Бьянка Питцорно - Французская няня

Кто у нас остался? Гражданка Полина, такая робкая и скромная, — настоящий гений математики. Для нее в алгебре и тригонометрии нет секретов, а теперь она начала изучать астрономию. У вас могут состояться интересные разговоры о параллелях и меридианах. И не надо полагать, что граждане Анжелика и Максимильен здесь только благодаря деньгам отца. Ты заметила, конечно, что она — прекрасная художница. Уверяю тебя, она научит рисовать даже тех, кто считает себя совершенно неспособным к искусству! Вместе с семьей она посетила все музеи Европы; зная творчество великих художников всех времен, она может выполнить точные копии их шедевров. Кроме того, она увлекается физикой и механикой, знает все о новых паровых машинах. И она прекрасная певица и хорошая пианистка. Гражданин Максимильен, ее брат-близнец, страстно увлечен химией, земным магнетизмом и медициной… Одним словом, если бы нас всех вместе перенесли в один прекрасный день на необитаемый остров, нам бы удалось преодолеть все тяготы без посторонней помощи.

— Как Робинзону Крузо, — не удержалась Софи.

— Молодец. Но могу предположить, что ты читала его в переводе на французский. А в этой школе мы читаем книги на том языке, на котором они были написаны. Поэтому с завтрашнего дня, помимо уроков музыки, которые будет вам давать гражданка Анжелика, ты начнешь изучать английский язык с гражданами Олимпией и Морисом…

— Могу я задать один вопрос? — осмелилась спросить Софи. — Вы богаты и могли бы проводить дни в путешествиях, беседах или за карточным столом… одним словом, наслаждаться жизнью. Что вас заставляет тратить на нас силы, терпеть весь этот беспорядок?

И она указала на четырех мальчиков, которые, смеясь и задирая друг друга, несли из кухни к столу большую дымящуюся кастрюлю.

За ними шла Олимпия, которая вела под руку пожилую служанку в скромном чепце и переднике.

— Добрый день, гражданка Коринна. Садись за стол. Мы уже идем, — приветствовал ее Гражданин Маркиз и обратился к Софи: — Я отвечу тебе цитатой из Руссо, которого ты, конечно, знаешь хотя бы по имени: «Отчизна не может жить без свободы, свобода без добродетели, добродетель без граждан: воспитайте граждан, и у вас будет всё. Но воспитание граждан — дело не одного дня, а чтобы иметь взрослых граждан, необходимо учить их с детства».

Они сели за стол. Посреди стола среди севрского фарфора, столового серебра и хрустальных бокалов возвышалась закопченная кастрюля с супом. На самом почетном месте сидела старая служанка, а дети наперебой за ней ухаживали. Было очевидно, что в доме Гражданина Маркиза не придавали никакого значения ни разделению общества на классы, ни порядкам, введенным аристократами и принятым всеми добропорядочными буржуа. Однако есть детям полагалось по всем правилам хорошего воспитания, старшие присматривали за младшими, уча их держать вилку и не проливать воду из кувшина, простым движением бровей предупреждали любой непорядок, будь то крошки на полу или локти на столе. Софи сидела тихо, присматривалась и старалась вести себя не хуже других.

Ей взгрустнулось при мысли, что она быстро привыкает есть досыта и не очень обращает внимание на то, какая у нее в тарелке еда. Всего две недели назад она бы с восторгом и радостью принюхивалась и приглядывалась как к настоящему сокровищу к ложке овощного супа, не говоря уже о запеканке из кролика, которую приготовила мать Полины. Всего две недели назад корка черствого хлеба и кусочек сала за полсу, которыми она в своем детском эгоизме согласилась тогда не делиться с матерью, казались ей королевским угощением.

К счастью, веселье детей за столом, постоянное внимание Туссена, следящего, чтобы она не чувствовала неловкости в новой обстановке, занимали все ее внимание и не давали грустить.

После обеда дети за несколько минут навели на столе порядок и пошли убирать на кухню. Софи даже представить себе не могла, чтобы такие девушки-аристократки, как Олимпия и Анжелика, такие юноши, как Максимильен и Морис, занимались низменными и грязными кухонными делами. Но казалось, что ее друзья только радуются этой работе.

— Первое правило школы: каждый должен все делать сам, — объяснила Анжелика, встретив ее удивленный взгляд. — Гражданин Маркиз хочет, чтобы мы научились не нуждаться в слугах для личных потребностей.

Во второй половине дня занятия продолжались в доме. Странные занятия, очень непохожие на те, к каким привыкла Софи. Морис установил на столе кукольный театр, который за предыдущие месяцы сам построил и украсил с помощью Полины. Другие дети собрались вокруг кресла Гражданина Маркиза, у которого на коленях лежала большая раскрытая книга на каком-то иностранном, как догадалась Софи, языке.

— Это будет отрывок из трагедии Шекспира, — шепнул ей на ухо Туссен. — Мы сыграем его по-английски.

Морис собрал на сцене марионеток, изображавших разных действующих лиц, и каждому напомнил, за кого из кукол им следует произносить реплики. Некоторые — например, Анжелика, Туссен и Олимпия — уже знали свои роли наизусть, а другие — Антуан, Полина и Максимильен — должны были читать по большой книге, лежавшей на коленях у учителя.

К огромному облегчению Софи, ей роли не дали. Они ничего не поняла из представленной сцены, кроме того, что старый король, которого играл Туссен, был очень ласков с двумя дамами и очень сердит на девушку по имени Корделия. Но смотреть, как исполняют роли новые товарищи, как они запинаются, как их поправляет Олимпия или Гражданин Маркиз среди всеобщего смеха, было весело.

— Если завтра нам не удастся провести урок на улице, мы будем заниматься английским произношением, — объявил учитель, когда спектакль окончился. — А теперь, гражданка Анжелика, гражданин Туссен, нам хотелось бы послушать немного музыки.

Туссен подошел к фортепиано, Анжелика села на крутящийся табурет, встряхнула прекрасными черными локонами, положила руки на клавиши и вопросительно посмотрела на учителя.

— «Фигаро», — сказал Гражданин Маркиз.

— Моцарт или Россини? — спросил Туссен.

— Россини, Россини, — закричали Морис и Максимильен. Они лично были знакомы с великим итальянским композитором, который жил в Париже уже много лет и бывал в салонах их родителей. Они видели, как он с наслаждением истинного гурмана поедает поданные к столу паштеты и жаркое, слышали, как он рекомендует новые рецепты, воспевая достоинства итальянских сыров, которые ему присылали из города в Ломбардии под названием Горгонзола. Они бывали в Итальянском театре и слушали его «Итальянку в Алжире» и «Сороку-воровку». Они обожали его веселую, радующую сердце музыку и с восхищением слушали его истории.