Дэвид Гилман - Бог войны

– Шесть к пяти, – поправил Томас.

– Христос всемилостивый, здесь не упражнения с деревянным мечом, вы ни разу так не бились. Им нужны наше оружие и кони.

– Тогда мы им скажем, что пусть держат карман шире, – ответил Блэкстоун.

– О, ага, бандиты страсть как любят малость поболтать. Будь у нас хлеб и сыр, мы могли бы уж заодно и поделиться, – буркнул тот и обернулся к остальным. – Срезайте волокушу. Дуем в лес.

– Стоп! – крикнул Томас. – Мы не покинем этого человека. Если вы удерете, я останусь – и уж тогда сами объясняйте своему господину, как я погиб.

Увидел, что этот аргумент угодил в цель. Воины в замешательстве повернули коней, и Блэкстоун выступил вперед.

– Я с двоими поеду вперед. Носилки оставим здесь, среди деревьев. – Он указал двоих. – Используйте эти заросли как укрытие. Привяжите коней и ступайте пешком. Возьмите только арбалеты и мечи, щиты оставьте. Если их шестеро, они будут заперты между кустами на откосе и склоном у опушки. Зайдете с фланга.

Мгновение все смотрели растерянно, а потом Мёлон неохотно бросил:

– Я это сделаю. Будем держаться поближе к кустам. Пошли, – сказал он одному из солдат и отдал щит Томасу. – Он вам понадобится, и коли вас убьют, я хотя бы смогу сказать, что мы пытались вас спасти. Вы чокнутый ублюдок, господин Томас. Уповаю лишь, что вы не погубите нас всех.

Привязав лошадей и подготовив арбалеты, они вскарабкались вверх по склону и протиснулись сквозь заросли. Блэкстоун дал им время уйти подальше вперед, а затем повернул коня. Молча вознес молитву, чтобы урок, усвоенный им на первом перекрестке дорог Нормандии, сработал и здесь. В тот день сэр Гилберт Киллбер вверил свою жизнь в руки лучников, и засада принесла им победу. Теперь же Томас Блэкстоун просил двоих французов порадеть о его спасении.

– Говорить буду я, – заявил Блэкстоун.

– А коли они не станут слушать? – спросил один из солдат.

– Мы их убьем, – припечатал Томас.

Блэкстоун поехал впереди, тронув коня неспешным шагом, а двое оставшихся при нем солдат – по обе стороны от него, отстав на полкорпуса. Если он оценил ситуацию правильно, у бандитов не будет пространства для маневра, так что в случае боя Томас может ринуться вперед на прорыв. Но стоило им свернуть за поворот, и эта идея улетучилась. Бандиты уже перегородили дорогу, скучившись так, что не проедешь. От их лошадей валил пар; должно быть, они преследовали отряд Блэкстоуна уже давненько, изо всех сил понукая коней, чтобы нагнать его. Томас понял, что они тоже сориентировались на местности: вперед Блэкстоуну и его людям не прорваться.

Небритые типчики выглядели так, будто выползли из земляного пола кабака. Кожаные камзолы залоснились за годы от жира и пота; в своих картузах и бацинетах с открытыми лицами они выглядели как шайка дезертиров, затянувших пояса и не брезгующих ничем, только бы выжить. Лошади скверные – наверное, украденные у крестьян и едва пригодные для езды, но для этих людей лошаденки с вислыми спинами годятся до поры, пока они не добудут коней получше. А за любого гарнизонного коня, которого и кормили-поили получше, и коновал с кузнецом вовремя подковывали, и убить можно.

Томас и его люди держали клинки мечей на правом плече, продолжая ехать вперед шагом, пока не оказались в полудюжине лошадиных корпусов от бандитов. Уловка в том, чтобы заставить тех сманеврировать, мешая друг другу. Блэкстоун остановил свой отряд у небольшого изгиба дороги, где был разъезд для телег. Если удастся залучить врага сюда, они окажутся в более выгодном положении для боя. Собрался с духом, чтобы найти слова, которые могут толкнуть тех в драку. Смелость города берет.

– Это материны когти тебе лицо подрали, когда она вытягивала тебя из своей утробы? – поддел один из бандитов – очевидно, главарь.

– Его дают людям получше тебя, – парировал Томас, пытаясь спровоцировать того. – И я убил ради него.

– Такой сопляк, как ты? – насмешливо бросил тот.

– Такой английский лучник, как я, – отрезал Блэкстоун и увидел, как выражение их лиц сменилось неприкрытой ненавистью.

– И что же сие тогда такое? Ты разъезжаешь с людьми нормандского владыки?

– Я разъезжаю с тем, с кем хочу. А вам след бы заняться чем иным. Разве не ваше дело – чистить выгребные ямы в монастыре, или от вашего смрада монахов тошнит?

Лицо бандита перекосило.

– Дальше тебе по этой дороге не проехать, английское отребье, – прорычал он.

– Это вольный тракт, и у нас нету при себе звонкой монеты, – сказал Томас, стараясь выиграть как можно больше времени, чтобы арбалетчики наверняка вышли на позиции.

– Нам без разницы, теперь дорога наша, и мы берем что хотим и когда хотим. Где двое других? – спросил главарь.

– Коли вам ведомо, что есть другие, тогда вам ведомо и то, что с нами раненый на носилках. Они охраняют его дальше по дороге.

Главарь бандитов миг поразмыслил над этим, а потом хрюкнул, удовлетворившись объяснением.

– Они не станут чинить бой, как только вы сдадите своих лошадей и оружие. И тогда можете ступать на все четыре стороны.

Сломанный нос и покрытые шрамами руки этого урода с обвисшей кожей, утыканной черными угрями, и желтоватыми глазами от чрезмерного пьянства поведали Томасу, что он боец в лучшем случае и хладнокровный убийца в худшем. Его не тронет смерть мужчины, женщины или ребенка. Никто не проронил больше ни слова и не шелохнулся; каждый готовился к сражению. Лошади бандитов жались друг к другу, вынуждая седоков брать под уздцы и толкаться.

– Значит, торговаться ты не хочешь? – произнес Блэкстоун.

– Торговаться? – расхохотался тот и поглядел на свою шайку. – У вас есть что-нибудь на продажу?

Один из них простер в сторону главаря свой меч.

– Гесен ограбит и изнасилует Деву Марию, пусть даже она выторгует у дьявола пощаду!

Бандиты загоготали, одобрительно бормоча, и с ухмылками принялись смотреть, сумеет ли стоящий перед ними англичанин усидеть и удержать себя в руках.

Томас ощутил, как рана на ноге засвербела и в грудь закрадывается страх. Во рту пересохло. Первый удар нанесут ему. И его действия решат исход стычки.

– Двое этих людей лучше всех говноедов-ландскнехтов, вместе взятых. Проваливайте с этой дороги, пока я их на вас не напустил, – изрек Блэкстоун, уповая, что бойцы у него за спиной не скривились из-за перспективы возглавить атаку.

Наемник потянул носом воздух.

– Да нешто кто-то из вас обосрался? Я чую страх отсюдова. Валяй, малец, наземь, на колени, и моли о пощаде.

– Я меняю твою жизнь на дорогу, – отрубил Томас. – Расступитесь, или я прикончу сперва тебя, а потом твоих людей.

По лицу главаря промелькнула неуверенность, словно он решал сложную загадку. Именно этой провокации Блэкстоун и желал. Его большой палец прижался к обмотанной шнуром рукояти меча.