мая 1907 года подписывал очередное донесение своему начальству. Еще раз плутоватыми глазами пробежал лист с короткой записью четким каллиграфическим почерком:
«№ 721. По сведениям, социал-демократический съезд, который предусматривался в половине апреля с. г., не состоялся. Надлежащего выезда на упомянутый съезд какого-то «Никодима» установить не представилось возможным».
А вскоре в Выборге, на конспиративной квартире Евгения Шлихтер принимала делегатов Пятого съезда, уже возвращавшихся в Россию из Лондона. Квартира эта удобная, на Торкаль-Каву, главной улице города. Правда, неудобства переживала сама неугомонная Евгения: приходилось подолгу высиживать в четырех стенах, ожидая чьего-то появления. На это время брала с собой и чинила одежду ребятишек… Но товарищам ведь нужны сведения об обстановке, явки, задания, деньги и… просто внимание, добрые слова после месяца пребывания на чужбине.
Вот на Торкаль-Каву появился коренастый юноша с коротко подстриженными усами на скуластом лице. Он казался чуть угловатым в плотно облегавшем плечи светлом пиджаке. Крепкой шее было явно непривычно в высоко застегнутом воротнике, охваченном галстуком-бабочкой.
— Володя Антимеков! — представился он, искренне улыбаясь. — Можно, я пиджак сниму?
— Прошу вас, — ответила Евгения, сразу исполнившись симпатией к юноше.
Он остался в таком же, как пиджак, светлом жилете.
— Ну, рассказывайте о съезде, — коротко попросила она, накрывая между тем на стол.
Антимеков с аппетитом ел и с азартом сообщал:
— Мы там наш съезд называли «путешествующим».
— Долго добирались?
— Да, было! Поехали в Данию, в Копенгаген, значит. Не приняли там, то есть отказало правительство в проведении съезда. Попытались в Стокгольм, опять неудача. Так вот мы и до Лондона добрались. Да, вот еще что интересно было: в Дании, сколько ни ехали, почти иа каждой станции выходили рабочие с красными знаменами да плакатами — приветствовали нас, русских революционеров!
Большие, чуть навыкате глаза рабочего (эту принадлежность Шлихтер сразу определила по рукам) искрились от возбуждения.
— Ну а в Лондоне? — любуясь непосредственностью гостя, спросила она.
— А там что… Первое — это наших, «расейских», сыщиков углядели.
Евгения нахмурилась. Он заметил перемену в ее лице.
— Но ничего, скоро и забыли про них!
— Англичане хорошо приняли?
— Да! Предоставили нам церковь… Правда, по воскресеньям служба правилась, но ничего: мы по городу ходили, театры посещали. Были на могиле Маркса. — Он на мгновение умолк, задумался, но тут же живо продолжил: — Вам не приходилось там бывать?
— Нет… Ну а съезд-то сам?
— О! — Ему явно не хватало слов, чтобы выразить переполнявшие его чувства. — Особенно собрания фракции большевиков, которыми всегда Ленин руководил! Но эти меньшевики до чего же… ну все равно как юродивые. Как придумают что…
— Интересно…
— Прекратить, говорят, работу съезда, а то, мол, — чего сочинили! — делегаты-рабочие имеют ограниченный отпуск, когда возвратятся домой — могут лишиться работы. Ишь ты! Я тоже как рабочий слова попросил… — Володя покраснел, крутнул головой. — Я хоть и на Четвертом съезде был, а вот выступил впервые. Ну не мог выдержать, и все.
— И что же вы сказали?
— Да что… Мы, говорю, здесь имеем дело не с простыми рабочими, а с социал-демократами, так что, мол, нечего съезд дискредитировать!
Евгения слушала увлеченно. Ей очень хотелось, чтобы этот простой парень с замысловатым псевдонимом Антимеков вдруг заговорил и об одном из делегатов — Никодиме. Но он не говорил, и тогда она спросила сама.
— Знаю такого. Я еще здесь, в Финляндии, когда садились на пароход, заприметил. Такой степенный, обстоятельный человек. А потом как, на корабле уже, сражались мы, большевики с меньшевиками, гляжу — он ли это? Как скажет… Убедительный такой большевик! Правда, там его чаще Евгеньевым называли.
«Это он в честь меня так назвался…» — подумала Евгения.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: