Монап Эгамбердиев - Тень Желтого дракона

«Так вот в чем суть!» Побледневший Бу Ши постарался показать, что уловил сокровенные мысли властителя:

— И тогда войска подвластных Сыну Неба кочевников бросить вместе с шэнбинами на соседние государства.

Насладившись растерянностью своего первого советника, У-ди кивнул:

— Вызвать Чжана!

Чжан Цянь переступил порог и преклонил колени. В этом зале он был последний раз семь лет назад, в кандалах. Да, семь долгих лет потребовалось для того, чтобы смягчился гнев грозного императора.

— Кто может указать шэнбинам дорогу в земли кочевников? — повелительно спросил У-ди, обращаясь к Бу Ши.

Чжан Цянь понял, что, хотя вопрос задан чэпсяну, отвечать должен он, Чжан.

— Ваш недостойный слуга, — спокойно произнес он, уверенный, что доверие к нему полностью восстановлено.

— Что нам известно об Усунь?

— Когда я был у сюнну, — начал Чжан Цянь, — я слышал, что усуньский властитель титулуется хуньмо. Отец Лецзяоми, нынешнего хуньмо, Наньдоуми имел небольшое владение в западных сюннуских пределах. В одной стычке, случившейся из-за пастбищ, сюнну убили Наньдоуми, а только что родившегося Лецзяоми оставили в поле. Птицы склевывали насекомых с тела младенца, а волчица приходила кормить его своим молоком. Узнав об этом, шаньюй изумился, счел младенца духом и взял к себе на воспитание. Когда Лецзяоми подрос, он был сделан предводителем войска. Юноша несколько раз отличился в походах, и за это шаньюй возвратил ему владения отца. Лецзяоми приложил немало усилий, чтобы поправить положение своих подданных, и подчинил себе окрестные города. Он имел несколько десятков тысяч войска, опытного в сражениях. После смерти шаньюя Лецзяоми со своим пародом отделился от сюнну, объявил себя хуньмо и отказался от поездок в орду нового шаньюя. Отряд, посланный сюнну против него, не добился успеха.

— Какой вывод можно сделать из этой сказки? — спросил У-ди.

— Я, ваш недостойный слуга, разумею так, шаньюй через Лецзяоми держал усуней в покорности. Сейчас, когда усуни опять стали независимыми, для них нужна новая узда.

— Сюнну по-нашему, хунны по-ихнему. Хунны, хуньмо! Похожие слова! — пробормотал Бу Ши.

— Да, это так, — подтвердил Чжан. — Сюнну и усуни — родственные племена. Сказывали, что далекий предок убитого хуньмо происходил от ветви шаньюев.

У-ди отвел взгляд. Чжан умолк. Бу Ши понял, что своей неуместной репликой увел разговор в сторону, но не знал, как вернуть его в нужное русло.

— Нельзя допускать, чтобы усуни вновь сблизились с сюнну! — раздался тихий властный голос У-ди. — Усуни должны быть нашим мечом, разящим непокорные народы.

— Да, ближайшие к нам из кочевников — это усуни, — вмешался в разговор Бу Ши. — Мы должны направить их коней на Давань, Шеньду! Вслед… вместе с шэнбинами…

Бу Ши опять вынужден был повторить то, что уже было сказано. Ну что ж, такова участь чэнсяна. Все-таки небольшое уточнение он внес: ведь он сказал, что войска усуней должны поддерживать шэнбинов, когда они будут продвигаться на Давань, в Шеньду. В последнее время он стал чувствовать, что, говоря с ним о покорении стран Запада, Сын Неба, по существу, беседует с Чжан Цянем, а он, первый советник, оказывается лишь посредником. Это вызывало у него черную зависть к выскочке Чжану.

Восстановленный в княжеском достоинстве бованхоу Чжан Цянь отправился в Усунь. Его сопровождали триста ратников с двумя лошадьми при каждом. Посольство везло с собой для подарков множество дорогих вещей, за ним гнали до десяти тысяч быков и баранов. В подчинении Чжан Цяня находились помощники с бунчуками. Эти посланники должны были отправиться в разные страны, к народам и племенам Запада.

Итак, через одиннадцать лет после возвращения из стран Запада [71] В 115 г. до н. э. Чжан Цянь вновь отправился в далекое путешествие и в том же году достиг берега Незамерзающего озера. Там располагалась ставка правителя усуней — город Чигу, что на языке этого народа означало Красный.

Престарелый хуньмо Лецзяоми встретил главного посла Чжан Цяня холодно. Но Чжан Цянь был закален в посольских делах и вел себя невозмутимо: он не удивлялся и не сердился. У него был трезвый расчет: задарить правителя, его жен, невесток и вельмож драгоценными вещами и одновременно своим поведением дать понять хуньмо, что Хань ужо приблизилась к границам его владений и в любой момент может переступить их…

Чжан Цянь вошел в юрту хуньмо и, поклонившись, сказал:

— Если вам не понравились дары Сына Неба, можете вернуть их.

Лецзяоми вместо ответа хитро улыбнулся. Выпив кумыс из золотой чаши, он принялся есть вареное мясо, беря его руками прямо с большого блюда, где дымилась целая, только что принесенная баранья туша. То ли по привычке, то ли нарочно отводя глаза от посла, дряхлый старик, чавкая, все время смотрел в верхнее отверстие — отдушину юрты, Чжан понял, что и ему надо есть мясо и пить кумыс. Хорошо усвоивший привычки и законы гостеприимства кочевых народов, посол последовал примеру хуньмо. Он кивнул своему толмачу, и тот вышел из юрты. Хуньмо и посол остались наедине. На усуньском языке Чжан сказал:

— Знаю ваши обычаи. Если гость не ест, не пьет, разговаривать с ним не будете.

— То-то! — опять усмехнулся хуньмо, облокотившись на кожаную подушку.

Когда Чжан выпил последний глоток кумыса, престарелый хуньмо, лежавший на тигровой шкуре, вытянул ноги и качал отрывисто храпеть. Вошли два молодых телохранителя хуньмо. Чжан Цянь удалился в отведенную для него юрту.

Лецзяоми и без напоминания Чжана хорошо знал, что ханьцы теперь почти их соседи. Родственные хунны оттеснены на север, а их западные племена переселились в другие места. Вернуть дары означало бы пойти на открытый разрыв с Хань. Усуням это невыгодно. Самое верное дело — не торопиться с ответом. «Не улучшать, по и не портить отношения с Хань!» — твердо заключил про себя хуньмо. Ловкости и опытности Чжан Цяня Лецзяоми собирался противопоставить те же качества, но прикрытые маской стариковского простодушия.

Посольство Чжан Цяня расположилось в Чигу удобно. Из донесений, получаемых от главного посла, У-ди узнавал об Усунь все больше и больше.

Посол писал:

«Чигу расположен севернее Аксу на расстоянии восьми тысяч девятисот ли от Чанъани; здесь ставка Большого хуньмо. Население Усунь состоит из ста двадцати тысяч кибиток — шестисот тридцати тысяч душ. Из них воинов более ста восьмидесяти тысяч человек. Страна слишком дождливая и холодная. В горах много хвойного леса. Усуни со скотом кочуют с места на место в поисках обильных пастбищ и воды. В обычаях сходствуют с сюнну. У них много лошадей, богачи содержат табуны от четырех до пяти тысяч голов. Усунь считается одним из сильнейших владений.