София Волгина - Екатерина Великая. Завершение Золотого века

Вошел помощник Безбородки, Дмитрий Трощинский. Последнее время, он иногда, когда болел его начальник, делал за него доклады в ее кабинете. Екатерине нравился сей красивый, образованный шляхтич с вдумчивыми глазами и давно отметила способного, а главное, усердного коллежского ассесора.

— Паки заболел граф? — испросила императрица, дабы дать время успокоиться, явно волнующемуся докладчику.

— Александр Андреевич сообщил, что телом сегодни горяч, Ваше Величество.

Прослушав его краткий, логически выстроенный доклад, она, зная, что он не имеет достаточно средств, вдруг сказала:

— Я довольна вашей службой и хотела бы сделать для вас что-нибудь вам полезное. Что бы вы пожелали для себя, господин Трощинский?

Вмиг покрасневший и паки побледневший секретарь, благодарно склонившись, смущенно, но смело изъявил свое, видимо давно лелеемое желание:

— Ваше Величество, недалеко от моего хутора продается имение. Я бы купил его, но нет достаточно денег.

— И колико за него просят?

Получив ответ, императрица, что-то написав на листке бумаги и сложив ее, передала ему в руки.

Опьяненный свалившимся счастьем, Трощинский, пролепетав слова благодарности, выскочил за дверь.

Екатерина, улыбаясь, ужо было, занялась своими делами, но через две минуты, побледневший секретарь вернулся в кабинет.

Чуть не дрожа, он молвил:

— Ваше Величество, вы изволили пожаловать мне ко всему еще и триста душ крестьян… Мне не приличны награды, кои вы удостаиваете своих приближенных. Что скажут Орловы, Зубовы?

— Мой друг, — ответствовала Екатерина, — их награждает женщина, а вас — императрица.

Опешивший, не сразу понявший смысл сказанного, бледный, но счастливый Трощинский, паки поклонившийся в пояс, нетвердой походкой покинул кабинет.

Екатерина, глядя ему вслед, подумала:

«Эк разволновался. Что же с ним станется, коли я его изволю сделать кабинет-секретарем, взамен дерзкого и скандального правдолюбца Гаврилы Державина? Пусть себе сей пиит занимается стихотворством. Сие у него лучше получается. Повысим Гаврилу Романовича, дабы сильно не расстраивался, пусть поупражняется в Сенате».

На сей раз, не долго думая, императрица изволила на писать приказ об увольнение одного и принятие на должность другого.

Записки императрицы:

Пиит Гавриил Державин назначен сенатором и произведен в тайные советники.

Мимо императрицы Екатерины Алексеевны не прошло известие, что французский Конвент издал декрет об уничтожении рабства в своих колониях, а такожде декрет о конфискации имущества у врагов революции и раздачи его неимущим. В апреле были казнены Дантон, Демулен и их сторонники. К чему все это приведет во Франции Екатерина боялась даже думать. Французская революция вызвала всплеск освободительного движение во всей Европе и, естественно, не обошла Польшу. Через год после второго раздела Речи Посполитой, паки вспыхнуло народное восстание под предводительством поляка-патриота, генерал-лейтенанта Тадеуша Костюшко, коий после вынужденной, из-за ввода русских войск, капитуляции короля Станислава-Августа, заболев желтухой, вышел в отставку. Он скрывался от Российских властей в разных городах, зная, что его ждет арест. Скрываясь, генерал Костюшко встречался с политиками, действующими противу России, такими, как Игнацы Дзялынский, Гуго Коллонтай, Игнацы Потоцкий, кои вместе с знаменитым генералом готовили новое восстание. Костюшко, выехав из пределов Польши, и, побывав в Лейпциге, затем в Париже, где он был избран руководством польской эмиграции командующим войсками, провел переговоры с правительством Франции. Обратившись к министру иностранных дел, он передал ему мемориал, в коем изложил план преобразования Речи Посполитой в республику, более смелую, нежели та, кою предлагал Гуго Коллонтай со своими сподвижниками. Французкое правительство выразило сочувствие реформаторским планам, но ничем не помогло. Генерал Костюшко был разочарован, понеже понял, что Польша не интересна Франции. В сентябре, тайно перейдя границу, он встретился с польскими высокопоставленными офицерами, жаждущими отмщения России.

В самом начале весны российские агенты получили сведения о готовящемся революционном восстании. Начались аресты видных польско-литовских политиков. Узнав, что русский гарнизон покинул Краков, генерал Костюшко выступил на Главной площади и объявил «Акт восстания граждан», где пред народом дал присягу на верность восстанию поляков. Генерал объявил, что главной целью Екатерины Второй и Фридриха Вильгельма Второго есть желание господствовать и подавлять свободу соседственных стран. После его выступления началось народное восстание.

Прошло уж два года, как последовал рескрипт о назначении Александра Васильевича Суворова командующим войсками Екатеринославской губернии и Таврической области с ограниченными, однако же, полномочиями и со строжайшим указанием того, чтобы главным своим делом почитал он укрепление южной границы. И, хотя Суворов любое дело творил с полной отдачей сил, он все-таки был не инженером, а полевым командиром. Как он сам говаривал: «Баталия мне лучше, чем лопата извести и пирамида кирпичу». Тем не менее, два года он, вместе с де Рибасом руководил работами по строительству крепостных сооружений и обустраивал там же большую морскую гавань вблизи Хаджибейского и Куяльницкого лиманов. В переименованный Хаджибей на Одессу переехало большинство купеческих контор. Новый портовый русский город Одесса потихоньку становился центром торговли на Черном море. Таможню перевели в Очаков. Город же Херсон, с его неудобным для больших кораблей портом, терял свою значимость и становился обычным провинциальным городом. Но любимый город Светлейшего князя Таврического и его друга Михаила Фалеева, Николаев, становился местом главного управления Черноморского флота и военного судостроения.

Работал генерал Суворов вместе с инженерами — французом Францем Павловичем де Волланом и вездесущим де Рибасом. Выполнив свое задание в Одессе, Суворов отбыл в Подолию для занятия приграничной линии по Днестру. Остановился он в Немирове и отсюда совершал частые наезды на Днестровскую линию. Здесь он и узнал о начале восстания в Польше.

В самом его начале, шестого апреля, восставшие, застигнув врасплох спящих русских солдат и офицеров, а такожде шедший из церкви безоружный батальон Киевского полка, безжалостно перебили всех. Тех, кого взяли в плен, в тот же день растерзала толпа. Русских в тот день было убито более двух тысяч человек.

Граф Николай Александрович Зубов, находился среди защитников штаб-квартиры Главнокомандующего, которая расположилась в Варшаве на улице Медовой. Восставшие наседали и маленький отряд, сдерживающий их непрерывный натиск, ждали решительных действий барона Игельстрема. Подошли к концу боеприпасы. Наконец, на третий день, под давлением своих офицеров, Главнокомандующий, с пятью сотнями оставшихся в живых человек, решился на прорыв через охваченный восстанием и мародерством город. Граф Николай Зубов был одним из двухсот пятидесяти уцелевших, который с боями прорвался в пригород Варшавы под защиту передовых частей прусских союзников. Оттуда он немедленно отправился в Санкт-Петербург и первым сообщил императрице достоверные сведения об оном несчастливом событие.