София Волгина - Екатерина Великая. Завершение Золотого века

Дневник императрицы:

Русские войска участвовали в подавлении восстаний крепостных в Кабарде.

— Удивительно! — проговорила Екатерина, держа в руке какую-то бумагу. Перекусихина настороженно взглянула на государыню:

— Что случилось, голубушка? — испросила она.

— Ничего особливого, Марья Саввишна. Но странное дело касательно моей фамилии. Нас было восемь семей Ангальт-Цербского дома. Вот сей час, я получила донесение, что умер последний из сей ветви по мужской линии. Все: нет более фамилии Ангальт-Цербских! Можешь себе представить?

Перекусихина сочувственно молвила:

— Не жалей, голубушка. Бог все видит. И зачем тебе Цербстские? Ты Романова, притом — давно. И вот уже колико внуков Романовых у тебя.

— Восемь, — улыбаясь ответила Екатерина. — Едино Великий князь Александр чего стоит!

— А каковые принцессы! Все, как одна — красавицы!

Екатерина подняла указательный палец и озорно посмотрела на подругу:

— Главное, каковые умницы! Опять же, какова Елена! Необыкновенного ума девочка! Мальчиковый характер, как мальчик себя ведет. Смелая, находчивая!

Перекусихина укоризненно покачала головой.

— Помнится, ты, голуба, рассказывала, не очень рада была ее рождению.

Екатерина досадливо махнула рукой:

— Дурная была. Мне паче хотелось мальчиков, наследников. У меня их двое, Слава Богу!

— Так кого же ты, матушка, по более любишь? Мне всегда казалось — цесаревича Александра.

Екатерина не задумываясь, как вопрос давно решенный, ответствовала:

— Александр Павлович — «primus inter pares», он вне конкуренции! Елена после него. Представляешь, ныне она так живо интересовалась моей родословной историей, начиная с Петра Первого. Такая дотошная! Весьма удивилась, что дед ее Петр Третий, мой покойный супруг, сын Анны Петровны Романовой и принца Голштинского, приходился мне троюродным братом. — Екатерина выразительно посмотрела на Перекусихину. — Оказывается, императрица Анна Иоанновна Романова, двоюродная сестра Анны Петровны была замужем за герцогом Брауншвейгским. «А кто такой Иоанн», — спросила внучка. Я ей отвечаю, что Иоанн, родной брат Петра Первого по отцу. Матери у них были разные. Дескать, какое-то время оные два брата даже вместе правили Россией. Но Иоанн Алексеевич был слаб здоровьем и вскоре Петр Алексеевич едино взял правление в свои руки.

Перекусихина слушала с отменной аттенцией, для нее самой сии факты были неизвестны. Екатерина увлеченно продолжала:

— Маленькая Елена Павловна, весьма удивилась, что императрица Елизавета Петровна являлась невестой моего, до времени умершего дяди, родного брата моей мамы, Иоанны Елизаветы Гольштейн-Готторпской.

Екатерина, аккуратно разложив на столе бумаги, взглянула на Саввишну. Та не сводила с нее глаз. — И что ты думаешь, Мария Саввишна? Послушай каковые вопросы она изволит задавать мне: «Бабушка, — говорит она, — кругом одни немецкие фамилии. И ты немка. И мама моя немка». Дескать, разве мы не русские?

Перекусихина испуганно смотрела на Екатерину.

— А ты, что же, голубушка моя?

— А я сказываю: «Посмотри на меня, разве похожа я на немку? Правда та, что родилась я в Пруссии, но с четырнадцати лет я — русская душой. Сие самое главное. Во мне Русский Дух». Спрашиваю ее: «А ты себя кем чувствуешь?»

Она эдак глазками сверкнула, молвила гордо: «Русской, вестимо! Мы все твои внуки: русские духом!»

— Ну, как не любить такового ребенка? — умилилась Перекусихина. — Нет, милая, больше всех я люблю Екатерину Павловну, добавила она. — Катенька — милейший ребенок!

— Ну, кто ж Катеньку, может не любить, таковую необычайную красавицу! А узрела, как она ходит? Руки в боки и распоряжается командным тоном. От горшка два вершка! Кстати, мой Александр ее обожает!

— Как не видела? Видела. Ведаю такожде, что Саша весьма ее любит. А и Александра Павловна и Елена Павловна, и Анна Павловна тоже куда как хороши!

Задумавшаяся Екатерина, вдруг изрекла:

— Вот и род Скавронских пресекся. Они же родственники императрицы Екатерины Первой. Недавно, ты ведь ведаешь, умер последний из них — Павел Мартынович Скавронский, муж племянницы князя Потемкина, Екатерины Васильевны.

— Колико я знаю, Екатерина Васильевна не больно его оплакивала, понеже не любила его. Пять годков к нему в Неаполь не хотела выезжать…

— А ведь он ее обожал. Но, быв чудаком, знать, не вызывал к себе любви сей красавицы.

— Сказывают, без музыки жить не мог…

— Сам пел, сам сочинял… Но ничего путного. Слуги ему не смели отвечать инако, как на распев или речетативами. И, едино, каковую землю признавал для жизни, так токмо Италийскую. В Неаполе дипломатом продержался колико лет, токмо благодаря поддержке князя Таврического. Весьма рано умер, в тридцать шесть лет.

— Ну, Слава Богу, хоть двух красавиц дочурок народить успел. Видела я их: сущие ангелицы.

— Успел…

Екатерина нахмурилась, понеже помнила о хождении слухов, что одна из них, а то и обе — от князя Потемкина.

Записки императрицы:

Во Франции открылся для посетителей Луврский дворец.

Екатерина смотрела через окно на Дворцовую площадь, по которой бежали два подростка в зипуне и поддевке, в лаптях с онучами. Навстречу им шла важная дама в клетчатом салопе с зонтиком, сопровождаемая слугой в полосатых портках и косоворотке. Шел мелкий дождь. У подъезда Зимнего дворца остановился экипаж и из него вышел граф Завадовский, красивый и ухоженный.

Вестимо, Екатерина ведала, что граф Завадовский, счастлив в семейном кругу с любимой молодой женой. Протасова Анна Степановна и Анна Никитична Нарышкина ведали все про всех и обо всем докладывали государыне, коей, вестимо, было печально узнать, что осенью на седьмой год супружеской жизни, за полтора месяца у него умерли дочь и сын.

— Королева, как оное могло случиться? — с испугом, со слезами на глазах, испросила императрица Анну Протасову. — Как сие возможно — потерять подряд в один месяц двоих детей? Протасова сокрушенно развела руками:

— Токмо Господу известно, как таковое могло случиться. Заболели одновременно и один за другим отдали Богу души.

Перекусихина заметила:

— Дети у них рождаются и умирают в младенчестве. Они, слыхивала, ужо пятерых похоронили.

— Ужели, пятерых! Бедный, бедный Петр Васильевич! — молвила императрица, прикрывая глаза ладонью.

Протасова не преминула сообщить и маленькую подробность:

— Еще говорят, что у графини появился полюбовник, красавец — Иван Иванович Барятинский, бывший адъютант князя Таврического.

Императрица, обернувшись к Протасовой, широко открыла глаза.

— В самом деле?

Та пожала плечами: