Бьянка Питцорно - Французская няня

Если бы я не боялась расстроить мадам Селин, спросила бы ее по возвращении во Францию, пересекала ли эта вуаль Ла-Манш восемь лет назад — перед их с месье Эдуаром фальшивым бракосочетанием.

Платье сидело замечательно, не пришлось ни подшивать подол, ни даже переставлять застежки. Когда она снова переоделась, я аккуратно повесила платье в гардеробной, а рядом разложила вуаль.

Адель устала, она вместе с Мэри весь день собирала Вороньем лесу землянику для свадебного торта. Я уложила Деде пораньше, а когда она заснула, пошла на конюшню к Олимпии. Нам еще столько всего надо было рассказать друг другу, о стольком расспросить, и как же мне хотелось наконец излить свои чувства в разговоре с человеком, который знает меня и уважает и который видит во мне меня, а не ту, кем я притворяюсь.

Мы собирались выйти с ней прогуляться по саду за домом, но после заката погода переменилась, набежали тучи, подул ветер. Поэтому мы остались в ее комнатке и болтали до глубокой ночи, сидя на ее раскладной кровати. Время от времени мы представляли себе, что бы подумала Ли, если бы застала нас вместе, и на нас накатывали приступы безумного смеха: горничная точно обвинила бы меня в кокетстве с итальянским конюхом, а может, даже устроила бы сцену ревности.

В свою комнату я возвращалась за полночь. Все окна в доме были уже темны, но полная луна ярко освещала фасад Торнфильда и зубцы на крыше.

— Какая странная архитектура, — заметила Олимпия, которая вышла меня проводить. — Похоже на средневековый замок.

— Ты хочешь сказать, на старинное аббатство, в котором по углам спрятаны скелеты, как в Нортенгере? — засмеялась я.

— Прислушайся, — она прервала меня, посерьезнев, — кто-то плачет.

Олипию не так легко напугать, как героиню романа мисс Остин. Поэтому я навострила уши. Вскоре я и впрямь услышала странные звуки, что-то вроде низкого протяжного завывания.

— Может, ветер воет в трубах? — предположила я, успокаивая скорее себя, чем свою спутницу.

— Может, собака оказалась за запертыми воротами? — заметила Олимпия.

— А что, если это Адель проснулась и не нашла меня в кровати, — воскликнула я. Деде меня заботила больше привидений.

— Ты права. Беги скорее, успокой ее, пока она весь дом не перебудила, — подтолкнула меня Олимпия.

Я вошла через кухню, от которой у меня были ключи. В доме было темно и тихо. Тот звук, что перепугал нас с Олимпией, — будь то ветер, ребенок или собака — утих, а может, он и правда доносился не из дома. Я сняла туфли и на цыпочках пересекла холл; держась за перила, поднялась по лестнице и оказалась на галерее, куда выходят двери всех комнат. В дальнем ее конце двигалось, помаргивая, пламя свечи. У меня сжалось сердце: я узнала белую ночную сорочку Адели. В мгновение ока я подбежала к ней.

— Что ты тут делаешь? Куда ты пошла? — спросила я шепотом, но резко. Я злилась скорее на саму себя за тот ужас, который меня внезапно охватил.

— Тебя не было! — В голосе Адели звучала обида. — А Берта не могла найти дорогу домой, и мне пришлось ее проводить.

— Хватит уже про эту Берту! — почти крикнула я в отчаянии. — По ночам все друзья спят: и воображаемые, и живые. Немедленно возвращайся в постель!

— Берта не такая, как ты говоришь, — сказала Адель упрямо.

— Я знаю. Берта такая, как говоришь ты. Но у меня Пиполет спал по ночам, и ты, пожалуйста, привей своей подруге эту прекрасную привычку.

— Берта — не придумка из воздуха, как ты всегда говоришь. Она не делает, как я хочу. Она даже свою воспитательницу не слушается.

— Адель, хватит! Я устала от твоих фантазий. И я никогда не говорила, что Берта летает по воздуху. Идем спать!

Я взяла свечу из ее руки, и мы направились к нашей комнате. Проходя мимо спальни гувернантки, я заметила, что дверь приоткрыта.

— Адель, ты же не ходила надоедать мисс Джейн?

— Я-то нет.

Я хотела было спросить: «А кто тогда?» — но мне уже надоела эта глупая ребяческая перепалка, поэтому я просто решила закрыть дверь. Но в этот момент заметила что-то белое на полу. Я встревожилась и заглянула в комнату. Гувернантка спала в своей кровати; сон ее был беспокойным, она вздыхала, ворочалась, обнимала подушку. Вполне в порядке вещей для невесты за день до свадьбы. На полу белела вуаль. Та самая, которую я собственноручно разложила на сундуке в гардеробной.

Я подумала: «Нет, тут уж Адель перешла все границы». Конечно, она расстроилась, что ее не возьмут в церковь, и конечно, любую девочку притягивают подвенечные наряды. Но войти в чужую комнату ночью, чтобы примерить перед зеркалом кружевную вуаль, — это слишком! Это никак не называется хорошим воспитанием.

Я решила, что, хотя завтра — наш предпоследний день пребывания в Торнфильде, Деде должна быть наказана. Я закрыла дверь мисс Джейн, стараясь не шуметь. Вуаль я оставила на полу, потому что побоялась разбудить и напугать гувернантку. Ветер снаружи завывал все сильнее, в библиотеке дребезжали стекла в оконных рамах. Когда мисс Джейн проснется, она подумает, что это ветер подхватил вуаль и швырнул из гардеробной на пол около кровати. Тогда она не будет сердиться, а я накажу Адель сама.

Сегодня ветер дует еще сильнее. Все стекла дрожат, некоторые окна распахиваются. Деревья в парке гнутся под его порывами. К тому же пошел дождь, лужайка перед домом превратилась в болото. Я уже второе лето в Англии, но не представляла себе, что в июле может быть так холодно. Ли попросила меня помочь ей разжечь камин в гостиной миссис Фэйрфакс, и я видела, как Грейс Пул несет на третий этаж два ведра угля. Ей единственной из слуг дозволено топить свою комнату в любое время, и она, по всей видимости, с удовольствием пользуется этой привилегией. Мэри говорит, что в комнате швеи огонь горит в камине круглый год.

С утра я много думала о том, как наказать Деде, чтобы это было не жестоко, но навсегда отбило у нее желание вольничать с чужими вещами. Я решила, что запрещу ей в течение всего дня выходить из комнаты. Я знала, что Мэри разрешила ей прийти на кухню и помочь украшать торт земляникой, которую они набрали накануне, а миссис Фэйрфакс пообещала ей партию-реванш в трик-трак, потому что вчера Адель ей проиграла. К тому же у нее уже были приготовлены кусочки сахара, заботливо спрятанные в ящике комода. Олимпия, в отличие от Джона, умеет успокоить лошадей, так чтобы Деде могла к ним подойти.

Как только Адель проснулась, я сообщила ей, что от всех этих столь желанных ей занятий придется отказаться. Для верности я не стала ее одевать и сказала, что запру на ключ все ее платья.

— По-твоему, я постесняюсь выйти в ночной сорочке? — спросила Адель с вызовом.

— Дверь я тоже закрою на ключ. Ты должна научиться вести себя прилично. Ты вчера ночью поступила очень дурно.