Монап Эгамбердиев - Тень Желтого дракона

Именитые беки согласились с предложением Чагрибека показать врагу, что в осажденном кенте воды еще достаточно.

— Но как это сделать? — недоумевали они.

— Половину воды, находящейся в сосудах, выльем обратно в пруд! — сказал Чагрибек.

— Все равно пруд не наполнится! — возразил бек Неката.

— Забросаем его до половины камнями, — спокойно ответил Чагрибек.

— Но кто отдаст половину запаса воды, когда ее и без того не хватает? Это та же смерть, не от рук врага, так от жажды, — упорствовал бек Неката.

— Одного-двух повесим — остальные отдадут! — отрезал Кундузбек, рассердившись на бека Неката. — Не впитается полностью в землю вся вылитая вода. На дне пруда еще вязко. Покажем воду чинжинам и вновь раздадим ее людям. Оповестить население, но шуму не поднимать.

— За ночь надо наполнить пруд. К утру чинжины успеют прокрасться сюда, — предупредил Чагрибек.

Ихшид направился в Арк. Беки последовали за ним.

В предрассветной мгле Кундузбск озабоченно известил Чагрибека, что, несмотря на угрозы и принуждение, воды в пруду не выше щиколотки.

— Неужели даваньцы перестали различать, где их польза и где вред? — сокрушался Кундузбек.

Чагрибек молча зашагал в сторону пруда. Кундузбек шел рядом. Телохранители неотступно следовали за ними. Еще издали им в глаза бросилась вереница людей. Чакир, идущий со стороны пруда, остановился, увидев беков в украшенных золотом доспехах.

— Что там? — спросил Кундузбек.

— Сам заутар… с водой! Двое на носилках несут хум [133] Хум — большой глиняный сосуд. из Аташкады… там вода… — ответил чакир, растерявшийся при виде беков.

Один из телохранителей, успевший разузнать, что это за шествие, доложил:

— Люди несут кто кувшин, кто ведро. Их становится все больше!

Когда беки подошли, заутар стоял у края почти наполненного пруда. Даваньцы выливали в пруд последние глотки воды из своих запасов и молча расходились. Уже светало. Поклонившись, беки поздоровались с заутаром.

— Больше не надо! — сказал Чагрибек. Люди, только что подошедшие к пруду, с радостью повернули обратно, бережно держа кувшины с драгоценной водой.

Чагрибек и Кундузбек, оставив для тайного наблюдения за прудом нескольких чакиров, решили подняться на стену.

Чинжины, как и предполагал Чагрибек, поздно вечером раскопали трубы под шатром. Они прикинули, что расстояние отсюда до ближайшего пруда осажденного кента не более шестисот шагов. В предрассветной мгле, как раз в то время, когда даваньцы начали наполнять пруд водой, три невысоких худощавых шэнбина залезли в глиняные трубы. Держа связь между собой тонкой шелковой веревочкой, чтобы не выдать себя голосом, они поползли вперед.

Когда Чагрибек и Кундузбек поднялись к бойнице шэнбины осыпали кент со стороны главных ворот камнями и стрелами.

— Хотят отвлечь нас, — сказал Чагрибек Кундузбеку.

— Они думают, что мы глупцы.

— Нет, больше уже так не думают. Но отвлекать противника, чтобы прикрыть своих, необходимо.

— Кундузбек! — сказал Чагрибек спустя некоторое время. — Осторожно подойдите к пруду и пустите туда купаться трех-четырех мальчишек.

— Умно! — сказал Кундузбек и тут же спустился со стены.

Соскучившиеся по купанию беззаботные мальчишки утками ныряли в воде. Увидев, как в трубе мелькнуло что-то, похожее на голову огромной хищной крысы, они с визгом выскочили из пруда и, перебивая друг друга, начали рассказывать об этом чакиру. Тот, убедившись, что ханьские лазутчики видели заполненный водой пруд, улыбнулся и успокоил детей:

— Это, наверное, большие кроты. Они очень хитры. Увидели вас и удрали назад под землю.

Чакиру вспомнились такие же мальчишки, его сыновья, оставшиеся в далеком ауле с престарелым дедом и больной матерью.

Рано утром сотня шэнбинов вышла из расположенного недалеко от Эрши лагеря и двинулась по извилистой дороге вниз по течению Аргуансай. Справа внизу, в пойме реки, тянулись заросли камыша. Отряд был послан, чтобы найти в каком-нибудь заброшенном селе хоть два-три хума виноградного вина для предводителей. Когда шэнбины вступили на даваньскую землю, они лили захваченное вино, как воду, били хумы, уничтожали все, что попадало им в руки. Теперь же запасы, что они прихватили по пути в Эрши из кентов и депар, кончились. Кто мог знать, что всего лишь через две недели после вступления в эту страну станет так трудно доставать вкусное даваньское вино? Ли Гуан-ли еще в Чанъани пристрастился к нему. Свита цзянцзюня тоже стала предпочитать виноградное вино циньским напиткам.

Шэнбины ехали с опаской: в любую минуту могли появиться летучие отряды даваньцев, время от времени совершавшие набеги то из-за камышей, то со стороны гор. Впереди, в глубине камышовых зарослей, показался сизый дымок, тонким извивом поднимавшийся в небо.

— Дым от небольшого костра… дрова сухие… — щегольнул своей опытностью сотник. — Кто отважится в одиночку отправиться в камыши и узнать, что там?

Шэнбины молчали.

— Боитесь? Думаете, что даваньцы устроили там засаду?

— Я поеду! — сказал шэнбин со шрамами на лице и шее.

— Хотя ты и «негодяй», Жэн Чэ, но посмелее тех, у кого нет зеленой черты вокруг глаз! — одобрительно напутствовал его сотник. — Ступай. Будем ждать тебя на дороге, напротив того места, где поднимается дым.

Жэн Чэ двинулся вперед по дороге, а потом свернул направо. Спустя некоторое время он привел дряхлого босого старика даваньца.

— Это он разжег костер! Угостил меня гашишем, — сказал возбужденный от курения и собственного удальства Жэн Чэ.

— Что он там делал?

— Варил себе что-то вроде ухи и курил гашиш. Там у него шалаш из камышей и клочок очищенной от зарослей земли, где что-то посажено. Вокруг никого и ничего нет. Не было у него и оружия. Нищий дурак! Ему и в голову не пришло удрать. Я хотел там же убить его, но раздумал и привел, чтобы показать этим трусам, — Жэн Чэ указал рукой на шэнбинов, — что в самом деле был там.

— Спроси, есть ли у него еще гашиш, — сказал сотник толмачу, приданному ему на время прочесывания местности. Уйгур перевел слова сотника.

— Все, что было, забрал ваш чакир.

— Больше не найдешь?

— Здесь нет.

— А где есть?

— К утру привезу.

— Откуда?

— Из дальнего села, где живут мои родичи.

— Где твое село?

— Возле кента Кува.

— На чем привезешь?

— У меня в зарослях ослица.

— Ступай. Завтра к утру я пришлю шэнбина.

— Даром дам немного. Остальное за шелк или серебро, — спокойно сказал старик.

— Ты хочешь торговать?

— Кто у нас в Давани не торгует?

— Ступайте покормите лошадей, — приказал сотник шэнбинам.

Те отъехали подальше и занялись кто чем.