Дэвид Гилман - Бог войны

– Иисусе благий, – негромко проронил Нортгемптон без богохульства, узрев, как истерзанное тело Блэкстоуна поднимается с земли. Д’Аркур ступил вперед, чтобы помочь ему, но король чуть приподнял ладонь, остановив его.

– Нет, – шепнул король. – Оставьте его. Таково его желание. Он не склоняется перед смертью.

Блэкстоун поднялся на колени, опираясь на меч, воткнутый в землю. На большее его не стало. Размытые ангелы ждали. Один, с пылающим факелом за спиной, отражая блестящими доспехами священный свет, стоял ближе. Господь ниспослал за ним архангела. Жгучие слезы застлали его взор.

– Владыка… – прошептал Томас, – возьми меня к нему…

Король и дворяне на миг впали в недоумение. Потом король обернулся к сыну.

– Он зовет тебя. Окажи ему честь, Эдуард. Сие твое право. И его.

Отныне закаленный в бою шестнадцатилетний принц Уэльский разумел свой монарший долг. Он подошел к Блэкстоуну, до сих пор стоявшему на коленях, навалившись грудью на меч, помогавший удерживать равновесие, готовое покинуть его в любой миг и позволить низринуться во тьму. Принц возложил длани на голову Томаса.

– Ты держался с честью и отвагой, и мы благодарны. Ты верный слуга своего сеньора. Прими сей обет, возложенный на твою жизнь, и благослови тебя Бог, сэр Томас Блэкстоун.

Принц отступил назад, и король знаком велел свите опустить Блэкстоуна на землю. Когда те бережно укладывали его в грязь Креси, король обернулся к д’Аркуру.

– Сей юный рыцарь не умрет, если таковое в нашей власти. Наш хирург и лекарь позаботятся о нем. Готфрид, мы повелеваем тебе принять ответственность за его благополучие до поры, когда станет ясно, что все усилия тщетны.

– С радостью принимаю сию привилегию, сир, – откликнулся д’Аркур.

– Добро, – возгласил король, – нам нужны отважные англичане во Франции.

Пылающая ветряная мельница отбрасывала на поле брани длинные тени. Священник в клобуке ходил среди мертвых и умирающих. Казалось, он приносит последнее утешение, подходя к каждому павшему дворянину. Усталые солдаты не придавали этому значения. Они не видели ни мешка у него на поясе, ни повязки на руке на месте недостающего пальца.

Исковерканные тела людей и лошадей устилали склон холма, сплетясь в смертном объятии. Туман льнул к полю брани еще целый день, пока англичане ждали новых атак. Они так и не последовали. Французские войска были разгромлены, их копья пронзили грязь Креси вместо английских и валлийских мускулов. Король Эдуард отрядил герольдов в смрад поля сечи разыскать сюрко павших рыцарей и дворян, дабы тех могли опознать и предать их христианскому погребению с надлежащей честью и уважением. Крестьян из окрестных сел и деревень согнали рыть братские могилы, чтобы свалить в них и закопать погибших обеих сторон. Обезглавленное тело Ричарда Блэкстоуна было лишь одним из тысяч.

Готфрид д’Аркур велел отвезти Блэкстоуна на похоронных дрогах в замок Нуайель в нескольких милях позади войска. Негодование графини Бланш при виде английского лучника, которого снова доставили в дом ее матери, несколько смягчило свидетельство, что Томас Блэкстоун пытался помочь раненому французскому рыцарю, которому она предоставила убежище. Показания пажа и пропитанная кровью гербовая накидка, которой Блэкстоун пытался зажать рану рыцаря, доказали его сострадательный характер.

Христиана едва не сомлела от горя, увидев его изувеченное тело. Он был неузнаваем. Госпожа отвратила ее взор от этого зрелища, когда его унесли в одну из комнат замка.

– Христиана, – мягко сказала она, – ты женщина дома д’Аркур. Если не можешь за ним ходить, мы найдем тебе иные обязанности.

– Я позабочусь о нем, – покачала головой Христиана, – как вы заботитесь о своем муже.

Мужа графини Жана уже доставили из Креси с ранами, куда менее тяжелыми, чем у Блэкстоуна, но, как и многие боевые травмы, грозившими его жизни. Всего какие-то часы назад они сражались на противоположных сторонах, не ведая о существовании друг друга; теперь же обоих выхаживали под одним кровом. Взяв дело в свои руки, женщины выпроводили сэра Готфрида, чтобы возвращался к войску, выступившему маршем на Кале. Ворота замка Нуайель заперли на засов. Юный англичанин будет в безопасности в доме своего врага до поправки – или кончины.

Война сдала юному лучнику карты, круто изменившие его участь.

Смерть маячила в тени, будто ворон, дожидающийся своего часа, чтобы выклевать душу раненого Блэкстоуна.

В этой безвременной юдоли страданий он сражался с вздыбливающимися демонами, слетавшимися в его рассудок с поля сечи. Его душераздирающие крики раскатывались по коридорам Нуайеля до тех пор, пока он в конце концов не затих, и его сочли мертвым.

Христиана не могла ощутить биения сердца в его теле. Призвала слугу разбудить спящего лекаря, веля дурню поторопиться, пока ее угрозы не прогнали его во тьму с мерцающим факелом, дабы привести единственного человека, способного спасти раненого лучника. Ее тревожные крики разлетались по коридорам, будя челядинцев, улегшихся на ночлег вокруг кухонного очага и в дверных проемах у покоев госпожи. Факелы полыхали, двери хлопали, шаги шаркали по каменным полам. Запахивая сорочку, Бланш д’Аркур поторапливала лакея, шедшего на шаг впереди с чадящим факелом.

Господин Джордан Кентерберийский, разбуженный своими подручными, громко распекал их за то, что прервали его сон. Но тут же прикусил язык, как только ему сообщили о безотлагательной ситуации и пропаже дыхания в теле юного лучника. С какой стати великий король приставил его выхаживать истерзанного отрока, было выше его понимания. Бога ради, он же личный медик Эдуарда Английского, пользующий монарха в пышном великолепии Виндзорского замка, где златотканые гобелены висят бок о бок с полотнами великих итальянских живописцев. В уборных, теплых и уютных, имеется проточная вода, и даже в военном походе король Англии трапезничает, как надлежит царственной особе. Не то что здесь. Незатейливые блюда из мяса и хлеб из грубой муки – совсем не ровня белому караваю тончайшего помола. Но теперь он, Джордан Кентерберийский, каковой, коли кто запамятовал, пользовал такоже королевскую матушку Изабеллу в Хартфордском замке – столь высоко он вознесся в королевской династии, а ныне понужден находиться на постое в нормандском замке. Эти голые бревенчато-каменные стены источают холод, как труп утопленника, выуженный посреди зимы. Сия обстановочка – измывательство над идеей благородной роскоши. Дрожа в этой каторге, он вожделел по очагу короля Эдуарда. Когда он подоспел, напрочь запыхавшись на лестнице, ведущей к покою Блэкстоуна, то вынужден был минутку передохнуть, прежде чем склонить лик к лику пациента. Надо было, чтобы его собственное сердце перестало грохотать, прежде чем определять, не забрал ли Блэкстоуна Всемогущий. Пощупал прохладную кожу лучника на признаки горячки или тепла, свидетельствующего о жизни. Ни той, ни другого.