София Волгина - Екатерина Великая. Завершение Золотого века

На сию сентенцию сестры Платон небрежно пожал плечами. Подошла мать и со слезами на глазах, трепетно обнимая, молвила:

— Царица Небесная, Боже Праведный, кто бы мог подумать! — Чуть отступив от него, перекрестила. — Пусть Бог благословит тебя, Платоша!

Старший брат, Николай, морща губы, сказал с нескрываемой завистью:

— Ох, и счастливчик ты у нас, Платон Александрович, слов нет, счастливчик! Дай-ка, я тебя обниму!

— Ладно тебе, задушишь человека, — нетерпеливо прервал его объятия младший брат, Валериан. — Что тебе ему завидовать? Чаю, и тебе в пору позавидовать, не ты ль собираешься жениться на очаровательной дочери нашего великого полководца Суворова, Наталье? Скольким она отказала, а тебя привечает!

Николай гордо улыбнувшись, открыл рот отозваться на сей счет, но Валериан уже обратился к Платону:

— Чаю, братишка, не забудешь своих кровных, поможешь и нам прорваться на вершину, приблизишь к себе, а то кто тебе раньше других поможет? — говорил он, тоже крепко обнимая брата.

— Ужели вы можете обвинить меня, что не помогаю! Всегда рад вам сослужить службу! — говорил Платон, гордо окидывая всех взглядом.

Ольга не преминула съязвить:

— Особливо теперь, когда нет более на свете твоего главного соперника.

Зубов, сделав вид, что не заметил сестринской подоплеки, весело отозвался:

— Что и говорить, теперь мне свободнее стало и дышать. А то чуть что, государыня, хоть и любит меня, но все указывала брать пример с него!

Отец поморщился:

— И какой пример можливо было взять с оного одноглазого? С уродца!

— Ну, это вы зря, батюшка! — запротестовала младшая дочь Анна. Ее тут же поддержала Ольга:

— Потемкин, как мужчина, был неотразимым красавцем, и невидящий глаз его, отнюдь не портил, напротиву: он придавал ему какую-то мужественность и таинственность.

Отец семейства, выслушивал любимую дочь, явно любуясь ею: из всех его красивых детей, она была самого пущего ума и образцом красоты.

— Ну, коли оное утверждает ваша красавица — сестра, — развел он руками, — спорить не станем.

— Да, уж, сестрица понимает толк в мужчинах! Один ее муж Жеребцов чего стоит, — благодушно поддел ее Платон. Он знал, что его умную сестру никто не переспорит, так что утверждать обратное, он поостерегся: себе будет дороже!

Ольга уже была готова дать достойный ответ, но ее перебила мать.

— Как же императрица? Сказывают, все еще плоха? — спросила она, сострадательно заглядывая сыну в глаза.

Платон помрачнел.

— Плоха! Она говорит — князь был ей родным человеком. К тому же, теперь мы все скрываем от нее, что умер троюродный брат Таврического князя — Михаил Потемкин, который был послан в Яссы касательно отпущенных денег покойного главнокомандующего.

— Как, Михаил Сергеевич! Я и не знал об том! — воскликнул брат Дмитрий. — Он же был женат на красавице Энгельгардт!

— Потому и не знал, поелику сей факт скрывается допрежь от императрицы.

Ольга со знанием дела, не без каверзы, заявила:

— Знать, смерть князя Потемкина подействовала на него. — Бедная его жена, Татьяна Васильевна! Сказывают, она весьма любила своего мужа, коий ей в отцы годился.

— Об том не ведаю. Мне известно то, что он умер, не доехав до Киева.

Валериан, в самом веселом расположении духа, подошел и паки похлопал его по плечу:

— Не переживай, брат, время лечит! Все пройдет, государыня паки станет веселой и здоровой. И все пойдет, как по маслу.

— По крайней мере, для нас всех! — с апломбом заметила Ольга Александровна. — Я уже предвкушаю, какой высокий чин получит мой драгоценный муженек. Кстати, — Ольга Александровна вдруг сериозно посмотрела на Платона, — кстати, — повторила она, — вы ведь знаете, что слухи об отравлении Циклопа продолжают гулять по столице.

У всех слетело радостное настроение. Зубовы знали, что после смерти князя Потемкина и банкира Ричарда Судерланда по городу ползли устойчивые слухи об их одновременном отравлении за обедом у банкира и, что к отравлению приложили руку Зубовы. Платон, посмотрев на всех исподлобья, усмехнувшись, заявил:

— Не бойтесь, государыня не даст нас в обиду! Тем паче, дорогие мои, что мы не имеем к нему никакого отношения, не так ли?

Платон полоснул всех быстрым взглядом, как бы проверяя, согласны ли они с ним, али нет. Каждый из них, вскидывая друг на друга глаза, ответствовал, что, самой собой, они здесь не при чем. Валериан весело и звонко заметил:

— Колико я ведаю, императрица запрещает сказывать на оную материю. И вообще, около нее никто не смеет затрагивать разговоры о смерти князя.

— Вот и нам нечего об том говорить, — заявил отец, почему-то строго уперев глаза на среднего сына, Дмитрия, о чем-то тихо беседовавшем со своей беременной женой, Прасковьей Александровной. Во все время сего разговора, занятые друг другом, они почти не принимали в нем участия.

Все домочадцы облегченно вздохнули, заулыбались, и далее, Зубовы, наперебой, заговорили о своих амбициозных планах и упованиях на преуспевающего Платона. Братья, сестры и отец заботливо советовали ему, как надобно вести себя с публикой, императрицей, как незаметно отстранить от дел графа Безбородку, как ловчее приблизить к себе родных и близких. Токмо брат Дмитрий, с усмешкой наблюдал сию картину. Ему было непонятно: как у его отца, известного пройдохи и мздоимца, так справно идут дела, и не где-нибудь, а в Сенате, где он обер-прокурорствует в первом департаменте.

— Однако весьма жаль, — резюмировала Ольга, — скоро Новогодние праздники, но, вестимо, не весело они пройдут, в связи с непрерывными смертями то одного, то другого вельможи.

Граф Александр Андреевич Безбородко выехал из столицы в октябре, а прибыл в Яссы токмо через две недели, четвертого ноября, то есть месяц спустя после смерти Потемкина. Граф обставил свое пребывание с восточной роскошью, чем, вестимо, дал знать турецким уполномоченным, что русская казна в отличие от их, не пуста.

Перед Безбородко стояла непростая задача: с одной стороны, по требованию Екатерины, мир надлежало непременно заключить и чем быстрее, тем лучше, понеже в скорости он получил письмо от императрицы, где она, среди прочего, писала:

«Почитая вас уже теперь прибывшим в Яссы, ожидаю от вас нетерпеливо уведомления о возложенном на вас деле».

С другой стороны — России нужен был выгодный мир, во всяком случае, он долженствовал бы оправдать материальные и людские потери, а оное требовало времени и большого дипломатического труда. Прибыв в Яссы, граф Безбородко, найдя там совершенный разброд и чуть ли не открытую религиозную войну, сумел провести необходимые секретные встречи с их представителями и таким образом в большой степени умерил противуречия Унитарной и Ортодоксальной церквей.