Трейси Шевалье - Тонкая нить [Литрес]

Вот так они сидели, работали и переговаривались. Атмосфера в помещении, что касается Джильды, была уже не столь напряженная, как в январе, когда ситуация с Дороти достигла критической точки. Остальные вышивальщицы больше не бросали на них косых взглядов и не шептались, а когда Джильда рассказывала что-нибудь забавное, они, как и прежде, слушали и смеялись. Дороти с ними не было, всем стало легче, можно не думать о них как о влюбленной паре.

– Дороти говорила, что она хорошо устроилась в Саутгемптоне, – тихонько проговорила Джильда.

– Да, довольно неплохо, – так же тихо ответила Вайолет. – Я сама удивилась, ведь у моей матери характер не сахар. Я ее сразу об этом предупредила.

И вправду, Дороти нисколько не испугалась миссис Спидуэлл, та не сумела вывести ее из равновесия. Дороти, конечно, была благодарна миссис Спидуэлл за то, что та предоставила ей бесплатное жилье, но в своей невозмутимой манере четко определила свои обязанности и особо подчеркнула, что ей понадобится и личное время, скажем, для того, чтобы вышивать подушечки, заказанные ей мистером и миссис Уотерман, или ездить в Уинчестер, где она дает частные уроки латыни. Дороти не собиралась изображать из себя жертву и делать этого не позволяла никому, в том числе и миссис Спидуэлл. Ее капризы и жалобы отскакивали от Дороти, как от стенки горох, она не собиралась унижаться и уступать ей. В самое первое утро, когда Вайолет еще не уехала – ей хотелось, чтобы переходный процесс и адаптация прошли более или менее гладко, – миссис Спидуэлл приказным тоном велела Дороти принесли еще одну чашку чая.

– Попозже, – отмахнулась та, – мы будем пить чай на второй завтрак, в одиннадцать.

Мать Вайолет была так ошарашена, что повторить свое требование не решилась. А когда пожаловалась, что в овощном супе недостаточно соли, Дороти передала ей солонку.

– Пожалуйста, варите суп сами, как вы любите, я буду этому только рада, – заявила она.

Читать вслух газеты «Мейл» и «Экспресс» Дороти решительно отказалась.

– Меня абсолютно не интересует, что там пишут в этих газетах, поэтому придется вам читать без меня, – сказала она, возвращая их миссис Спидуэлл.

Отвергла она и книги, которые миссис Спидуэлл выбрала для чтения вслух, а вместо этого заставила ее слушать латинских классиков. Когда Вайолет уезжала, Дороти читала ее матери «Энеиду» Вергилия, по странице, сначала по-латыни, потом в переводе на английский. И миссис Спидуэлл быстренько уснула. Процесс укрощения проходил довольно успешно.

– А сейчас ты с Дороти видишься? – спросила Вайолет.

– Да, правда, не часто, только когда она приезжает давать уроки, – ответила Джильда и нахмурилась. – Не то что раньше, когда у нас была уйма времени. Но все же лучше, чем ничего. Придется искать какой-то выход. Может быть, я тоже перееду жить к твоей матери.

Услышав такое, Вайолет даже перестала работать, ее иголка застряла в полотне, пронзив его в двух местах. Она вспомнила, как мать назвала двух женщин, которые жили вместе на соседней улице, она употребила слово «ненормальные», и только теперь Вайолет поняла, что́ она имела в виду. И что будет делать миссис Спидуэлл, когда двое таких «ненормальных» станут жить у нее в доме?

После занятий вышивкой Вайолет отправилась в собор полюбоваться подушечками. Войдя внутрь, она торопливо прошла по центральному проходу и поднялась по ступенькам, ведущим на клирос. Вайолет не очень удивилась, когда увидела на местах для певчих Артура, держащего на коленях вышитую подушечку. Вайолет очень надеялась, что он окажется там, будет поджидать ее, но все равно смотрела на него со смешанными чувствами. Сердце ее болезненно сжалось, и одновременно ее словно накрыло волной радости: она поняла, что это любовь. Как хорошо, что можно вот так сидеть рядом с ним, рассказывать ему, как она жила эти дни с матерью, как рада снова вернуться сюда, где они могут встречаться, рассказывать о переполохе у нее на работе, о своих раздумьях, что делать дальше. Вайолет хотелось выложить перед Артуром все, что у нее накопилось, вывернуть душу, говорить с ним, как жена, которая обсуждает проблемы с мужем, как сама она говорила бы с Лоренсом, если бы он был жив. Но Артур не ее муж, у него своя жена…

Вайолет была также немного разочарована тем, что Артур уже успел без нее посмотреть на подушечки. Ей хотелось самой показать их ему, похвастаться – особенно той, что лежала у него на коленях: подушечкой с королем Артуром, вышитой Дороти.

Когда она подошла, Артур отложил подушечку в сторону и встал.

– Вайолет… – произнес он.

– Я так рада, что застала вас здесь, – откликнулась она и протянула руку – ей очень хотелось снова ощутить прикосновение его пальцев.

Он взял ее руку и пожал с таким видом, словно заново знакомился. Ладонь его была холодна, и только сейчас Вайолет обратила внимание на то, что в соборе очень холодно, хотя было начало марта и казалось, что хребет зимы уже сломан. Но нет, такая каменная громадина всегда нагревается долго, как и охлаждается.

По лицу Артура пробежало какое-то странное, смешанное чувство. Ему было, конечно, приятно увидеть Вайолет, он явно оживился, увидев ее. После совсем короткого и неожиданно прерванного разговора по телефону у нее не было возможности говорить с ним. Может быть, он каждую среду сидел и ждал ее здесь, не появится ли она в соборе после занятий вышивкой. Но было еще кое-что в его лице: очевидно, что он чем-то расстроен. Может, она сделала что-то не так?

– Что-нибудь случилось? – спросила Вайолет.

Но Артур отмахнулся, ему явно не хотелось отвечать на этот вопрос.

– Как здоровье вашей матери? – спросил он.

Вайолет давно заметила, что все подряд задают ей этот вопрос. Но ни один человек не поинтересовался, как дела у нее самой.

– Ничего, выздоравливает. Теперь вместе с ней живет одна из наших вышивальщиц и заодно присматривает за ней. Дороти Джордан, вы с ней познакомились на всенощной.

– Ах да, однофамилица актрисы. Отлично. Что, ваша матушка вас утомила?

– Да уж, есть немного. Но мы… в общем, мы с ней пришли в конце концов к взаимопониманию. И все благодаря вам, честное слово.

Артур удивленно вскинул брови.

– Помните, вы однажды сказали, как меняются родители, когда теряют сына или дочь. И мне стало проще понять, почему она такая. Так что спасибо вам за это.

– Всегда рад быть к вашим услугам, – поклонился Артур.

– Ну что, посмотрели подушечки?

Артур кивнул.

– Да, посмотрел, – сказал он сквозь зубы.

Ах вот оно что, все дело в подушечках, удивленно подумала Вайолет. Но в чем именно дело, она не могла понять: подушечки были удивительно красивые, даже несмотря на то, что их еще совсем мало, – они лежали далеко не на всех сиденьях для хора, но все равно прекрасно смотрелись на темном дереве сидений. С красиво разработанными и необычными композициями и узорами, добросовестно и искусно исполненные, стежок к стежку, – она не могла представить, как они могут вывести человека из душевного равновесия.