Трейси Шевалье - Тонкая нить [Литрес]

Видно, мать совсем не заметила, что Вайолет похудела с тех пор, как переехала в другой город.

– Боюсь, что я не…

– Только не говори, что не будешь печь его. Я что, должна все сама делать? Не просить же мне Эвелин. Она у меня на кухне все вверх дном перевернет, если возьмется печь какой-то несчастный пирог.

– Ты не права, мама. Эвелин всегда готовит аккуратно.

Вайолет представить себе не могла, чтобы Эвелин приготовила что-нибудь плохо, – хотя не могла и вспомнить, чтобы невестка приготовила что-нибудь незабываемо вкусное. Миссис Спидуэлл, должно быть, все еще обижается на нее за то, что они не взяли ее с собой летом. Она затаила злобу и при первой же возможности, даже если пройдет несколько лет, обязательно припомнит это Эвелин.

Но Вайолет уже приняла твердое решение, и ничто не могло поколебать ее в этом.

– Ты прости меня, мама, – продолжила она, – но я, кажется, простудилась и не смогу завтра приехать.

– Чепуха, ты совершенно здорова.

– Откуда ты знаешь? Между прочим, у меня першит в горле, и насморк вдобавок. И голова начинает болеть. В общем, мне, конечно, ужасно жаль, но завтра тебе придется как-то справиться без меня. Попроси за меня прощения у Лейтонов и скажи, что я испеку для них пирог как-нибудь в другой раз. А сейчас – до свидания, хозяйке нужен телефон.

Вайолет положила трубку, не дождавшись ответа миссис Спидуэлл. Через неделю мать отплатит ей сполна, но сейчас она свободна.

– Бедняжка, – сказала миссис Харви, шмыгнув мимо нее в коридоре, – простуда – это ужасно! Нет ничего хуже, особенно когда на улице такая погода. Хотите – приготовлю вам грог? И денег за это брать не стану.

– Спасибо, миссис Харви, не надо. Думаю, ничего страшного, – отмахнулась Вайолет. похоже, хозяйка подслушивала ее разговор с матерью.

На следующий день миссис Харви проявляла к ней повышенное внимание: то делала озабоченное лицо, то открыто осуждала Вайолет за легкомысленность, особенно когда увидела, что та собирается выходить на улицу.

– Заработаете себе воспаление легких! Ну нельзя же быть такой беспечной! – вскричала она. – Простуда – это вам не шуточки!

Но Вайолет только усмехнулась, а миссис Харви нахмурилась, она не видела в этом ничего смешного.

Отделавшись от хозяйки, Вайолет поспешила к собору. День выдался солнечный, внешний дворик был уже полон народу, люди пришли в основном семьями, но были и парочки, которые прогуливались здесь рука об руку. Она явилась рановато, но на этот раз не отправилась прямиком на свое обычное место, в пресбитерий к подушечкам, а двинулась по северному проходу к могиле Джейн Остин, похороненной под простой гранитной плитой в полу, в надписи на ней ни слова не было сказано о ее произведениях. Лишь гораздо позже рядом с могилой кто-то повесил медную мемориальную пластину, где было указано, что здесь похоронена знаменитая писательница. В Уинчестере Остин не жила, ее послали сюда к врачам, когда она была больна, и домой отсюда писательница так и не вернулась. Родственники немного приплатили, чтобы ее похоронили внутри собора. Остин умерла в возрасте сорока одного года, у нее не было ни мужа, ни детей, одна лишь преданная ей сестра. А у Вайолет не было даже этого, не говоря уже о том, что и написанных романов на ее счету тоже не имелось. Словом, никаких таких достижений, если не говорить о том, что через три года она достигнет возраста мисс Остин.

«Хватит хныкать, – одернула она себя. – Вот Джейн Остин, она никогда не хныкала. Тем более что сегодня один очень хороший человек покажет тебе колокола этого огромного собора – большинство людей их вообще никогда не увидят. Джейн сама была бы счастлива подняться здесь на колокольню».

Когда Вайолет пришла к небольшой деревянной двери под Большим западным окном, Артур уже ждал ее с ключами и фонарем. Рядом с ним стоял жилистый шотландец, которого она видела с Артуром весной.

– Здравствуйте, Вайолет. Помните Кита Бейна? Вы однажды уже виделись.

– Ну конечно, – отозвалась Вайолет.

Они раскланялись друг с другом. Вайолет изо всех сил старалась скрыть разочарование.

– Два года назад Кит занял мое место геодезиста, – пояснил Артур. – У нас много общего, он тоже увлекся искусством колокольного звона. В Шотландии, там, где он жил, ничего такого нет, и ему любопытно было попробовать. Для начинающего у него получается очень неплохо. Он постоянно звонит в тенор.

– А разве это просто – учиться звонить на кафедральных колоколах?

– Если хочешь хорошо научиться, звони на лучших. – Кит Бейн говорил несколько грубее, чем Артур.

– Ну, давайте подниматься наверх. Шагайте осторожно. Я пойду первым, а Кит будет замыкающим.

Артур отомкнул замок, открыл дверь, впустил их внутрь и снова закрыл дверь на ключ.

– Напомни, чтобы я не оставил ключ наверху, – сказал он Киту. – Со мной уже это бывало, приходилось снова тащиться наверх.

– Надо просто припрятать запасной, как на другом входе, – заметил Кит Бейн.

– Старшина колокольни все беспокоится, как бы его случайно кто не обнаружил… и не прорвал нашу оборону.

Оба мужчины усмехнулись.

По каменным ступеням винтовой лестницы, кое-где освещенной небольшими окошками, они стали подниматься наверх.

– Надеюсь, подниметесь до самого верха без проблем? – спросил через плечо Артур. – Особенно после вашего пешего перехода летом.

– Постараюсь, – ответила Вайолет.

Она сейчас думала о шагающем позади Ките Бейне. Вайолет надеялась хоть несколько минут побыть наедине с Артуром, до того как придут остальные звонари. Теперь же чувствовала себя неловко: неужели Кит Бейн пришел с Артуром в качестве компаньона или, хуже того, потенциального ухажера? Вайолет терпеть не могла сводничества. В Саутгемптоне подруги годами старались познакомить ее с кем-нибудь, и всегда впустую. Вечно находилась причина, почему взрослый мужчина все еще не женат: либо слишком самоуверенный и властный, либо невыносимо скучный, либо занят только собой, а то и просто мыться не любит. Если о ком-то говорили, что он ей обязательно понравится, реакция Вайолет неизбежно была отрицательной. Она с детства была упряма: если мать говорила что-то подобное про платье, игрушку или еще что-нибудь, Вайолет нарочно заставляла себя чуть ли не возненавидеть это.

Наконец они добрались, винтовая лестница кончилась, и Вайолет с удовольствием отметила, что почти не запыхалась. Артур открыл дверь, и они неожиданно оказались на огражденной парапетом верхней площадке колокольни. Слева видна была крыша собора, а за ней невысокая башенка. Но они, естественно, повернулись направо: южная часть Уинчестера раскинулась перед ними как на ладони. Внизу виднелись внутренний дворик и здание, где собирались на свои занятия вышивальщицы. Вайолет смогла заглянуть через окно прямо в комнату в конце, где она иногда работала, теперь пустую по случаю воскресенья. Вон стоит шкаф, в котором ей велели навести порядок в самый первый день, и подоконник, куда она тогда же выложила мотки синей шерсти разных оттенков. За внутренним двориком раскинулась территория Уинчестерского колледжа, где между его корпусами разгуливали мальчики в форменных костюмчиках, потом шли жилые дома, за ними заливные луга по берегам Итчена, а вдали виднелся холм Святой Екатерины.